Подчинись мне - Гостья

Сомнения пронеслись в голове. Может не поздно свернуть обратно? — Она писала, что прощает вас. За предательство.

Наступила тишина. Братья не смели даже переглянуться друг с другом. Все это о многом говорило. Тайные надежды принцессы, из-за которых разговор так долго откладывался, проступили наружу. С горечью она призналась себе, что все равно ждала, что мама ошиблась, что ее братья невинны перед ними обеими. Но нет. Свинцовая правда заволакивала глаза.

Лилайла едва сглотнула, отказываясь поднимать голову, с каждой секундой погружаясь в тяжелый душевный мрак, руки ее едва заметно тряслись.

— Лу, — прозвучал голос Врарисэля, приглушенный, неторопливый. — Отец заподозрил побег. В день смерти нашей матери он силой выпытал из нашего сознания все, что она нам сказала.

Девушка резко подняла на него глаза. У всех словно спазм схватил горло. Вилькес потупился, Лайлэн смущенно отвернул лицо, и только старший мог выдержать правду.

— Вы не говорили ему? — прерывисто, со звоном спросила она, глядя Врарисэлю в глаза.

— Нет. Он и без нас обо всем догадался, мама плохо умела врать. Мы не говорили тебе, думая, что убережем. Никто не знал, что тебе все известно.

Огромный камень упал с души. Лилайла прижала руку к груди и закрыв глаза, сделала несколько выдохов и вдохов, чтобы выдержать чувства. “Они не предавали тебя, мама” — только и билось в нее в голове, в висках, на незримых устах. Все мигом потемнело вокруг, расплылось.

Дальнейшее происходило как в тумане. Она плохо понимала о чем говорит Лайлэн, вовсе не расслышала рядом сидящего Вилькеса. Ведь теперь она знала, что у нее все-таки есть семья.

Она очнулась, когда Врарисэль подошел вплотную и протянул руку к ее глазам, чтобы смахнуть с них слезы. Они встретились взглядами.

— Все будет хорошо, принцесса. Не переживай, — сказал он и впервые за много лет Лилайла ощутила какие горячие и бережные у брата объятия.

Глава 34. Конец

В тесной, затемненной комнате для собраний, окутанной пеленой тайны и сдавленного воздуха, собрались избранные. Стол, укрывший серый оттенок, возвышался посреди пространства, его угрюмость подчеркивала отсутствие окон, которые лишили этот уголок свежего воздуха и света. Несколько фигур, словно призраки, таяли в темноте.

Сидели только несколько: один старик и двое мужчин помладше.

Стояли друг против друга Лилайла и Асмодей. Её тело напряжено, словно струна, готовая к разрыву, в то время как он, спокойный и невозмутимый, словно обволакивался невидимой пеленой безразличия. Три брата, стоящие позади него, как темная стена, дополняли мрачную картину.

Лилайла ощущала, что решение уже принято, что каждое присутствующее лицо исполняет скрижали тёмного хранителя.

— Будем честны, — прозвучал голос незнакомца, чьи ярко-синие глаза сверкали во мраке. — Представляю слово моего Владыки. Оно просто и бесповоротно: Владыка Сатис позволяет союз своей дочери с Королем геенны огненной. Вы, принцесса, не найдете лучшего жениха."

Великий Учитель внимательно следил за тем, какие мысли пробегают по ее лицу. Пусть она и подозревала, о чем пойдет речь, Лилайла была на грани.

— Я высказал мнение, — проговорил Асмодей, его взгляд фиксировался на ней. — Этот брак неизбежен.

В её глазах пробудился скрытый смысл, который она тщательно анализировала. Она знала его, знала его лучше, чем саму себя, и читала между строками: «Ты не имеешь права на выбор». Но воспоминания о прошлом его деяний заставляли её молчать.

— Говорю от имени своих братьев, — вмешался Врарисэль. — Как старший брат, я поддерживаю этот союз. Отец подтвердил мне лично, что Асмодей достоин вступить в наш род.

Хотелось Лилайле усмехнуться: «Это не он будет членом нашей семьи, а мы его. И всё же…» Она взглянула на Учителя, но он был лишь наблюдателем, и его мнение было неопределённым. По какой-то причине Врарисэль допустил его присутствие, быть может, из уважения.

— Мне нужно поразмыслить, — ответила она.

— Ваше Высочество, — вмешался Советник. — Решение должно быть принято сегодня. Мы не можем ждать. Вспышки возникают все чаще, половина учеников уже покинула Академию. Нам неизвестно, когда понадобятся ваши силы.

Лилайла кивнула, встречая настойчивые взгляды братьев. Их отношения с Асмодеем не имели значения, они знали, что никакие "семейные связи" не обеспечат им защиту, но они уважали право каждого на истинного не менее, чем право отца.

Она чувствовала, что приперли ее к стене. И впрямь, стена оказалась позади, а впереди — толпа мужчин, закрывающих путь к отступлению. Сквозь сжатые зубы и сжатые кулаки, она взвешивала свои мысли. "Правда матери против действий Асмодея. Он пришел на зов при нападении, он спас лучшего друга, он не тронул Циминитиса, он не взял меня силой, он расторгнул помолвку… Все это неизбежно".

— Дочка, — вдруг произнес Учитель. Лилайла испуганно ту же взглянула на братьев, но никто не выдал изумления или злости. — Я скажу тебе одно: если твой муж когда-нибудь обидит тебя… — Старик повернулся и блеснул острым взором, посмотрев Асмодею в глаза. — Я лично приду за тобой и защищу от него. А он будет наказан. Так что, принимая решение помни, ты не останешься одна. Война приближается, она уже под нашими окнами. Темным нужны сильные воины, но в первую очередь сильные наследники, поэтому Владыка и твои братья не против союза, опасного для каждого из них. Все мы рискуем.

— Спасибо, учитель, — в ее голосе заиграла на струнах благодарность и в мгновение стало легче.

Лилайла одарила его мягкой улыбкой, а потом перевела взгляд, полный одновременно сопротивления, но и желания, на Асмодея. Вместо слов, она протянула ему руку со смиренностью, достойной натосщей принцессы. Он подошел и при затаившейся тишине, взял ее за запястье.

— Подчинись мне, — громом прозвучали слова.

Метка поползла по всей руке, перешла на плечи, заставив девушку содрогнуться, и прошла через все тело, чтобы вернуться и запечатлеть себя короткими письменами на задней части предплечья. Все выдохнули, принцесса, однако, слышала, как забилось сильнее от адреналина ее сердце. Она взглянула мужу в глаза и смотрела в темноту столь долго, что все осветилось иначе… По спине прошлись мурашки, она поняла как была навина и слепа, а в момент, когда метка навеки впилась в ее тело, мысли, кожу, Лилайла прозрела.

Раздались хлопки, послышались на заднем фоне поздравления, темные ожили и зашевелились. Асмодей молча улыбался, ему не нужно было говорить. Он победил.

Женская рука упала, а лоб стал хмурым, пока глаза не веря вглядывались в того, кто перед ней стоял. Он увидел ее замешательство и наклонился к уху.

— Я позабочусь о тебе, не сомневайся. Пока ты со мной, у тебя будет все, — прошептал он, однако, его слова