Тайрин - Тамара Витальевна Михеева

все уже решено и нет смысла говорить об этом вслух?

Их путь на север пролегал по дороге Славных побед, такое было у нее название. Широкий оживленный тракт от Оффы, через могучую реку Атун, город Глетбун и дальше, на юго-запад, обходя стороной столицу Империи. У Сола была подробная карта, и Марга, заглядывая в нее каждый день, видела, что они всё приближаются и приближаются к Риле. И если днем Марга еще могла сдерживаться и не думать о том, что до родных ей – один день пути даже на их тихоходных лошадках, то ночью в голове Тайрин стучали отбойные молотки: домой, домой, домой. Увидеть папу, обнять маму, Тинбо, расцеловать Элту и Эйлу, попросить у них прощения…

– Сол…

Он повернул к ней голову. В рассветных сумерках внутри повозки она тихо светилась восходящим солнцем. «У меня есть свое собственное солнце», – в который раз уже подумала Марга.

– Если мы сейчас немного свернем… совсем чуть-чуть, то к вечеру будем в Риле. Пожалуйста!

Сол покачал головой. Она не ждала другого ответа и все же еще раз попросила:

– Пожалуйста!

– Нет, Марга. И хватит об этом.

Он отвернулся от нее и снова уснул. Но Марга не сомкнула глаз. Она не может проехать мимо Рилы, не узнав, что там творится.

К вечеру они добрались до реки Асалвы, которая огибала Рилу с востока. Это была та самая река, в которой когда-то Нэш выловил Тайрин, спасавшуюся от императорской охоты. Сол остановил лошадей на низком берегу и стал готовить ужин. Марга смотрела на другой берег. Если перебраться через реку, а потом проскакать на лошади через риланский лес, то часа через два будет Рила. Пешком – дольше. Она не успеет обернуться за ночь. Значит, надо взять одну из лошадей. Пока Сол будет спать.

Марга выбрала лошадь поспокойнее, развязала веревки у нее на ногах. Потом погладила длинную теплую морду. Она никогда не ездила верхом. Но она сможет договориться с лошадью. Вряд ли это труднее, чем подружиться с джангли. И, пошептавшись с лошадью, она вскочила на нее, похлопала по шее, и та двинулась в сторону Рилы. Вторая – тихонько и жалобно ржала им вслед.

Лес не изменился, он узнавал Тайрин даже под личиной Марги, раздвигал ветки колючего кустарника перед ней и указывал путь стайкой светлячков. Он помнил ее и любил. Бьюи не было видно. Может, еще не проснулись, а может, тихонько следят за ней… Марга пересекла луг. Тут она оставила лошадь, попросила ее подождать и стала подниматься на холм. Ее детство, прервавшееся так внезапно, все еще жило здесь: болтовня с Аутой, страшные сказки Бьёке, дурачества Мэтла, смех Тинбо, непростые взгляды Лайпса. И ее, Тайрин, танцы. Танцы, которые тогда ничего еще не значили.

Стена Рилы. Повсюду в Империи стены. Она провела рукой по камням. Те молчали, равнодушные к ней. Она нашла свою ночную лазейку. Точнее, место, где та должна быть. Марга ощупала каждый камень, но стена оставалась глухой, тяжелой и будто бы… да, новой. Эти камни появились здесь недавно, они ворчали и корежились, ссорились со старыми… Заложили лазейку. Все лазейки? Некогда проверять! Она достала бубенчик из хофоларской деревни, взвесила его на руке, размахнулась и бросила в стену. Бубенчик коротко звякнул, пробил брешь в каменной стене, и Марга вошла в город. Она подобрала бубенчик, спрятала в карман.

Ночь была темна, безлунна и беззвездна. Но зачем ей луна? Тайрин, что пряталась за лицом Марги, знала этот город. Она пробежала по пустынной Картинной, обогнула дом Вишшеров, отметив мельком, как запустили они сад, как-то на них не похоже, и вот – ее родной дом. Марга остановилась. Выровняла дыхание. Потихоньку подошла к низкому заборчику, перелезла через него, подкралась к окну. За ними следят, нельзя приходить к ним среди ночи. Но можно хотя бы посмотреть, все ли в порядке. Светилось одно окно – окно их с Тинбо детской комнаты. Неужели малыш Элту не спит? Болеет? Она заглянула в окно. Посреди комнаты стоял ее любимый столик, и за ним два стражника играли в бернту. Марга отпрянула от окна. Бедные мама с папой! Они живут под вечным надзором теперь! Марга двинулась дальше, вдоль стены. Комната, где жили бабушка и Эйла. В ней темно. Марга прильнула к стеклу. Две кровати… На одной, конечно, Элту, а на второй… Марга разглядела темные кудри и зажала рот, чтобы не вскрикнуть. Тинбо! Он вернулся сам или Лайпс выгнал его?

Она заглянула в окно родителей, долго смотрела на их спокойные спящие лица, а потом вернулась к комнате, где спали Тинбо с Элту. Тихонько стукнула в стекло. «Проснись. Проснись. Проснись, Тинбо. Проснись раньше Элту! Проснись раньше, чем меня услышат стражники!» – молилась она.

И Тинбо услышал. Приподнял голову. Марга постучала вновь, и он обернулся к окну. Марга боялась расплакаться, боялась выдать себя. Она поманила его рукой. Тинбо встал, завернулся в одеяло и медленно, тихо-тихо открыл окно.

– Кто вы? Что вам нужно?

– Тинбо… – Еще минуту назад она думала притвориться кем-нибудь из атуанцев и будто бы передать весточку от Тайрин, но голос брата, его лицо, его запах – все привело ее в смятение. – Тинбо, ты вернулся!

– Вернулся?

– Домой! Ты снова живешь дома!

Он по-птичьи склонил голову, как делал всегда, когда думал о чем-то важном, и она решилась:

– Это я, Тайрин. Не обращай внимания на мое лицо.

И она протянула ему каплю и сиреневый камешек. Он долго смотрел на них, а потом ей в глаза. И она сказала:

– Их было два, да. Но один пришлось продать. – Он все еще не верил, и она поспешила сказать то, что знать могла только Тайрин: – В наш с тобой день Отбора я плакала, что попала в Библиотеку, а бабушка… – Она закусила губу. – Бабушка испекла для нас пирог с черникой.

Тинбо вылез через окно, и они сидели у стены дома, завернувшись в одно одеяло. Они проговорили почти до рассвета.

– Стражники живут у нас с твоего побега. Весь дом перевернули. Искали книги, искали знаки, что мы хофолары… – Тинбо помрачнел. – Арестовали Вишшеров. И всех Гаррэтов, Миттеров. У них хранился огонь Хофоларии.

– Что с ними теперь?

– Никто не знает. Мы остались последними, Тайрин, последние из хофоларов.

Они помолчали.

– А мастер Гута? – спросила Тайрин.

– Неизвестно. Арестовали, а что дальше… – Тинбо пожал плечами.

– Мне нет прощения, – сказала Тайрин, но Тинбо сжал ее руку.

– Нет, нет, Тайрин. Мы всю жизнь прячемся и боимся, боимся и прячемся. Я жил у Лайпса, я многое теперь понимаю… Мы совсем бесправные. Так нельзя. Веками бояться.

– Ты поэтому вернулся?

– Не хотел оставлять родителей, – буркнул Тинбо. – Тут такое творилось. Их, конечно, отпустили, нас Эйла спасла. Тем, что замужем за хэл-маром, – усмехнулся он. – Хетл ходил на допросы, присягал, что мы хэл-мары. А потом ночью взорвалась Библиотека.

– Взорвалась?

– Да… это было что-то! Книжники никак не могли объяснить, что случилось. Но дыра там теперь такая, что залатают не скоро. И сразу стало не до нас.

На прощание они обнялись, хоть Марга и чувствовала неловкость брата: все-таки она выглядела сейчас как совсем чужая женщина.

– Куда ты теперь?

– К Северным островам.

– Где это?

– На севере, – усмехнулась Марга, и Тинбо тоже. – Пожалуйста, обними маму и папу. И Элту. И Эйлу с Хетлом. Скажи, я жалею о том, что сделала, мне очень стыдно, какой-то флигс толкнул меня!

Он закрыл ей рот рукой и шепнул:

– Мы гордимся тобой, Тайрин. Мы устали так жить. По всему городу волнения. Люди требуют пересмотра основных законов о побежденных народах, и откуда-то все знают наизусть то, что ты написала в тех книгах.

Она уткнулась ему в плечо.

– А бабушка…

– Она умерла дома. Она просто состарилась, Тайрин. Не вини себя.

– Я была в Хофоларии.

– Что?

– Я видела ее своими глазами! И перевал Чок, и Турье озеро, я спала в хофоларской деревне и…

Она достала из кармана