(не) просто сосед - Стася Андриевская

— Не поверит.

— Ну нет, так нет, но хуже-то не станет! А ты хотя бы попытаешься.

— Нет, Ларис, херня это всё. Ты просто даже представь этот разговор? Прихожу и начинаю сопли жевать — я не такой, всё не так, и вся эта мелодраматическая хрень. Не. Даже думать об этом стрёмно. Она только ещё больше бояться меня будет, потому что это уже назойливость с моей стороны получится. — Помолчал. — Я ведь уже пытался как-то с ней объясниться. Сказал, что она мне нравится, всё такое…

— А она?

— Запаниковала. Она боится меня, понимаешь? Я ведь ещё самого начала, с самой первой встречи облажался, а она меня просто считала тогда, как объявление на подъезде. Сразу. В самый корень. Я уж не говорю про восемнадцать лет разницы.

— Дурак ты, Подольский! Что она там считала-то? Как ты загоняешься по этому поводу? Так ты уж сам определись окончательно, совершал или нет, и действуй исходя из этого, а не из того, что тебе там бывшая сто лет назад сказала. И по поводу возраста, кстати, тоже — не тебе за неё решать!

Довёз её до дома на такси, проводив до квартиры, вернулся в машину.

— Куда теперь? — спросил таксист.

— Погоди, шеф, подумать надо.

Глотал горький дым и думал о том, что Лариска, хотя и права в целом, но в частностях…

Он Полине кто? Хрен с бугра, который лезет не в своё дело. Просто сосед. Хотя не, не просто, а, как ни крути — с клеймом уголовника на лбу. Ещё бы она не боялась! Сразу понятно было, что этим всё закончится. Надо было ещё в тот раз после лифта окончательно свалить и всё. А объяснять, что всё не так как кажется — это вообще бред.

Нет, оправдываться он точно не будет. Даже перед ней. Тем более перед ней! Просто, если его не особо волнует, что подумает любая другая, то Полина… Увидеть приговор в её глазах — это конец. Он боялся этого, как задрот настоящего секса. И уж лучше думать, что она, как и все, боится и спешит с выводами, чем точно знать, что не поверила. Приговорила.

Ну а если так, то, в принципе, вопросов больше нет. Дальше всё по плану — хату с молотка и поминай, как звали. Вот только что с муженьком её ублюдочным делать?

Отшвырнул окурок, сел в машину.

— Давай, шеф, гони на Одижа́нскую, хрен ли там, думать.

***

Маруся разметалась во сне, легла уже почти поперёк кровати, всё больше вытесняя маму на край. Полина осторожно поглаживала её пяточки и, глядя в потолок с фосфоресцирующими наклейками-звёздами, в мельчайших подробностях вспоминала сегодняшний визит Руслана — что он говорил, как говорил, как смотрел. И какое пламя разливалось от всего этого в её груди. Тут же вспомнилось и то признание на склоне: «Ты мне нравишься… По-настоящему…» То, как он нежно коснулся её подбородка. И тревога в голосе: «Ты что, плачешь?»… Ну вот какой ему смысл так притворяться?

Не выдержала, обняла подушку, уткнулась в неё лицом.

А вот если бы всё было иначе? Если бы она не испугалась тогда и поддалась, если бы он обнял её, если бы поцеловал… Если бы завязались отношения?

Зажмурилась. Даже думать об этом страшно, не то что, там, по-настоящему.

Ожесточённо скомкала подушку, перевернулась на другой бок. Нет-нет-нет, это очень хорошо, что он ушёл! Это правильно!

И зачем они вообще встретились? Так всё хорошо было до него: понятно и предсказуемо. А теперь всё рухнуло. И Марк неспроста беситься стал. Сразу почувствовал.

Вскочила с кровати, заметалась по комнате, отгоняя все мысли. Все-все. Просто здесь и сейчас есть она, есть Маруся. Есть задача — грамотно и максимально мягко разрулить ситуацию с разводом. Новая жизнь, вот о чём надо думать!

…А ведь съёмную квартиру она сможет себе позволить только потому, что Руслан оплатил аренду салона. Дал ей фору на целый год вперёд! Упрямо решил её проблему так, как посчитал нужным: без пафоса и громких обещаний на ветер. Так, как, наверное, и поступают настоящие мужчины.

Вот только настоящие мужчины не сидят за изнасилование, в котором сами же и признались. И ладно бы Полина была одна — она уже почти готова была сойти с ума и рухнуть в эту сладкую бездну… Но ведь есть ещё Маша и бабушка. Люди, в конце концов. Они-то что скажут?

Пошла на кухню, налила воды со льдом. Сделала глоток и замерла вдруг… Как будто ледышка проскользнула в вены и, превратившись в пламя, хлынула по всем клеточкам тела… Лифт!

Второй час ночи, просто лифт гудит, мало ли, да? Но она знала… Знала, что это он! Вот чёрт его знает, откуда, но знала!

Не думала, не пыталась взывать к здравому смыслу. Какой, к чёрту, смысл, если всё нутро вдруг стягивает узлом и ноги сами несут.

Прильнула к глазку, замерла. На площадке было темно, только лампочкой с восьмого этажа слегка подсвечивалась дверь тёти Вали. Казалось, прошла вечность. Полина уже и посмеялась над собой, и отругала. Это же сама настоящая паранойя! Она что, теперь, в каждой тени будет видеть его?

Но гул сменился характерным скрежетом, секунда тишины… и темнота озарилась светом из открывшегося лифта. Тут же сработали датчики движения, и ярко вспыхнул светильник на площадке.

Руслан остановился перед своей дверью и вдруг, словно почувствовав взгляд через глазок, повернул голову. Полина поджала пальцы на ногах. Сердце выпрыгивало. Не дышала. А Руслан всё стоял и смотрел на её дверь. На неё. Глаза в глаза.

И захотелось вдруг открыть. И будь что будет. Вообще не важно — что. Только бы с ним. Пусть только сейчас, пусть потом и стыд, и раскаяние, но сейчас, пока ночь скрывает любые глупости… Прикусила губу от отчаяния — ведь она не откроет, нет.

И Руслан, словно услышав её мысли, отвёл взгляд и, звякнув ключами, скрылся в своей квартире.

День, второй, третий… Его не было ни видно, ни слышно. Может, сразу же и уехал? Или вообще — приснился?

Однако сердце всё равно замирало каждый раз, когда Полина выходила из квартиры. И хотела его встретить, и боялась этого. Злилась на себя. Ох, как злилась! Измучилась от этого наваждения — словно топчешься по острым осколкам, и понимаешь, что сама виновата в своей боли, а сойти всё равно не можешь. То ли ума не хватает, то ли гордости.

А тут ещё и Светка с каждым днём становилась всё мрачнее. Каждое слово — словно щипцами тянуть приходилось. Прятала взгляд, раздражалась, проваливалась так глубоко в себя, что приходилось по многу раз повторять одно и то же, чтобы услышала. Осунулась. Полина понимала, что дело, скорее всего, в этом её Пупсе. Похоже, у них там тоже разборки полным ходом, Светка ведь не из тех, кто простит фингал под глазом! Но с вопросами не лезла даже когда Светка, получая какие-то СМС и неожиданно ссылаясь на срочные дела, стала уходила с работы — на час-полтора — прося Полину прикрыть её перед клиентами. А возвращалась ещё мрачнее и злее.

На пятый день Светка получила СМС совсем уж рано — часов в девять утра. Занервничала, посмурнела. Ушла. А вернулась уже минут через двадцать… с разбитой губой. И Полина не выдержала, потребовала рассказать, что происходит. А в ответ получила полную ядовитой желчи тираду. О чём — особо не понятно. Светку просто несло, раздирало, корёжило от прущей изнутри злобы… В которой Полина увидела вдруг достигшее крайности отчаяние.