Из пункта А в пункт Б - Владислав Григоревский

и, смотря мне в глаза, начала говорить. – ты так и не позвонил. Ты мне напомнил его. – её рука указала на крест. – Такой же молчаливый, вдумчивый, и главное – умеющий слушать. Мне показалось, что смогу наконец-то отпустить его и начать жить заново. Но ты исчез! А потом появился. И через минуту я уже была мертва. И вот теперь опять ты. Что мне ждать от этой встречи? Если прошлые ничем хорошим не закончились.

Будь я жив, наверняка бы умер, сгорев от стыда. Всё, что она сказала – было правдой. Встреча со мной ничего хорошего не предвещала. Даже я не знал чем она закончится для неё.

– Прошу тебя, просто уйди. Уже ничего нельзя изменить, да, и прощение нужно лишь живым.

Она отвернулась. Мне следовало что-то сказать. Я даже знал, что именно. Но вот с чего начать в мою голову не приходило.

– Я всё тебе расскажу.

Начал я, придвинувшись к девушке поближе и обняв за плечи. Слегка поведя плечом, она захотела скинуть мою руку, но я решил настоять на своем, и в конечном счёте она поддалась. И спокойно, никуда не спеша, я начал свой рассказ с того самого дня, когда впервые посетил тот злополучный бар.

На первый взгляд мой рассказ не вызывал никакого интереса у моей слушательницы. Надя отстраненно смотрела в сторону, куда-то в даль. Наверное, желая оказаться подальше от этого места и уж тем более от меня. Но стоило мне дойти до момента нашей с ней встречи, как она повернула голову ко мне и уже не отводила свой взгляд до самого конца. А рассказ получился довольно долгим. Почему-то мне захотелось, чтобы она знала всё, каждую деталь моей жизни и каждую мысль, которую родил мой разум. Когда я пересказывал те чувства, что испытывал, вспоминая и думая о ней, она прижималась ко мне. Это только увеличивало моё желание открыться ей.

– И вот, попрощавшись с Маргаритой, я отправился сюда. Проведя не один час, бродя вокруг, всё никак не решаясь приблизится к тебе.

Надя положила свою голову на моё плечо и мы замолчали. Я почувствовал легкость свободы, открывшись ей. Все сомнения развеялись и меня наполняло чувство покоя. Дальше от меня уже мало что зависело, и это приносило облегчение. Больше не надо делать каких-то выводов, принимать сложных решений. К тому же мой рассказ отвлёк от печальных мыслей Надю. А это дорогого стоит.

– А ты видишь ту черную печать, что на или во мне? – наконец нарушила молчание Надя.

Пришло время отвечать на её вопросы.

– Нет. – лишь покачал я головой.

Как не странно, но я действительно не заметил ничего, что могло напугать местных обитателей. Разве что холод, который был вокруг.

– А как ты попала сюда?

– После того – начиная свой рассказ, Надя остановилась на секунду, видимо, не желая вспоминать, но всё же продолжила. – как я умерла. Я оказалась везде и сразу. Я словно находилась в сотни местах сразу. Каждое из них так или иначе было связано с моими воспоминаниями. Но стоило мне попробовать сконцентрироваться на каком-то определённом месте, как тут же меня начинало крутить и бросать в стороны. И чем дольше это длилось, тем меньше мест оставалось. Перед моим взором было твоё лицо, последнее, что я помнила из жизни, которое мне напоминало о моей единственной любви. И в конечно счёте, кроме могилы Ивана ничего не осталось в моём рассудке. И не знаю сколько времени я нахожусь здесь. Уже и не надеялась с кем-то поговорить.

Стоит признать, она тоже довольно быстро смогла научиться управлять своей новой формой. Если вспомнить Ристо, то он говорил о долгих годах, пока этому научишься. Видимо, мы были особенными. Хотя, конечно, если задуматься, всё станет понятно. Мне помогли ангелы, а на ней была какая-та печать. Которая вполне, возможно, не только отпугивала иных духов, но и смогла ей помочь ускорить процесс.

Мы сидели в обнимку и рассуждали о произошедшем. В нашем обличии объятья стали даже большим, чем просто прикосновение двух тел, мы словно становились единым целым. И это чувство было лучшим, что я когда-либо испытывал.

– А они могут нас вернуть? Нас и Ваню. – в надежде вспомнила Надя о ангелах.

– Не думаю. Хотя, я и не спрашивал. Расскажи мне о нём, пожалуйста. – я указал на могилу молодого человека.

– Зачем тебе? – тело Надежды вздрогнуло и холод стал ещё сильнее. – Хотя, ты не стал от меня ничего скрывать, буду и я честна с тобой. Мы познакомились с ним ещё в школе, и с тех пор не расставались. Это была первая и единственная любовь для нас обоих. Мы строили планы, мечтали, и были будто двумя частицами целого. Но и как всему хорошему, этому пришёл конец. Его не стало, а мне осталась лишь память о нём и безмерное чувство вины.

Она замолчала. Холод стал настолько сильным, что всё вокруг нас покрылось инеем. Вокруг, согретая солнцем, природа цвела и купалась в тепле. А здесь, на небольшом участке возле нас, царила стужа. Надя сильней прижалась ко мне. Я боролся с желанием спросить у неё про это чувство, почему оно ее гложет. Но боялся. И словно прочитав мои мысли, она продолжила.

– Был сильный дождь. Мне было лень идти до метро и я уговорила Ивана забрать меня. Безмозглая дура! Поле работы, не отдохнув, он сел за руль и поехал за мной. Занос, и столб забирает его у меня. Пока он лежал там в крови, умирая. Я стояла под козырьком магазина и ругала его за медлительность.

Невидимые слезы бежали по её бледным щекам. Глаза превратились в бездонный океан тоски и боли. Который переполняло чувство вины. И я лишь крепче прижал её к себе. Не стоило больше спрашивать её об Иване. Наоборот, хотелось отвлечь Надю, чтобы хоть как-то унять эту боль. И я начал придумывать, чем и как это сделать. Как назло, в голову ничего не шло. Кроме мыслей о тьме, что затаилась внутри меня. Всё вокруг располагало, чтобы она вновь начала тянуть ко мне свои щупальца. Думаю, и близость Нади, в которой тоже имеется черная печать, сподвигла её на это. И уже, как инстинкт самосохранения, моя рука потянулась за кусочком карандаша.

– Покажи его. – внезапно встрепенулась Надя.

Её зеленые глаза снова наполняла жизнь, она смотрела на меня и, казавшееся каменным, лицо украсила легкая улыбка. Я протянул ладонь, и карандаш засиял ярко зеленым, словно копируя цвет глаз, что с изумлением смотрели на него. Она коснулась его, и я почувствовал дрожь, что прошла по нашим телам. Волосы, до этого момента седые, волшебным образом вернули себе прежний рыжий цвет. И Надя, улыбаясь, уткнулась своим лицом в мою грудь.

– Ты ведь понимаешь, что мало вероятно, что это мой карандаш. – она отпрянула, и на меня смотрела та самая девушка, которую я повстречал на берегу.

– Ты уверена? – улыбнувшись в свою очередь, спросил я.

Мы рассмеялись. И Надя, как тогда, на прогулке, весело начала рассказывать, сколько карандашей и кистей она потеряла. В каких местах и при каких обстоятельствах. Было понятно, что половину, если не больше, случаев она придумывала на ходу. Но ей это нравилось, а мне тем более. Наконец-то получилось отвлечься от всего происходящего, и просто слушать голос, который помогал поверить в то, что мы живы. И даже счастливы в определённый момент.

Нам было так хорошо, что не хотелось думать о чем-то другом. Но именно карандаш, подаривший нам наш смех, напоминал о цели. И, видимо, увидев моё изменившееся лицо, Надя, всё поняв, кивнула головой и прошептала.

– Пора.

– Может позже? – с надеждой на одобрение спросил я.

– Перед смертью не надышишься.

Мы снова рассмеялись, понимая всю нелепость этой фразы в нашем нынешнем состоянии. Поднявшись, и держа обломок карандаша за один конец, я протянул его другим концом Надежде, предлагая вместе сломать его и призвать на встречу Василису с Михаилом.

Даже без