(не) просто сосед - Стася Андриевская

Пошла на кухню, плеснула в стакан водки. Терпеть не могла даже её запах, и никогда раньше не пила, но сейчас махнула залпом, не закусывая. В желудке приятно обожгло и почти сразу ударило в голову, немного ослабляя напряжение.

Так, ладно, он хочет поторговаться, да? Скорее всего, потребует полного повиновения, взамен на обещание забрать заявление на Руслана. Согласиться на это для неё — мало того, что подписать себе приговор, так ещё и всё равно, что лично подтвердить эту связь. А не согласиться — подставить под удар Руслана.

Задумчиво уставилась в одну точку. Но Руслан ведь не мальчик, прекрасно понимал, на что идёт и чем ему это грозит. И всё равно пошёл. Почему? Может, Марк блефует?

Выпила ещё и снова полезла в интернет. Снова статьи и форумы. Вопросы разных людей к юристу и ответы юриста на них… И по всему выходило, что Марк действительно может посадить Руслана, если, например, отбитые почки дадут осложнение.

Капец, короче. Полночи прошло, но сих пор не понятно, что со всем этим делать, а сил уже нет.

Выпила третий раз, убрала бутылку. Всё, спать.

На автомате пришла в спальню, хотя не спала здесь аж с того случая с перевёрнутым борщом. Остановилась посреди комнаты, соображая, развалиться здесь, в позе снежинки, или пойти к Маруське, ютиться на кроватке? Решила остаться, пока есть такая возможность. Брезгливо сдернула на пол постельное бельё Марка, набросила на матрац покрывало. Плюхнулась прямо так, раскинулась, чувствуя, как моментально начала проваливаться в мягкую пропасть… И вдруг вскочила спросонья. Показалось, шум за стеной у соседа. Прислушалась — тишина. Приложила ухо к стене — тишина. Распахнула окно, вывалилась почти по пояс на улицу — в квартире Руслана темно.

Вернулась в кровать и тут же вырубилась.

Сны мелькали мутными тревожными обрывками, сплетая воедино страхи и сокровенные мечты, то погружая Полину в полное забытьё, то возвращая вдруг в сознательное, перебивая сумбурный сон звуками и запахами из реального мира. Например табака. Лёгкий, сладковатый шлейф — он мазнул по обонянию наяву, и сразу же вплёлся в сон, а невнятная, едва успевшая мелькнуть мысль, о том, что можно бы встать и подойти к окну, тут же обрела черты… И Полина встала и подошла. И она, не таясь, выглядывала из своего окна, а Руслан из своего. Они беззаботно смеялись и о чём-то переговаривались, а потом он протянул ей руку, и она протянула ему свою… Чувственно переплетались пальцами, грели ладони друг друга нежностью, объяснялись взглядами, безо всяких этих дурацких, корявых слов и казалось, что простенок между их окнами стал вдруг таким узким, что ещё немного, и можно будет коснуться губами губ…

***

«Хорошая мысля́ приходит опосля́» А жаль.

Можно было бы снять на видео, чем гадёныш развлекается на утренних прогулках по парку и припереть его к стенке ещё и этим. Шантаж, это, конечно, мелковато, но с тру́сами такие аргументы работают лучше всего. А Руслан, всё-таки, сдурковал. Поспешил, сорвался. И ведь, даже душу толком не отвёл! Ну по морде, ну под дых, по печени. Ну ладно, пихнул на прощание, так, что гадёныш грохнулся, но и всё. Ни ру́ки ему не переломал, ни по почкам не попинал.

Оставалось надеяться, что фуцану и этого хватит, чтобы окончательно понять — всё серьёзно.

— Это последнее предупреждение, усёк? Следующий раз порежу на куски и собакам скормлю. Мне терять нечего, ты знаешь.

А тот униженно размазывал по морде сопли и слёзы и клялся, что больше ни за что и никогда…

Оставшийся день Руслан провёл в сервисе, но всё валилось из рук. Нарастало какое-то напряжение. Смотрел на хозяйство: на ангары, на строящийся покрасочных цех, на работяг своих, на Мухтара с его любимым мослом, на ожидающие очереди тачки, и не чувствовал ничего, кроме тоскливой тревоги. Как будто это всё оказалось вдруг не его, а так, просто дали поиграться, а теперь пришло время всё вернуть и свалить, откуда пришёл. В глубокий минус, как сказала Лорик. Хотя анус действительно подходит больше.

Ночевать поехал к себе на склон, но среди ночи понял, вдруг, что сделал ещё не всё, что мог. А по сути-то — вообще ничего не сделал, ведь можно сколько угодно мудохать гадёныша, но пока главное не дойдёт до Полины — всё бесполезно. А главное в том, что терпеть нельзя. И нет другого способа убедить её, кроме как снова и снова говорить об этом, пытаться объяснить. И пусть психует, кидается встречными обвинениями и угрозами. Пусть он будет в её глазах назойливым и опасным, пусть она боится его ещё больше и убеждается в его уголовной масти — ему теперь это всё равно. Потому что это уже не для себя — для неё.

Приехал на квартиру далеко за полночь. Не включая свет, открыл окно в спальне. Курил, смотрел на дорогу внизу и гадал, обратился ли фуцан в ментовку. Особо по этому поводу не переживал, знал, что побои те тянут ну максимум на штраф тысяч в тридцать, и то, если фуцан докажет. А он не докажет, потому что свидетелей не было, это Руслан знал наверняка, а в остальном… Зажав сигарету в зубах, посмотрел на свои руки, хрустнул кулаками. Кожа была настолько грубой, покрытой застарелыми шрамами и свежими трудовыми ссадинами, что просто смешно искать на ней признаки недавней драки.

Потом пытался прикинуть, как и где лучше подкатить с разговором к Полине. И, чёрт возьми, заранее волновался. Вернее, трепетал, как салага. И запоздало понимал, что побитый муж, пожалуй, ещё больше заставит её шугаться, и вероятность разговора стремительно приближается к нулю. Ну что ж… Если понадобится, он готов похитить её, связать и, усадив на стул, читать вслух Уголовный кодекс и рассказывать истории о домашнем насилии, которое заканчивалось трагедиями. Обо всех этих долготерпящих несчастных дурочках, у которых дети потом остались сиротами при отце-уголовнике, убившим или искалечившим их мать. Да, да, будет читать и рассказывать об этом пока не убедится, что она услышала. И пусть даже потом она засудит его за похищение — он с радостью пойдёт по этапу, если будет знать, что сумел закинуть хотя бы махонькое зёрнышко понимания в её упрямую белокурую головку.

Проснулась с двумя мыслями — во-первых, проспали завтрак в садике, а во-вторых — она, кажется, поняла, что делать с Марком!

Созвонилась с воспитателем, попросила оставить Маруськину порцию. Суматошно собрались, побежали в сад. На обратном пути Полина завернула к овощной лавке, взяла яблок. Пирог, значит? Ладно, пусть пирог. Вот только на сёмгу, извиняйте, денег не хватит, а иначе — и сёмга бы была! Позвонила мужу, соврала, что вчера телефон неожиданно сел. Что соскучилась, что всю ночь переживала за него.

— Если ты думаешь, что посвистишь мне в уши, и я заберу заявление, то ты ошибаешься, — напрягся Марк.

— Марк, я не знаю, вот честно, не знаю, как убедить тебя, что ничего у меня с ним нет! И подаёшь ты заявление или нет — мне всё равно, вот правда! Я за здоровье твоё переживаю! Он ногу тебе не ушиб, надеюсь?

— Нет. Хотя… Ну так… Немного всё-таки есть. Вернее — сильно. Синяка нет, но хромать стал сильнее и болит. Без последствий точно не обойдётся, как бы до гангрены не дошло!