Календарь Морзе - Павел Иевлев

Зал шумел, депутаты пытались перекричать друг друга, выдвигая предложения одно смелей другого, – если я не ослышался, кто-то уже договорился до крепостных. Мэр, надрываясь, призывал немедленно принять постановление о введении патрулирования улиц силами лояльных Совету граждан, в целях предотвращения провокаций прогубернаторских сил. Фораскин требовал «разобраться с этой фермерской вольницей» путем введения продразверстки. Дидлов что-то кричал про поголовные проверки. В общем, очень не хватало залпа «Авроры».

Вместо него хлопнули, резко распахнувшись, двери, и в зал вошел Губернатор. Я видел его на фотографиях, но в жизни этот высокий и мощный человек с лицом римского патриция выглядел старше, более суровым и очень уверенным. Возможно, из-за двух десятков солдат в полной боевой – шлемах, разгрузках и с автоматами, – которые ровным шагом вошли в зал вслед за ним. Вел их одетый в парадную форму генерал-майор Петрищев.

– Здравствуйте, господа, – сказал в наступившей тишине Губернатор. – С большим сожалением вынужден прервать ваше заседание. В связи с введением в городе чрезвычайного положения полномочия думы временно приостанавливаются, муниципальные службы переходят под прямое управление администрации, должность мэра упраздняется. В связи с повышенной опасностью для жизни и здоровья граждан в городе вводится комендантский час. Остальные распоряжения до вас будут доведены позднее. Благодарю за внимание. Покидайте помещение организованно, не создавая давки.

– Ну, просто Пиночет! Как есть Пиночет! – горячо хихикал мне в ухо коньячными парами Славик. – Буржуазные революции всегда заканчиваются хунтой! Кстати, ты знаешь, что у него прозвище – Воевода? К слову, я теперь, кажется, безработный, это надо отметить!

В зале солдаты вежливо, но решительно изымали записи с камер у телевизионщиков и у Павлика.

– Добрый день, с вами «Радио Морзе» и Антон Эшерский в передаче «Антонов огонь». Пятнадцатого сентября мы отмечали бы День демократии! Демократия – иррациональное убеждение, что тысяча человек умнее одного, и происходит от незнания математики. На самом деле это право свободного выбора вороны, что каркнуть: «да» или «нет». Сыр она теряет в любом случае…

Когда я, посидев в баре со Славиком и Павликом, вернулся на рабочее место, в коридоре меня поймал за воротник бдительный и очень загадочный Кешью:

– Фу-у-у, Антоша, мальчик мой, ты опять явился на работу нетрезвым?

– Дрей Дреич! – Жестом искреннего раскаяния я приложил руку к желудку, где плескалось уже граммов двести коньяку. – Исключительно губы смочил! В целях профилактики респираторных инфекций!

– Смотри у меня! – Кеширский был так доволен, что даже не стал жевать мне мозг. – Антоша, запомни, пожалуйста, – сегодня не произошло ничего достаточно забавного, чтобы озвучивать это в эфире. Мы – развлекательное радио!

– Разумеется, Дрей Дреич! Не поддаваться спокойствию и сохранять панику! То есть наоборот…

– Хороший мальчик!

Славик, кстати, был того же мнения. Не о том, что я «хороший мальчик», а о том, что ничего особенного не произошло.

– Ну что вы так напряглись, бойцы информационного фронта? – смеялся он, проливая коньяк на стойку. – Вот увидите – ровно ничего не изменится. Вы что, кровопролитиев ждете? Ой, ну я вас умоляю – наш губернатор таких чижиков горстями ел!

Действительно, я, выходя из думы, ожидал увидеть, ну не знаю… Патрули на улицах, блокпосты на перекрестках, прячущееся в панике гражданское население – ну хоть какие-то признаки произошедшего военного переворота. Тщетно – горожане спокойно гуляли по улицам, а если и прятались – то только от солнца под навесами уличных кафе. Никто не собирался строить баррикады.

– Не будет никаких репрессий, люстраций и «черных воронков», – веселился над нами Славик. – Никто даже не заметит, если вы, медийные вороны, не раскаркаетесь. Не зря у вас видео отобрали….

– У кого отобрали, а у кого и камера с вайфаем, – гордо заявил Павлик. – Карточку я отдал, но у меня все на планшет уже слилось.

– Вот даже не знаю, хорошо это или нет, – засомневался я. – Может, и правда ну его на фиг…

Так что на работу я пришел слегка поддатый, но уже без революционного настроения. Что, разумеется, не помешало мне слегка поглумиться в эфире.

наяривал на духовых оркестр «Ленинград».

– …А шестнадцатого января, дорогие радиослушатели, мы бы отметили Всемирный день буржуазии! Это праздник тех, кто присваивает себе результаты труда других людей и на этом основании считает себя их благодетелем. Должен же кто-то есть те ананасы и жевать тех рябчиков? Но в конце концов обязательно приходит тот самый день…

– Ну, что там было-то? – спросил меня Чото во время музыкальной паузы. – Чего-то Кешью такой загадочный ходит… Что в новостной блок ставить?

– Как справедливо отметил только что наш работодатель, не произошло ничего достаточно забавного для дневного эфира развлекательной радиостанции.

– Ладно, когда-нибудь и на нашей клумбе вырастет конфетное дерево, – со вздохом сказал Чото.

– Ты знаешь, что конфетное дерево называется «говения сладкая»? Говения, Чото!

– Вот зачем ты мне это сказал?

– Чтобы лишить предпоследних иллюзий на тему того, как устроен мир, разумеется. Иди, готовь новости. Без местного блока. В Багдаде все спокойно!

– Почему в Багдаде?

Никто здесь цитат не ловит, никто…

– Невелик бицепс у эксгибициониста – подался, дебил, в бодибилдинг… – разминал речевой аппарат Чото. – Интервьюер интервента интервьюировал: обладаешь ли ты налогооблагаемой благодатью?