(не) просто сосед - Стася Андриевская

— Ты только не подглядывай…

— Не буду, — смеялся он. — Мне и так хорошо…

И что бы там не задумала чертовка, она сама же и попалась на свою игру — ладошка её нервно сжималась на его бедре каждый раз, когда он, ведя пальцами по её ножке, заползал под подол коротенькой юбки, вскользь, дразня. И каждый раз получая недвусмысленный отклик едва слышных всхлипов. Перед закрытыми глазами снова маячили мурашки вокруг возбуждённых сосков, трепещущий в ожидании ласки живот и заметно пропитавшийся влагой лоскут ткани между…

Нестерпимо.

Накрыл её ладонь рукой и медленно протянул выше по своему бедру…

Опасная игра, Подольский. Смотри не облажайся… в штаны.

Её ладошка легла на член тепло и удобно, и пальчики тут же хищно сжались, ощупывая. Чер-р-р-ртовка…

— Чшш, — запрокинул Руслан голову, — полегче… Иначе нас высадят раньше времени, за нарушение общественного порядка.

Водитель демонстративно прибавил громкость радио, и Полинка смущённо захихикала, прижимаясь к Руслану. Он обнял её, зарываясь лицом в мягкие, хулиганские вихры, пахнущие нежностью.

— Ты такая красивая, Полин. Нереальная.

Она подняла лицо, щекоча его щёку дыханием, и Руслан воспользовался моментом, удержал её голову, склонился к самым губам:

— Любимая.

Целовались, как полоумные подростки на последнем ряду в кинотеатре. Сгорая, сжирая друг друга, распуская руки, наплевав на всех, кого не устраивает чужое счастье…

— Кхм-кхм! Приехали… молодёжь, — с тактичной снисходительностью, доложил вдруг водила.

— Не подглядывай! — тут же снова засуетилась Полинка и потащила Руслана за руку из салона. — Не подглядываешь?

Зашуршали колёса уезжающего такси, и вскоре стало тихо. Совсем тихо, только шелест листвы, трели сверчков и радостный гомон лягушек откуда-то снизу… Мгновенно нахлынуло болезненной волной тоски по тому, с потерей чего предстояло ещё смиряться и смиряться, но Руслан тут же запретил себе чувствовать это. Не сейчас.

Полинка тащила его куда-то, под ногами чувствовался плохо утрамбованный щебень, пахло речной свежестью и… петуниями?

— Стой! — наконец торжественно приказала она вложила в его ладонь что-то небольшое и прохладное. — Готов?

— Да что-то я уже прям начинаю бояться, — рассмеялся Руслан. — Карета точно не превратится в тыкву?

Полинка хихикнула и легонько шлёпнула его по спине:

— Да давай уже. Не томи!

Это он-то её томит, ага!

Открыл глаза. Прямо перед ним оказалась калитка ворот, над воротами фонарь. На столбах цветочки в подвесных горшках. Дверная ручка на калитке необычная, антикварная. Он лично покупал её на развале у какого-то деда, лично ставил незадолго до ареста…

Растерянно обернулся.

— Не понял?

Полинка только что на носочки не поднималась от нетерпения и часто кивала, предвосхищая дальнейшие вопросы. Глазищи горели.

— Полин, я не понял… Это… Что?

Она, высоко поджав плечи, развела руками:

— Дом, милый дом! Но правда, всё ещё чуть-чуть не достроенный. — Смешно сморщив носик, сложила пальцы щепотью. — Чу-у-уть-чуть…

В горле резко встал ком. Руслан сцепил зубы, прижав к губам стиснутый кулак. Продышался.

— То есть, ты хочешь сказать, что…

Разжал наконец кулак и увидел, что вложила в него Полина: ключ. Резко привлёк её к себе, обнял изо всех сил, пряча в её мягких хулиганских вихрах набежавшие слёзы.

Что-то ты какой-то сентиментальный стал, Подольский. Живой что ли, всё-таки?

— Поли-и-инка… Милая, за что ты мне, а? Я ведь не заслужил тебя, такую… — говорить было трудно. Непривычно. Не умел он красиво и длинно, но грудь всё равно распирало. И то, что он сейчас чувствовал, было целой Вселенной. — За что ты мне? Не понимаю…

— А может, не за что, а для чего? — шепнула она. — Лично мне так больше нравится.

Уперлись лбами, смотря друг другу в глаза.

— Хорошо, для чего?

— Ну, — она улыбнулась, смущённо, но в то же время чертовски соблазнительно, — я бы сыночка хотела. От тебя.

— Ч… Чего?!

— Или двух…

Руслан нервно рассмеялся, закинув руки, обалдело скребя в затылке, мотая головой. Пытаясь то ли проснуться, то ли протрезветь… И снова обнял её, заглядывая в глаза:

— Уверена?

Кивнула.

— Вот прям уверена-уверена?

Кивнула раз пять, если не больше.

— Ладно. Закрывай глаза.

— Зачем?

— Закрывай, закрывай! Сюрприз будет!

Она послушно сомкнула ресницы, замерла, заметно раздираемая любопытством… Но едва только её пальчика коснулось кольцо, то самое, которое Руслан взял, рискуя ошибиться и с размером и со своими амбициями, а в итоге, и там и там попал в десяточку, — распахнула глазищи и, пискнув, зажала рот рукой.

— Всё, отныне ничего больше не знаю! — рыкнул Руслан и победно подхватил её на руки. — Моя!

Срывали одежды, словно они жгли кожу… Одновременно замирали перед таинством самого первого раза… Сливаясь, проникая и принимая, смотрели друг другу в глаза… И хватали ртами воздух, хрипли от стонов и криков… А потом счастливо затихали в объятиях друг друга, вздрагивая от наслаждения и неги… Целовались засыпая, просыпаясь, расставаясь всего лишь на пару мгновений и тут же встречаясь вновь — всё время целовались… И полторы недели целыми днями ходили по дому полуголыми, отдавались друг другу неистово, где придётся. Наслаждались, утопали друг в друге. Растворялись и возрождались. Обретали друг в друге нечто большее, чем просто мужчину и женщину.

Любовь — это ведь и просто и не просто одновременно. Это друг для друга, отныне и навеки. И что бы там ни говорили, настоящая Любовь не лечится ни временем, ни разлукой. Она вообще не лечится, потому что она — не болезнь, но Жизнь. Берегите Любовь!

Конец