Рунные витражи - Марина Ясинская

Она даже не заметила, когда пропал аэроплан испанца. А когда, наконец, поняла, то прежде заложила вираж – хотела убедиться, что противник и впрямь сдался. И только увидев под собой внизу крылья «Викерса», Лида с облегчением начала снижаться. В ушах звенело, из носа текла кровь, однако всё существо девушки переполняло ликование.

Когда «Фарман» приземлился, первым к Лиде подошёл испанец.

Почти театральным жестом, в котором, однако, не было никакой насмешки, он отвесил Лиде почтительный поклон, галантно поцеловал руку и с уважением произнёс:

– Спасибо за урок, aviadora.

И протянул носовой платок, которым Лида немедленно воспользовалась, чтобы остановить кровь.

На следующий день в местных газетах появились фотографии Лиды и её соперника. Именно из них девушка узнала, что соревновавшийся с ней пилот – не кто иной, как Алессандро Матэо Фернандес Рубио Гутьерес, один из самых знаменитых авиаторов Европы, прославившийся уникальной фигурой пилотажа, которую он демонстрировал – штопор.

«Еl aviador нашёл достойного соперника», – писали испанские газеты.

* * *

Однажды, после выступления в Праге, к Лиде подошёл представительный господин в модных брюках-дудочках и плотно застёгнутом на солидном животе пиджаке, представился герром Классеном и сделал девушке совершенно неожиданное предложение – пригласил её на одну из баз fliegertruppe – военной авиации.

Как и все остальные, Лида слышала, что Германия развернула беспрецедентную по своим масштабам программу по созданию военно-воздушных сил. В её арсенале уже насчитывалось не менее двух сотен дирижаблей – Цеппелинов и Шютте-Ланц, жёстких и мягких, наземных и флотских. И вот, наконец, кайзер обратил внимание на аэропланы.

Как истинный энтузиаст авиационного спорта, Лида не могла удержаться от соблазна посмотреть на новые модели и потому с лёгкостью приняла приглашение герра Классена, хоть и недоумевала о его причинах.

Fliegertruppe оказалась всего лишь частью масштабного военного комплекса, от вида которого у девушки захватило дух. Огромная территория, окружённая колючей проволокой, вздымалась к небу десятками кирпичных фабричных труб, которые дымили густым смогом, создавая над базой плотную завесу серого тумана. Между труб тянулись приземистые заводские строения. Проезжая мимо них на блестящем чёрном «дюркоппе», Лида видела, что внутри собирались десятки самых разных машин и приспособлений: паровозов и танков, мотоциклов и бронепоездов, пулемётных станков, гаубиц, полевых мортир и зенитных пушек.

За заводскими постройками открылось огромное поле, в разных частях которого проходили учения. В одном углу муштровали солдат в противогазах, в другом – обучали пулемётчиков, в третьем учились пользоваться странными металлическими конструкциями, которые можно было носить на себе наподобие доспехов, а можно было трансформировать в небольшое укрепление вокруг себя. Наконец, в стороне ото всех несколько человек пробовали огнемёты.

А за полем по бездорожью медленно передвигались никогда прежде не виданные Лидой огромные железные машины. Вместо колёс у них были странные цепи, а вершины утыканы орудийными дулами.

– Экспериментальные боевые паровые машины, – пояснил герр Классен, перехватив удивлённый взгляд девушки.

Несколько обескураженную увиденным Лиду высадили на лётном поле, у края которого стояло шесть новых моделей «Фоккеров» и «Альбатросов». При виде их девушка вмиг забыла обо всём на свете. Она увлечённо обходила лёгкие машины, отмечая новую форму крыльев, иное расположение моторов, обтекаемые формы корпуса, и сыпала вопросами, на которые герр Классен отвечал охотно, обстоятельно и со знанием дела.

Когда же Лида удовлетворила первое любопытство, её сопровождающий, наконец, перешёл к делу.

– У нас есть около десяти совершенно новых моделей военных аэропланов. И нам необходимы самые лучшие авиаторы для того, чтобы испробовать машины в деле – испытать в самых опасных воздушных фигурах и выяснить, каких качеств не хватает этим аэропланам для того, чтобы они были быстрее и надёжнее. Не желаете ли взяться за такие испытания?

Лида, окружённая новенькими аэропланами, зачарованно оглядела крылатые силуэты. Какое изобилие! Какая роскошь! Предложить ей испытывать новые аэропланы – всё равно что предложить алкоголику дегустировать вино.

Однако было что-то в этом предложении, что Лиду беспокоило.

– Вы сказали – военные аэропланы, – нахмурилась девушка. – Что значит – военные?

– Военные – значит построенные для военных целей, – невозмутимо ответил Классен.

– Для военных целей, – тихо повторила Лида и удивлённо посмотрела на своего собеседника. – Но ведь авиация – это спорт. А аэроплан – это спортивный аппарат, не оружие.

– А мы и не ведём речь об оружии. Однако, уверен, вы понимаете, что аэропланы будут просто бесценны для военной разведки.

На противоположном конце аэродрома что-то громыхнуло и полыхнуло – это выдала залп одна из экспериментальных боевых паровых машин, и Лиду вдруг пробил озноб.

Слухи о возможной войне ходили уже давно, но увлечённая полётами девушка не особенно обращала на них внимание. Однако сейчас, оказавшись в самой сердцевине огромного механизма, ежедневно штампующего десятки и десятки приспособлений для убийства людей, она вдруг впервые осознала реальность этой возможной войны.

И ей стало страшно.

– Мне надо подумать, – тихо ответила Лида.

* * *

Посещение немецкого военного комплекса всё перевернуло в душе Лиды, заставило её впервые за очень долгое время посмотреть за пределы своей беззаботной жизни, наполненной гастролями и полётами, которую она вела последние годы.

Девушка вдруг вспомнила, что вот уже пять месяцев не видела Сергея. Что забыла, когда в последний раз писала ему письмо.

На дне саквояжа у Лиды лежала фотография, сделанная в день свадьбы. Она достала её и долго рассматривала снимок, на котором она стояла на фоне аэроплана рядом с Серёжей – счастливая невеста в кожаной куртке, лётном шлеме и очках, поднятых на лоб.

И ей вдруг отчаянно захотелось в Петербург.

Сергей встретил её приветливо. Но Лида с болью поняла, что это было скорее радушие доброго знакомого – искреннее и чуть отстранённое, а вовсе не радость от встречи родного, близкого человека.

Разлив чай и поставив на стол печенье, так, словно Лида была всего лишь гостьей в их некогда общем доме, Сергей сел напротив и принялся слушать рассказы о гастролях, о новых фигурах пилотажа, которые Лида освоила – спираль, горка, переворот, о соревновании с Гутьересом и, наконец, о предложении герра Классена.

– Если хочешь знать моё мнение – не стоит тебе за это браться, – сухо заметил он. – Война может начаться в любой момент. И я не уверен, что Россия и Германия окажутся в ней на одной стороне.

Лида задумчиво кивнула.