Мельничиха из Тихого Омута 2 - Ната Лакомка

— Не была? — взорвалась Анна, но Рейвен жестом приказал ей говорить потише. — Да ты — первостатейная ведьма, Эдит Миллард! — она продолжала обвинять меня уже шепотом. — Признай, что ты нашла эту книгу, вывела курочку и разбогатела! Если хочешь сохранить свою тайну и не попасться инквизиции, дай рецепт черной курочки и мне!

— Ты совсем спятила? — прищелкнул языком Рейвен. — У вашего семейства денег — куры не клюют. С ума сошла от жадности?

Она наградила его таким убийственным взглядом, что любому стало бы жутко, но Рейвен и бровью не повел.

— У твоего отца — больше ста каретных мастерских, — сказал он, уперев кулаки в бёдра. — Это не считая наследства от покойного мужа. Я ведь узнавал, Анна, когда ты сюда заявилась без причины. Ты за несколько месяцев спустила больше, чем многие тратят за всю жизнь.

— Что ты понимаешь об этой жизни? — Анна заговорила каким-то совсем другим тоном, и я с удивлением посмотрела на неё. — В этом мире правят мужчины, и им принадлежит всё. Женщины ничего не могут, они бесправны, они даже не вольны распоряжаться своим богатством и жить так, как им хочется. Я хочу быть свободной. Понимаешь? Свободной! А для этого нужно золото. Только оно даст женщине свободу! Счастье! И не надо лицемерить, — тут она обернулась ко мне, — что ты не ведьма! Тебе достались долги и развалюха-мельница после смерти твоего мужа-неудачника, но теперь всё налаживается, не так ли? Ведь так просто стать богатой, свободной и счастливой, когда твои курочки несут золотые яйца!

Я молча смотрела на неё, испытывая теперь к этой женщине не раздражение и злость, а жалость. Мне даже стало стыдно за эту ограниченную курицу, которая понимала свободу и счастье только как наличие золота в сундуке. Хотя, в моём мире многие женщины думали точно так же. Как странно, что люди ничуть не изменились за столько веков. А ведь в моём мире женщинам не надо было отстаивать своё право жить без протекции мужчин. Женщины моего мира были и так свободны, но всё равно желали денег. Значит, не в свободе и счастье тут дело…

Анна поняла моё молчание по-своему и напустилась с новыми обвинениями:

— Откуда ты сама-то узнала про «Чёрную курочку», если вся такая правильная? Просто ты — ведьма, а твой любовник тебя покрывает! Удивлена, Рейвен, — она повернулась к нему, прищуривая глаза. — Ты же такой принципиальный, так послушен закону… А сейчас что случилось? Или тебя заколдовали? Или ты всегда был на стороне зла, и в Бедлам попал заслужено, потому что ты — пособник дьявола!

Судья не успел ответить, потому что я его перебила, встав лицом к лицу с Анной.

— Вот что, дамочка, — я многозначительно постучала кулаком о ладонь, — сегодня же вы соберёте свои вещички и съедете, если не хотите, чтобы я вас вышвырнула. Я сразу знала, что все ваши улыбки и ужимочки — одна лишь видимость. А теперь вы показали своё истинное лицо, да ещё выяснилось, что вы — ведьмочка. Нет, таким не место на моей мельнице. У меня добропорядочное заведение.

— Что?! — она изумленно посмотрела на меня, а потом издевательски расхохоталась. — У тебя в озере живут черти, а ты меня обзываешь ведьмой?

— Уж не знаю, что вам там показалось с перепою, — ответила я, ничуть не смутившись, — но черти, покамест, живут только в одном месте — у вас в голове. Если не съедете сегодня же, я сообщу доктору Ларку, что у вас галлюцинации. Может, вам и правда лучше подлечиться? В Бедламе?..

— Я подпишу ходатайство, — вставил своё слово Рейвен.

Это подействовало. Анна попятилась, с ненавистью переводя взгляд то на меня, то на судью.

— Но прежде, чем уедете, расскажите всё, что вам известно про гримуар, — сказала я спокойно. — И говорите поспокойнее. Ночь на дворе, люди спят. В отличие от вас, госпожа ведьма, им работать завтра.

— Тоже с удовольствием послушаю, как ты докатилась до такой жизни, — подтвердил Рейвен.

Анна затравленно оглянулась, но я встала между ней и лестницей, а Рейвен — возле двери, так что деваться дамочке было некуда. Слово за слово, мы вытянули из неё всё, что ей было известно по чёрных курочек и магию в Тихом Омуте.

Я была права — Эдит Миллард целенаправленно скупала ингредиенты, необходимые для колдовских обрядов, платила за это щедро и золотом. Так что все убеждения Рейвена насчёт того, что мельничиха была красивым, но забитым существом, разлетелись в пух и прах. Именно она разговаривала с Димаком, делая заказы редких растений, а не бедняга Бриско.

Я постаралась сохранить невозмутимое лицо, понимая, что Анна никогда в жизни не поверит, что удача мне сопутствует не из-за колдовских курочек. А вот Рейвен не верил ни единому слову, и то и дело насмешливо фыркал. Конечно, кому приятно убеждаться в своей глупости?

— Никогда не слышал такого бреда, — кисло произнёс Рейвен, когда Анна замолчала.

— Н-ну, — протянула я, потому что высказывать свои соображения в присутствии Анны было бы странно.

Эдит Миллард обличает саму себя! То она клянётся, что не ведьма, то убеждена, что тут дело не обошлось без колдовства!

— Жаль, Димак ничего не расскажет, — процедил судья сквозь зубы.

— Как и Римсби, и Бриско, — коротко поддакнула я.

Тут даже ослу Лексусу было понятно, что гибли неугодные мельничихе. Возможно, даже после смерти настоящей Эдит действовало какое-то охранительное колдовство. Или Эдит не умерла, а превратилась в какого-нибудь призрака… В моргелюта, например.

Да, с моргелютами следовало разобраться, но без свидетелей. Анне точно больше не место на мельнице.

— Чудесно, что всё рассказали, — поблагодарила я её, изобразив поклон, и отступила от лестницы, указывая Анне путь, — а теперь извольте отбывать в свою комнатку. До завтра. Завтра вам понадобится много сил — переезд и всё такое.

Она дёрнулась, будто я её ударила, а потом сказала, будто плюнула ядом:

— Всё ясно с вами двумя! Прикончили мельника и других, чтобы не делиться золотом! Имейте в виду, я этого так не оставлю. И кровь на ваших руках не даст вам счастья. Вы закончите так же, как те, кого вы убили, пытаясь сохранить чёрную курочку в тайне!

— Вон пошла! — притопнула я на неё, как на нашкодившую кошку, и женщина рванула на второй этаж, стуча каблуками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Следующий день начался точно так же, как все предыдущие дни. Я встала рано, заместила тесто для пит, нарубила лук, поделив его на три части — для лукового салата, а потом занялась завтраком. И то, как вчера я побывала в своём мире, уплетала бутерброды с ветчиной и застала Витьку с девицей, казалось теперь странным, нереальным сном. Да уж, чего там только ни происходит, в этой стране фей и эльфов. Но настоящая жизнь — она здесь. И надо было обустраивать её, потому работа саму себя не сделает, и долг сам себя не вернёт.