Тайна великого живописца - Нина Дитинич

Открыв папку, следователь вытащил блокнот.

– Я хотел бы задать несколько вопросов по поводу вашей деятельности.

– Задавайте.

– Вы делаете копии известных картин с целью их продажи?

– Да, – сухо подтвердил Чарущев. – Этим занимаются тысячи художников, в этом ничего противозаконного нет.

– А кто из ваших художников этим занимается?

– Все.

– А можно я с ними переговорю.

– Да, пожалуйста. Вера! – крикнул он.

Верочка мгновенно появилась на пороге.

– Да, Арсений Борисович.

– Кто из художников сегодня у нас работает?

– Марат Гареев.

– Позови его сюда.

Следователь поднялся на ноги.

– Не надо, я на рабочем месте с ним пообщаюсь.

В мастерской царил полумрак и пахло красками. Марат сидел за мольбертом и писал с фотографии портрет молодой женщины.

– Не помешал? – улыбнулся Суржиков.

– Да нет, присаживайтесь, – кивнул художник на свободный стул. – Чем обязан?

– Меня интересует, кто у вас пишет копии картин?

– Да все делают, но работаем только под заказ.

– А кто лучше всех копировал?

– Лучше всех? Пожалуй, Эдик Хруст, Арсений до сих пор пережить его смерти не может. Он делал копии лучше, чем подлинники. Его работы стоили дорого, но расходились как горячие пирожки. У него столько заказов было, Арсений с него пылинки сдувал, а теперь мы в минусе. И после убийств клиентов поубавилось. И Арсений ищет Эдику замену, но пока не нашел…

– А подлинниками вы торгуете?

– А как же! – хохотнул Марат. – И портреты пишем, и пейзажи, и натюрморты, и жанровые картины. На любой вкус.

– А не свои подлинники, а, к примеру, работы известных художников, шедевры?

– Насколько мне известно, нет. Зачем? Этим занимаются антикварные магазины и всякие аукционы…

– Понятно. Как вы думаете, кто убил Эдуарда Хруста?

Художник отвлекся от портрета и сердито выдал:

– Псих какой-то, шизоид! Нормальный человек на такое не способен! Жалко парня, талант был, да не талант, а гений, – грустно произнес он.

– Понятно. Ладно, я пойду. Не подскажете, как мне остальных ребят найти?

– А чего их искать? Они рядом в студенческом общежитии. Я сейчас вам адресок нарисую.

Проходя мимо Верочки, Суржиков остановился.

– Что нового у вас? Как шеф? Мне он показался каким-то нервным.

Приемщица оглянулась и шепнула:

– Так оно и есть, все забывает, раздражительный стал и на работе почти не бывает. Я привыкла, что он раньше всех на работу приходит и позже всех уходит, а теперь хорошо, если в двенадцать появится и дольше пяти здесь задержится. А бывают дни, когда он на работу вообще не приезжает.

– Это немудрено, – усмехнулся Суржиков. – Ведь на него покушение было совершено.

– Да что вы? – изумилась Верочка. – А я не знала! Тогда понятно все…

– Разве он вам не говорил? – в свою очередь, удивился Суржиков.

– Нет, первый раз слышу об этом, да и ребята не знают, у нас сразу бы все стало известно.

– Ну и не говорите никому, раз ваш шеф не захотел, чтобы все знали.

– Хорошо, – задумчиво кивнула Верочка.

Общежитие художников оказалось рядом с домом Дмитрия Красилина. Проходя мимо стройки, Суржиков обратил внимание на красную глину от кирпичей и собрал немного в бумажку.

Художника Данилы Меньшикова не оказалось дома, и Суржиков оставил его соседу по комнате свою визитку.

– Пусть позвонит мне. А вы, случайно, не подрабатываете в фотостудии «Авторский портрет»?

Парень засмеялся:

– Бывало раньше, когда они зашивались, а сейчас им самим работы не хватает.

– А другие фирмы работу не предлагали?

– Нет, – вздохнул художник.

«Будешь тут странным, – вспомнив Чарущева, усмехнулся про себя Суржиков, – если фирма на ладан дышит».

Беседа с художниками ничего не принесла, и когда следователь вернулся в отдел, его тут же вызвал Карсавин.

– Что можешь нового по делу сказать?

– Сейчас был в фотостудии у Чарущева, общался с его работниками. Фотостудия на грани разорения, так что вполне возможно, что убийства клиентки и сотрудников, причем лучших сотрудников, – это заказ конкурентов. Более того, я неподалеку от общежития художников нашел красную глину, похожая была на месте преступления, сейчас экспертам отдам.

– А что по убийству антиквара и Жаркова?

Вздохнув, Суржиков отвел глаза.

– Думаю, они к убийствам фотостудии отношения не имеют, хотя все это как-то связано с Вишневской, – угрюмо закончил он. – Активно занимаемся этим делом.

– Активно, ну-ну…

– Я уверен, что Башлыков может многое сказать, что поможет раскрыть дело, только как его достать?

Разбираясь в сумке, Маргарита обнаружила странную штучку и показала ее Ляле. Та побежала за консультацией к знакомому компьютерщику, и тот заявил, что это маячок, по которому отслеживают местонахождение человека, и посоветовал выбросить его, что девушки и сделали.

– Теперь ты можешь быть спокойна, – заявила Ляля подруге. – Теперь никто тебя не выследит…

После того как Маргарита побывала у Суржикова, и, получив его визитку, словно охранную грамоту, она некоторое время жила в Жуковке, но, избавившись от маячка и видя, что ее никто не беспокоит, успокоилась, осмелела и со свойственной ей беспечностью развила бурную деятельность. Решив устроиться на работу, она обзвонила все модельные агентства, но везде был перебор молоденьких девиц сразу после школы, а как только она называла свой возраст, тут же следовал отказ. Ничего не оставалось, кроме как попросить Ляльку устроить ее на работу библиотекаршей в университет, как та обещала.

Квартирант Рыбушкина съехал, и Маргарита вновь заняла квартиру по соседству с Лялей. Теперь они вместе ездили в университет: Лялька на учебу, Маргарита на работу. Копия картины «Неизвестная» томилась в тубусе в шкафу, и у Маргариты щемило в груди, когда ее взгляд случайно натыкался на тубус.

Как-то вечером, когда девушки сидели за учебниками, Маргарита словно невзначай поинтересовалась у Ляли:

– Ты не спрашивала у своего дедушки, узнал ли он фамилию художника копии «Неизвестной»? А то картина лежит пустым балластом, а денежки сейчас бы ой как пригодились.

Лялька оторвалась от книги.