Леди удачи - Фрэнк Шэй

Так продолжалось целый день, еду и питье в трюм приносили два глухонемых мулата. Потом моряки услышали, как якорь упал в воду и в борт «Ястреба» ткнулись несколько лодок. Мэри вывели из трюма наверх и отвели в запасную каюту, где снова крепко привязали к стояку в центре комнаты.

Вскоре в каюту снова вошел испанский капитан в сопровождении нескольких важно разодетых мужчин, вероятней всего, зажиточных купцов или высоких должностных лиц. Они расспрашивали ее о совершенных ею поступках, а капитан выступал в роли переводчика. Не видя смысла продлевать свою агонию, Мэри честно признала, что она —- Мэри Рид, но заявила, что считая испанцев извечными врагами англичан, она, не стала бы называть себя пиратом, предпочитая слово «капер».

Не добиваясь от нее ничего большего, мужчины вышли за дверь, но она окликнула капитана.

— Сеньор, скажите мне, как солдат солдату, — обратилась она к нему, — что они собираются со мной сделать?

Капитан посмотрел ей в глаза и отвесил легкий поклон.

— Отвечу вам, как солдат солдату, сеньорита, забывая о том, что вы еще и красивая женщина, — ответил он. — Они прикажут поставить виселицу, и завтра, не тратя времени на суд, вас заберут с этого судна и повесят. Всех ваших людей ожидает та же участь.

Он поколебался и добавил, пожав плечами:

— Что еще с ними можно сделать? Таких сокровищ еще не видели ни на одном корабле.

Какое–то время он, не произнося ни слова, смотрел на нее, а потом сообщил, что его брат — губернатор Кампече.

— Он способен на многое, сеньорита, даже объявить вам помилование, — продолжал он. — Я — знаток женщин, но никогда прежде я не встречал такой женщины, как вы. Если вы согласитесь встать под мою защиту, сеньорита, то ручаюсь, к вам будет проявлено величайшее внимание: к вам будут относиться как к редкому камню или цветку.

Мэри улыбнулась в ответ.

— Я польщена, сеньор, — ответила она. — Но это означало бы спасти свою жизнь с помощью уверток. К тому же, как женщина я могу удовлетворить вас гораздо меньше, нежели в качестве противника, в этом я могу вас уверить.

— Я сожалею, — степенно произнес капитан. — Эта ночь будет неприятной для меня, но если вы все же передумаете, мое предложение остается в силе. Имейте в виду, что, чем позже вы его примите, тем трудней, как вы сами понимаете, будет моему брату.

— Я не побеспокою вашего брата, сеньор, — сказала Мэри.

Испанец снова поклонился и покинул каюту.

Безо всяких видимых причин настроение Мэри поднялось, как только она осталась одна. Разговор о повешении не мог напугать ее, она давно уже привыкла видеть смерть, так что даже мысль о своей собственной не слишком беспокоила ее. Но пыл вернулся к ней при мысли о новом тяжелом сражении с сильно превосходящим по силе противником. Она поклялась, что любым способом исправит свою ошибку и спасет не только свою собственную жизнь, но и жизни своих людей.

Оглядев каюту, Мэри вынуждена была признать, что шансы для бегства казались ничтожными. Изо всех сил напрягая свои мускулы, она не смогла порвать веревки. Кроме двух пустых глиняных горшков с узким горлышком, предназначенных, чтобы наливать в них вино, в каюте не было ничего, что она могла бы использовать. Если бы ей удалось разбить один из них, осколок мог бы послужить ей, чтобы освободиться от веревок. Испанцы связали ей ноги только у лодыжек, но все попытки дотянуться до горшков не увенчались успехом. Непрерывно стараясь освободиться, Мэри наконец почувствовала боль в запястьях — негр, который связывал ее, слишком хорошо знал свое дело.

Незадолго до наступления ночи Мэри услышала громкий шум шагов за дверью. Узнав солдатскую поступь, она решила, что это охранник пришел на ночное дежурство, и в тот же миг в ее голове созрел план, возможно подсказанный предложением капитана, напомнившего ей, что она женщина. Свободными пальцами Мэри схватилась за рубашку сзади, и, когда солдат остановился за дверью, она с трудом стащила ее назад, выставив обнаженную грудь. Прислонившись головой к стояку, она молилась, чтобы испанец оказался достаточно любопытен, чтобы посмотреть на свою пленницу. Мог ли мужчина, охраняющий женщину–пирата, не клюнуть на такой соблазн!

Естественно, дверь вскоре отворилась, и солдат осторожно просунул голову в каюту. Сквозь опущенные веки Мэри наблюдала, как он, затаив дыхание, посмотрел, нет ли кого в коридоре. Аккуратно закрыв за собой дверь, он на цыпочках начал подкрадываться к ней.

Мэри неотрывно следила за ним, ее виски пульсировали от напряжения. Солдат подбирался все ближе, это был большой бородатый мужчина. Мэри думала лишь о том, куда лучше ударить — в шею или в живот. В живот она могла попасть наверняка, нужно лишь идеально рассчитать время, и наконец, собрав все свои силы, Мэри решила, что подходящий момент настал. Только бы удача не подвела ее на этот раз!

Обеими ногами она ударила испанца в жирное брюхо, и, когда он, громко захрипев, согнулся от боли, она пнула его коленями в подбородок. Шлем лишь увеличил силу удара, и часовой без чувств повалился к ее ногам. Оттолкнув его, Мэри попыталась зацепить ногами эфес его шпаги.

Нельзя было терять ни секунды, испанец в любой момент мог очнуться. Мэри удалось развернуть тело так, что шпага поднялась вверх, и вскоре она смогла наполовину вытащить ее из ножен. За несколько секунд она перерезала веревку на ногах и, соскользнув вниз, уперлась руками в клинок.

Освободившись, Мэри выпрямилась и спрятала грудь, с презрением глядя на лежащего у ее ног мужчину. Он уже начал двигаться, и, сунув кляп ему в рот, она крепко связала его перерезанными веревками.

Обыскав сундук в каюте, она не нашла в нем ничего, что могло бы ей пригодиться, по нелепому капризу гульбы в нем лежало лишь одно потертое женское платье. В насмешку она накрыла им беспомощного часового и, вооружившись его шпагой и пистолетами, вышла из каюты, осторожно закрыв за собой дверь, и тихо пошла вперед по пустынному коридору. Глиняные горшки она захватила с собой, зная, что они могут понадобиться ей, если придется плыть.

Стояла непроглядная темнота, но Мэри знала «Ястреб» как свои пять пальцев. Впереди раздавался звон гитары и мягкий голос, поющий испанские песни. Перебегая из тени в тень, Мэри пробиралась к главному трюму, но скоро ей пришлось признать, что она ничего не может сделать для освобождения своих людей. Часовые стояли повсюду; они ходили ровной солдатской походкой перед каждой лодкой, и Мэри поняла, что ей придется прыгать в воду, хотя она совсем не умела плавать.

Заткнув отверстия горшков кусками парусины и крепко привязав их подмышками концом веревки, который она нашла на палубе, она повесила пистолеты и шпагу себе на шею и, осторожно спустившись по корпусу корабля, скользнула в воду.

Удача снова улыбнулась ей — море оказалось теплым, течение несло ее к берегу, а глиняные горшки легко держали на воде. Она быстро плыла вперед, и вскоре ноги ее коснулись твердой земли. Мэри вышла из воды и бросилась по глубокому сухому песку к видневшемуся впереди лесу. Поскольку все еще не рассвело, она побоялась углубляться в лес, опасаясь змей. В ожидании восхода Мэри старалась получше высушиться и согреться, разгоняя кровь в затекших лодыжках и запястьях.