Мельничиха из Тихого Омута 2 - Ната Лакомка

Мы с судьей разом оглянулись. Дверь открылась медленно, как в замедленной съемке, и на пороге появились двое — Витька и какая-то незнакомая мне белокурая девица. Длинная, как жирафа. Пожалуй, я никогда не видела женщину с такой удивительно длинной шеей. Но самое удивительное было то, что эти двое целовались с таким азартом, что даже не заметили нас с Рейвеном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Продолжая целоваться, парочка ввалилась в комнату, и Витька задом прихлопнул дверь, сразу взяв курс на постель.

— Тут занято, — сказал судья на своём грубоватом средневековом наречии.

Витька подскочил, как ужаленный, блондинка взвизгнула, вытаращившись на Рейвена, и от этого стала ещё больше похожа на удивлённую жирафу. Впрочем, от удивления она очень быстро оправилась и влепила Витьке по физии — от души и со смаком.

— Это тот самый сюрприз?! — взвизгнула она на повышенных децибелах. — Я — не такая! А ты — идиот!

Блондинка вылетела из номера пулей, а Витька остался, потирая щёку и разглядывая судью со страхом, но отчаянно при этом храбрясь.

— Вы… — начал он фальцетом, прокашлялся и продолжал басом: — ты кто такой? Что здесь делаешь? Я сейчас администратора позову!

— Администратор здесь, — сказала я, прерывая эту томную встречу.

Рейвен, кстати сказать, так и продолжал лежать на боку, даже не подумав пошевелиться. И взгляд у него был… не очень дружелюбный.

Услышав мой голос, Витька подскочил во второй раз и посмотрел на меня с настоящим ужасом, разом забыв по напускную отвагу.

— Ты?! — выдохнул он. — Ты здесь откуда? Ты где была?!

Я ответила не сразу, с неудовольствием разглядывая своего бойфренда. Только сейчас я заметила, какое у Витьки, по сравнению с судьей, мягкое, будто непропечённое лицо. Как сырое тесто.

Ну вот, Светочка, ты уже и думать начала, как настоящая мельничиха — всё про тесто.

Мне вспомнилась мельница на берегу озера, и внезапно навалились тоска и скука. Всё это — ночной город, стеклянные двери, улыбающаяся девушка на ресепшене, Витька с модной стрижкой — всё это было каким-то ненастоящим. А настоящее… это мельница, ссоры с мамашей Жо, упрямый Лексус и… производство бумаги… Ведь и расписки уже взяты…

— Ну где я была, Витечка, — сказала я, садясь на край кровати, — ты прекрасно знаешь. Поплавала немного. Вот, обсохнуть не успела, а ты уже мне замену нашел. Или это была горничная?

Витька побагровел, потом побледнел, а потом выдал:

— Между прочим, я в полиции из-за тебя полдня просидел! Меня в убийстве подозревают, к твоему сведению! У меня стресс! Мне разрядка нужна была!

— О, так это — не горничная? — серьезно уточнила я. — Её Разрядка зовут?

— А ты сама?! — бросился он в наступление. — Сама-то себе мужика нашла! Быстрая, ничего не скажешь! Что это за горилла? — Витька ткнул пальцем в сторону Рейвена.

— Это — тот самый Витька? — уточнил судья, обращаясь ко мне.

— К сожалению, — буркнула я.

— Кто это? — наседал на меня бойфренд. — Ты его из какой деревни выкопала? Он на каком языке говорит? На горилльем? Пусть выметается! Или я позвоню администратору!

— Никуда ты не позвонишь, — сказала я устало и поняла, что в самом деле очень устала. От Витькиных тупых выходок, от его пронзительного голоса и… и от чужих баб в нашей постели. — Номер забронирован на меня, если помнишь. И я имею право приглашать гостей. Ты же приглашаешь?

Витька замолчал и ощетинился, зыркая то на меня, то на Рейвена, который продолжал с олимпийским спокойствием наблюдать за нашей семейной сценой. Хотя… какая тут семейная сцена? Если и семьи никакой не было…

— Так ты где была? — Витька решил немного сменить тему. — Я спасателей вызвал, они там всё облазили, а тебя не нашли.

— Где была? — я задумчиво посмотрела на Рейвена. — Да так, делами занималась. Бизнес теперь у меня, Вить. Недвижимость, Лексус чёрный…

— Чего?!

— Ну Лексус, понимаешь? — заботливо объяснила я. — Транспортное средство такое. Всегда мечтала о чёрном «лексусе».

— Это он тебе подарил?! Горилла эта?!

Нет, переменить тему не получалось. И связного разговора не получалось. А тут ещё судья решил встать с постели, халат распахнулся и Рейвен продемонстрировал полное отсутствие нижнего белья.

— Ах ты, ш… — Витька не успел назвать меня той, кем хотел, потому что в этот момент Рейвен почти без замаха ударил его в живот.

Витька пожух и обмяк, как сдувшийся шарик, и издал очень похожий звук, а потом медленно встал на колени, держась обеими руками за живот и улегшись щекой на кровать.

— Зачем? — мягко попеняла я Рейвену.

— Мне не нравится, как он с тобой разговаривает, — мрачно сказал судья, перешагнул через Витькины ноги, прошел к столу и в два счета съел мой бутерброд. — Я не совсем понял, что он лопотал. Он как меня назвал?

— Я в полицию заявлю… — пропыхтел Витька, понемногу приходя в себя. — За избиения! Гориллу твоего посадят!

— Вот, — Рейвен почесал грудь. — Опять назвал. Что он говорит?

— Это такой местечковый диалект, — соврала я, не моргнув глазом. — Значит — большой и сильный человек, которого я очень боюсь.

— Да? — Рейвен с некоторым сомнением посмотрел на Витьку, а тот пытался отдышаться.

— В полицию ты, Витечка, конечно, звонить не станешь, — заговорила я ровным тоном, стараясь не показать, как перепугала меня эта дежурная угроза. — Потому что всё равно я ничего не видела. И скажу, что ты просто наговариваешь на хорошего человека.

— А, так он — хороший человек? — съязвил Витька, принимая более-менее горизонтальное положение, но всё ещё стоя на коленях. — И это он тебе «лексус» подогнал? За какие заслуги?

— Не подогнал, — торопливо перебила я его, пока он не сказал лишнего и не получил от судьи опять, — я сама купила. Могу себе позволить.

Разумеется, что Лексус был обыкновенным ослом, Витьке знать не надо было. Как и не надо было знать, что Рейвен находится в этом мире нелегально.

— А мне без разницы — поверят или нет, — заявил Витька, доставая из кармана сотовый. — Посидите в участке, как я сидел. Не всё же мне одному время терять.