Завет, или Странник из Галилеи - Нино Риччи

— Мы говорили об Иерусалиме.

Мы не знали, как расценить услышанное.

— А как же наше обращение к вам? — сказал наконец Шимон.

— У Иуды тоже есть обращение, может быть, правда, не высказанное вслух. Он просит принять его. И вы будете очень виноваты перед Иудой, если отвергнете его. Он нуждается в нас.

Потом наш учитель сообщил нам, что не пойдет с нами в Иерусалим, как хотел раньше. Он подумал и решил, что ему тяжело будет вести так много народу. Мы поняли, что нам сделали выговор, за которым последовало наказание. Но, может быть, мы были просто противны Иешуа с нашими жалобами и интригами. Мне стало стыдно, ведь я видела молящегося Иуду, почему я и теперь хочу его ухода?

Я провела Пасху в доме у родителей в Мигдале. Иешуа отказался вести нас в Иерусалим, а мой отец крайне редко совершал какие-либо паломничества, причиной тому была наша мать. Иешуа хотел уединенно помолиться на горе Фавор и взял с собой только Шимона, Иоанана и Якоба. Когда они вернулись, то рассказали нам, что Иешуа потом пошел в Иерусалим через Самарию. Они узнали, куда идут, только лишь тогда, когда очутились перед городскими воротами. Удивительно было также и то, что Иешуа пошел через Самарию, где евреи считаются злейшими врагами. Однако он объяснил своим спутникам, что не хотел бы по дороге в Иерусалим натолкнуться на своих поклонников, а надеялся достичь Иерусалима в спокойствии и без суеты.

В Иерусалим они вошли, по настоянию Иешуа не привлекая ничьего внимания. Но надеждам Иешуа не суждено было сбыться. Так в один из дней он собрал довольно большую толпу на улице в окрестностях храма, где вступил в спор с одним из ученых. Среди собравшихся зевак, как назло, оказался один из врагов Иешуа, учитель из Аммазуса, которого звали Ибхар. Когда-то он решил, что Иешуа нанес ему оскорбление. Ибхар тут же попытался дискредитировать Иешуа и ловко свернул на тему о сборах налогов в пользу храма. При этом он прекрасно знал, что Иешуа считает, что человек должен заботиться прежде всего о благополучии своей семьи, а потом уже о благополучии священников храма. Он был против храмовых налогов. Иудеи тут же усмотрели кощунство в речах Иешуа, а некоторые из них просто пришли в бешенство из-за того, что какой-то галилеянин смеет порицать их традиции. Они стали грозить Иешуа расправой.

Все это не стоило бы особого внимания, если бы тем дело и закончилось. Но, как выяснилось позднее, Ибхар был еще и купцом, поставщиком двора Ирода. Прибыв по делам в Галилею, он стал распространять всяческую ложь об Иешуа среди придворной знати. Ибхар обвинял Иешуа в разжигании беспорядков: он-де тайно пробрался в Иерусалим, скрываясь даже от собственных приверженцев, словно какой-нибудь преступник. Ибхар сеял клевету очень умело, так как почти во всех его обвинениях была значительная доля правды. Со временем распускаемые им слухи дошли, очевидно, и до самого Ирода. Царь, без сомнения, усмотрел в появлении Иешуа еще одну головную боль для себя, вспомнив казненного Иоанана. Вскоре в Капер Науме объявились два человека, они задавали всевозможные вопросы, большей частью об Иешуа. Эта парочка уверяла всех, что они пришли с севера, из деревни, хотя ни по выговору, ни по одежде их никак нельзя было принять за сельских жителей. Было абсолютно ясно, что они из Тверии.

Узнав об их появлении, Иешуа сам вышел к ним навстречу.

— Мы много слышали про тебя, — заявили соглядатаи, — и хотим узнать, чему ты учишь.

Но Иешуа, поняв, кто их к нему послал, сказал:

— Я удивлен, ведь собаки обычно гонят лису, а не действуют по ее приказу.

Мы едва смогли удержаться от смеха, так как «лисой» за глаза называли Ирода.

Как ни старались посланцы Ирода, но им так и не удалось найти свидетельств неблагонадежности Иешуа. Но им довелось много услышать о том, как народ любит учителя, и увидеть собственными глазами, насколько бесстрашен он был. Этого, очевидно, было достаточно, чтобы напугать Ирода. Спустя совсем немного времени некий Езекия из Берсабее стал мелькать в толпе везде, где только ни появлялся Иешуа. Этот человек был довольно известным в наших краях, так как нередко пытался присоединиться к нам, старательно выдавая себя за приверженца Иешуа. На самом же деле его интересовало лишь, кто среди нашего окружения сочувствует повстанцам. Но теперь Езекия открыто сообщал всем, что послан самим царем, дабы проверить, нет ли в проповедях Иешуа государственной измены.

Несколько человек из последователей Иешуа готовы были убить Езекию прямо на месте. Но Шимон быстро охладил их, назвав глупцами. Он объяснил, что если подозрения высказываются так открыто, то человек этот хочет просто взять нас на испуг. Поговаривали, что Ирод не посмеет и пальцем тронуть Иешуа после всего, что он слышал о нем. Дело было даже не в самом Иешуа, а в том, что он был учеником Иоанана, за смерть которого Ирод якобы теперь винит себя денно и нощно. Поэтому мы терпели назойливость Езекия, не поддаваясь на его провокации и остерегаясь выказать неблагонадежность. Езекия же, со своей стороны, не упускал случая самым тщательным образом расспросить нас о том, что мы думаем об уплате налогов и почитаем ли мы Ирода за своего царя.

На самом деле многие из двенадцати не верили, что Езекия может представлять серьезную опасность. Слишком уж много было у Иешуа врагов куда более внушительных. Мы считали, что Ирод просто совершил очередную глупость, наняв такого человека, как Езекия. Ирод совершенно не знал страны, которой правил, никогда не выезжал дальше своего дворца и поэтому, поддавшись уговорам Езекии, настойчиво предлагавшего свои услуги, поручил ему такое дело. Более неподходящую кандидатуру трудно было сыскать. В его родном городе Бэрсабее говорили, что семья его не знала, как от него отделаться. Будучи еще молодым человеком, он был изгнан за долги, которые наделал во множестве, и за другие подлости — и того хуже. Даже внешне он был жалок и уродлив: горбатый, с тонкими конечностями; от него исходило зловоние, как от прокаженного. Иешуа не переставал внушать нам, что нельзя судить о человеке по его внешности. Но в случае с Езекией казалось, что сам Господь наказал его, наделив внешностью, отражающей внутреннее содержание. Мы не принимали его всерьез, и это стало главной нашей ошибкой, потом переросшей в серьезную угрозу, ибо Езекия смог проникнуть в наш круг и натворить много бед.

С самого начала мы забыли об осторожности. Уловки Езекии были так понятны, что, казалось, Иешуа не составит труда избежать их. Почти сразу Езекия стал расспрашивать о Царствии. Он-де очень много наслышан об этом и хочет знать, находится ли оно на небе или на земле.

Иешуа, знавший, кто с ним говорит, спросил:

— А что тебе говорили те, от кого ты об этом услышал?

— Честно говоря, не думаю, что они сами хорошо поняли. Одни говорят, что на небесах, другие — на земле, ну а третьи, что где-то посередине.

Тут многие из присутствующих засмеялись, Езекию хоть и презирали, но часто откликались на его шутки.

— Они правы, — сказал Иешуа, — потому что все так и есть.

— Но как же так? — недоумевал Езекия. — Галилея принадлежит Ироду, а Иудея — Риму, где же быть этому Царствию?