Ведьмино наследство - Гретхен Рю

больше, то решила пропустить службу и сразу отправиться на кладбище, надеясь избежать любопытных глаз и просто посмотреть, не мелькнут ли в толпе знакомые лица.

Но прежде мне предстояло смыть с себя пот и опилки — сочетание, которое не подходит ни одному общественному событию, не говоря уже о похоронах. Я приняла душ, высушила волосы и уложила их в низкий шиньон, а затем порылась в шкафу в поисках самого мрачного, наиболее подходящего для похорон наряда.

В глубине шкафа я отыскала немнущееся черное хлопковое платье свободного кроя и надела его поверх черных колготок и милой, практичной пары черных туфель. Подходящий наряд, чтобы не выглядеть белой вороной.

Скрыв платье под изумрудно-зеленым пальто, я оценила свой внешний вид и сочла его подходящим для похорон незнакомки. Я не знала Мэдлин, но она выглядела настолько шикарно, что, как мне показалось, оценила бы зеленый оттенок моей верхней одежды. Это был самый дорогой предмет одежды в моем гардеробе, импульсивно купленный во время поездки в Лондон, где я по глупости решила зайти в «Хэрродс», чтобы «просто взглянуть одним глазком».

Я избегала Боба, спускаясь по лестнице, надеясь, что смогу добраться до машины, пока он не оставил рыжие волоски по всему платью. Он, похоже, разгадал мои намерения и сел посреди лестницы, вылизываясь и делая вид, что ему нет до меня дела.

И хорошо. Главное, чтобы он не попытался отправиться со мной на похороны.

Уверена, мне бы точно не удалось слиться с толпой, если бы вместо сумочки прихватила с собой упитанного рыжего кота.

23

Дорога от Рейвен Крик до Барнсвуда стала для меня уже настолько привычной, что в этот раз заняла гораздо меньше времени. Я ввела в GPS-навигатор координаты кладбища и обнаружила, что оно находится за пределами города, примерно в десяти минутах езды от особняка Уэзерли.

Так странно было вновь проезжать мимо их дома. Я бродила по его комнатам всего несколько дней назад, но казалось, будто минули целые годы с тех пор, как наткнулась на тело Мэдлин. Теперь я ехала на ее похороны и надеялась, что убийца придерживался того же плана.

Я прибыла на кладбище раньше всех, но тотчас нашла отведенный под Мэдлин участок. На месте захоронения установили тент, чтобы защитить могилу от надвигающегося дождя, который до сих пор не начался, но, похоже, в любой момент мог обрушиться на землю.

Припарковавшись чуть поодаль от места захоронения, я осталась в машине, осматривая окрестности. Мне не удалось присутствовать на похоронах тети Юдоры, как и посетить место ее погребения после возвращения. В Рейвен Крик было небольшое местное кладбище, где ее и похоронили, и с моей стороны не потребовалось бы много времени и усилий, дабы принести на могилу цветы. И все же сей шаг казался мне неправильным.

Я все еще чувствовала, что во многих отношениях Юдора жива. Не то чтобы верила, будто она инсценировала собственную смерть, скорее дело в том, что ее особняк, магазин, да и весь город по-прежнему излучали ее присутствие. Когда я проходила по коридорам Лейн Энд Хауса, мне всегда казалось, что я захожу в комнаты сразу после того, как их покинула тетя. В воздухе витал аромат ее любимого парфюма.

В магазине я временами обнаруживала ее любимую книгу возле камина, словно Юдора только что положила ее и ушла. Или запах определенного чая по утрам возвращал меня в те летние периоды, когда я проводила время на кухне тетушки, рассказывая ей о своих тривиальных проблемах тринадцатилетнего подростка, которые она слушала так, будто они были ее собственными.

Может, я была плохой племянницей, раз не желала навещать могилу тети, но мне казалось, что Юдоры там нет. Она была повсюду в городе. А еще она всегда была со мной — став тихим голоском в голове, который подсказывал мне, что делать. Иногда я думала, что тетя могла стать моим новым ангелом-хранителем.

А когда-то я считала, что она превратилась в настоящего призрака.

Скорее всего, истина затаилась где-то посередине: тетя обернулась воспоминанием, которым я буду дорожить вечно, и это нормально. К тому же Хани уверяла меня, что о призраках мне точно не стоит беспокоиться.

Мне просто нравилось думать, что Юдора в каком-то смысле все еще рядом.

Как и ожидалось, начался дождь. Крупные, тяжелые капли забарабанили по лобовому стеклу, когда похоронная процессия въехала на извилистую дорожку кладбища. Катафалк остановился первым, прямо возле невысокого холма, на котором натянули тент, и следом начала парковаться длинная вереница машин.

Каким бы сложным человеком ни была Мэдлин при жизни, судя по количеству автомобилей, ее кончина многих опечалила.

Как по волшебству, раскрылись черные зонтики — редкое зрелище для коренных вашингтонцев. Я тоже приберегла один на заднем сиденье, подготовившись к моменту, когда выйду из машины, чтобы присоединиться к толпе. Он казался более строгим выбором, чем мой яркий желтый зонтик с подсолнухами Ван Гога, который я приобрела по очень дорогой прихоти во время посещения Новой Пинакотеки[12] в Германии.

Я очень любила этот зонт, но для похорон он не подходил.

Сгрудившись под большими черными зонтами, гости направились к тенту. Под навесом не хватало места для всех, поэтому ближайшие родственники — как я предполагала — заняли сухие места, а остальные сгруппировались рядом, создав зонтами импровизированное второе укрытие.

Дождавшись, пока все выйдут из машин, я молча покинула свою. У меня не было намерения смешиваться с толпой. Я хотела лишь понаблюдать за происходящим со стороны.

Притаившись под ближайшим деревом, которое находилось в дюжине с лишним ярдов от могилы, я окинула взглядом собравшихся, пытаясь сопоставить кого-нибудь из них с образами из моего сна или воспоминаний о дне, проведенном в поместье.

Я почти ожидала увидеть Райли Уэзерли с супругой, но в толпе никого из них не оказалось. Фрэнни стояла там, под тентом, обвив рукой локоть очень крупного пожилого мужчины с седыми усами. Она упоминала, что ее отец владеет компанией, в которой работала Мэдлин, поэтому я предположила, что этот пожилой мужчина, скорее всего, он и есть. Было бы логично, чтобы он пришел проститься с сотрудником, погибшим во время исполнения рабочих обязанностей.

Казалось, церемония не вызывала у него никаких эмоций. Выражение лица оставалось суровым, взгляд был устремлен прямо на гроб.

Фрэнни, в свою очередь, выглядела безутешной. Она не сдерживала рыдания, слезы текли по ее щекам, и она регулярно вытирала их носовым платком.

— Фрэнни предупреждала, что она плакса, — раздался голос позади меня.