Тысяча Чертей пастора Хуусконена - Арто Паасилинна

«Ойхонна» вернулась из круиза вокруг Сицилии, и Таня снова приступила к обязанностям радистки на корабле. Судно собиралось простоять на якоре у пристани Сенглеи пару дней, а затем снова выйти в море. Оскари Хуусконен остался за компанию с помрачневшим Давидом Синкконеном в гостинице. Тысяча Чертей спал на полке в сауне, как и все это время.

На предыдущей неделе в Валлетту на Вселенский собор прибыли из разных уголков мира сотня священников, епископов и мулл, целью которых было беспристрастно найти вместо догматических различий между разными религиозными направлениями общие черты, которые, как предполагалось, должны существовать во всех религиях. Помимо множества христиан и мусульман разного толка сюда также прибыли буддисты, индуисты, даосисты, конфуцианцы и синтоисты. Участники приехали как частные лица, а не уполномоченные своих церквей или религиозных общин. Таким образом надеялись избежать конфликтов – ведь никто не представлял свою религию официально. Далекоидущей целью собора был поиск решения, как можно было бы уладить серьезные религиозные разногласия и, в конце концов, предотвратить религиозные войны.

Спокойствия рабочей обстановки ради собор не предполагал брифингов и общих молебнов. Пастор Оскари Хуусконен, конечно, о нем узнал, увидев на улице множество высокопоставленных представителей церкви в парадном облачении. Они с удовольствием рассказали финскому пастору об историческом Вселенском соборе, от которого много ждали. Хуусконен тоже мог поучаствовать в общей дискуссии, где представлялись различные точки зрения о мирном сосуществовании религий.

В гостинице «Прелуна» Оскари Хуусконен попробовал взбодрить подавленного торгпреда Давида Синкконена, предложив тому поупражняться в метании копья в высоту. Он рассказал тому о новом увлекательном виде спорта и попытался завлечь меланхоличного земляка с собой к стенам Валлетты, в тени которых имелись отличные места для тренировок, ведь они были высокими и защищенными от ветра. Однако Синкконен не заинтересовался предложением. Он лишь сетовал, что по собственной глупости покинул родину и оказался здесь – его жизнь пошла под откос, и теперь вокруг лишь чуждые ему люди.

Хуусконен предложил Синкконену съездить на Международный вселенский собор, проходивший в Оберж-де-Арагоне на площади Независимости Валлетты. Они взяли бы с собой Тысячу Чертей и заглянули посмотреть, как высокопоставленные священнослужители спорят о религиозных вопросах. Событие было историческое, это пастор мог гарантировать.

– Всенощные меня интересуют мало. Идите лучше вдвоем. Если вы зайдете на «Ойхонну», то передай Тане привет и благодарность. Она хороший человек.

Хуусконен дал Синкконену денег и отправился с Тысячей Чертей на собор. Пастор надел свою мантию – к счастью, он не оставил ее на корабле, а взял с собой в чемодане. Медведю на шею он повесил цепочку с распятием. Стоит ли надевать Тысяче Чертей намордник? Все-таки нет, медведь настолько ручной, что ему эта затычка не требуется. Но на всякий случай Хуусконен все-таки взял намордник под мышку.

Синкконен заказал им такси, обнял медведя и пожал Хуусконену руку на прощание. Это рассмешило пастора: торгпред держался прямо-таки торжественно.

Оберж-де-Арагон, построенная где-то в конце XVI века рыцарская казарма, больше напоминала дворец; напротив стоял англиканский собор Святого Павла. Хуусконен заплатил таксисту и вошел с Тысячей Чертей в вестибюль, где предъявил паспорт и сказал, что представляет североевропейские церкви, особенно сельские приходы Финляндии, и при необходимости может передать привет из России, от крепкого в вере братства Соловецкого монастыря в Белом море. Слава медведя гремела уже повсюду, и обоих гостей отвели в парадный зал, где с горячностью вели полемику по вопросам религии. Рядом с Хуусконеном устроился немецкий священник, который поведал, что рабочая комиссия Вселенского собора заседала в полном согласии целыми днями, на волне всеобщего энтузиазма были подготовлены проекты декларации, вынесенные теперь на обсуждение. Но, как часто бывает на международных собраниях, найти окончательное решение казалось невозможным. Расхождения между разными религиями мира были непомерно велики, учения – стары и незыблемы, и их представители боялись нарваться на неприятности, сблизившись с другими, и подвергнуться наказанию по возвращении на родину.

На сей раз слово взял пожилой британский каноник, который в своем красном одеянии потрясал кулаком и кричал, что по радикальным мусульманам плачет суд: фундаментализм – от дьявола, кипятился он. Многие западные священники одобрительно закивали. Атмосфера угрожающе накалилась, когда на трибуну поднялся пламенный перс, иранский мулла, который отчитал каноника и всех остальных неверных: он грозил триумфальным шествием ислама по всему миру и приговаривал бо́льшую часть человечества к вечным мукам. От его запальчивости не отставал еврейский рабби, синтоистский каннуси и многие другие.

Казалось, что, собственно заключительный акт собора никоим образом не мог быть готов. Пастору Оскари Хуусконену было невмоготу наблюдать за этим цирком со стороны, он поднялся, представил верующего медведя и попросил, чтобы священнослужители успокоились.

– Чтобы бурлящие чувства этого высокого собрания немного утихли, мы хотим представить вам наш репертуар, религиозное ревю, которое мы показываем в разных уголках мира уже добрый год. Заодно мы шлем приветствия с Дальнего Севера, из Финляндии и Соловецкого монастыря в Белом море.

С облегчением улыбаясь, председатель собора, исламский священник с Филиппин, вызвал на трибуну представителя Дальнего Севера.

Хуусконен и Тысяча Чертей начали. Сначала пастор пел финский псалом, а медведь молился; затем Тысяча Чертей совершал крестные знамения и падал ниц, обратив нос в сторону Мекки, и увлеченно демонстрировал все остальные выученные религиозные жесты. Пастор произнес короткую речь на нескольких языках в соответствии с разными религиозными традициями и завершил ее словами, что отныне человечество сможет избегать религиозного насилия и войн. Тысяча Чертей закончил представление по-своему, ловко сплясав вприсядку.

Почтенные священнослужители захлопали выступавшим, часть присутствовавших даже поднялись со своих мест, и большинство сочло выступление не богохульством, а необычным способом содействовать экуменизму среди народов мира.

Но, как только общая дискуссия возобновилась, снова начался раздор. Собравшиеся выслушали многих пламенных спикеров. Некоторые участники встречи горячились так, что почти срывались на крик. Тысяче Чертей все это стало действовать на нервы. От воцарившегося напряжения он низко зарычал, но на его голос не обратили должного внимания: разгоряченные священнослужители напоминали об основах своих учений почти в состоянии транса. На этот раз Оскари Хуусконен встал и возвестил зычным голосом приходского священника, совсем как с кафедры церкви в Нумменпяя:

– Прекратите во имя Господа этот дьявольский спор! Вместо того чтобы защищать свои убеждения, вам надо стараться понять другие, чужие идеи! Во всех религиях мира много хорошего, человечного, во всех есть боги, и потому они божественны. Не ищите друг в друге изъяны, паразиты и болваны вы этакие, а встаньте на место своих братьев! Аминь!