Через Сибирь - Фритьоф Нансен

Целая группа женщин сидела в одном из шалашей и ела, а совершенно голый ребёнок лежал в люльке.

Тут нам рассказали, что в становище есть самый настоящий шаман. Когда мы сказали, что хотим посмотреть на него, его тут же позвали, и он появился из одной из лодок в сопровождении молодого мужчины, державшего его под руку. Шаман был совершенно слеп. Он подтвердил нам, что действительно является шаманом, но для камлания ему нужно время подготовиться и отдельный чум. Однако было уже достаточно ясно, и нам надо было спешить дальше, о чём я и сказал колдуну. Но тут выяснилось, что шаман успеет быстро надеть малое облачение. Помощник тотчас же сбегал за одеянием. Священные предметы хранились в маленьком четырёхугольном деревянном ящичке, совершенно новом на вид, а на крышке был вырезан крест. Шамана сопроводили в чум, где он уселся скрестив ноги и поставил перед собой ящичек. Вместе с компанией молодых остяков мы втиснулись в чум и уселись тоже прямо на землю.

Ящичек тожественно открыли, и в нём оказалась медная корона с крестом наверху, очень напоминающая короны средневековых королей, но Востротин и Лорис-Меликов позднее пояснили мне, что это был русский брачный венец. Было там ещё и жалкое подобие ризы священника с крестами и орнаментами. Шаман надел венец и ризу. Представление должно было начаться. Но тут слепец сделал долгую паузу, а потом заявил: сначала надо заплатить по рублю с человека, или он не будет камлать. Три рубля были уплачены. Он ощупал их и позвенел ими, словно хотел убедиться, что деньги настоящие. Не странно ли, что духовенство всех народов и всех времён — и языческое и христианское — знало цену деньгам!

Наконец камлание началось. Шаман затянул дребезжащим голосом монотонный напев с переливами, непрестанно творя крестное знамение, как это делает русский священник. Потом поднял голову, простёр руки к небесам и возвысил голос, словно призывал Царя Небесного. Затем склонил голову к земле и тихо что-то забормотал — верно, заклинал подземных духов. Он был большим комедиантом и изо всех сил старался подражать священникам.

Но вот он вошёл в раж. Снял с себя корону надел её на голову своему помощнику, а сам уселся на свой деревянный ящичек. Пение становилось всё громче, а жесты неудержимее. Время от времени следовали припевы (или что это было?), которые подхватывали присутствовавшие остяки. Вернее, это было похоже на службу в церкви, когда отдельные фразы, произносимые священником, повторяют хором прихожане. Он всё больше впадал в транс и выпрямился во весь рост, наверное ощущая себя в непосредственной близости от Царя Небесного. В голосе его зазвучали какие-то дикие звуки, но тут у чума залаяла собака. Шаман резко остановился и замолчал, потом опустился на землю и пробормотал, что ему помешала собака, а она — «нечистое животное, потому что ест экскременты». Пришлось начинать всё сначала, и представление повторилось во всех подробностях, под всё то же монотонное пение, а потом голос стал возвышаться, начал дрожать и переливаться.

Наконец он начал изрекать предсказания, сказал, что в чуме находятся иностранец и ещё один человек, близко стоящий к царю (надо полагать, это имелся в виду Востротин — член Государственной думы), и, наконец, третий, хитрый тип, которого надо опасаться (наверное, он указывал на дипломата Лорис-Меликова). Он заявил нам, что скоро начнётся большая всеобщая война. Но времени слушать его дальше у нас совсем не было, потому что пора было отправляться в путь.

Когда же на шамана надевают полное облачение, то вокруг расставляют фигуры медведей и других диких лесных животных. Если камлание продолжается долго, то шаман может впасть в самый настоящий транс, который передаётся и зрителям, которые в результате становятся совершенно невменяемыми.

О религии енисейских остяков Кастрен говорит, что хотя они и христиане, но поклоняются трём главным богам. Это бог неба, которого называют Есь[81] богиня подземного царства Хоседэм[82] и, наконец, бог природы, медведь. Про медведя говорят, что он просто носит маску зверя, а на самом деле за ней скрывается человек божественной силы и знания. Такие же представления есть, по свидетельству Кастрена, и у тунгусов, и у самоедов, и у других финских племён, а я могу к этому добавить и верования моего народа. Медведи часто оказываются принцами в звериной шкуре, а в народе верят, что медведь может поспорить силой с десятью мужчинами, а умом — с двенадцатью. Енисейские остяки верят, что медведь сторожит подземный мир, власть над которым он делит с богиней. Хотя они, вероятно, оба подчиняются богу неба.

Шаманы, по представлениям первобытных народов, находятся в тесном общении с надземными и подземными силами, которые даруют им силу исцеления болезней, заклинания и изгнания злых духов и предсказания будущего. Этим они похожи на норвежских гадалок, которых можно назвать пережитком язычества.

Тем временем окончательно прояснело, и мы больше не могли терять время. Мы должны были вернуться на пароход как можно быстрее, чтобы немедленно тронуться в путь. Большинство из остяков тоже было готово плыть дальше. Картина их отправления была очень живописна. Шестами отталкивались они от берега на фоне золотящего воду солнца, а туман тем временем продолжал клубиться у берега чуть южнее. Кругом кипела жизнь и царила суматоха. Многие остяки стояли на крышах своих челнов и принимали с берега пожитки, которые потом сбрасывали в лодку.

В десять утра мы снялись с якоря и пошли на юг от оживлённой ярмарки. Вслед за нами одна за другой стали отчаливать и остяцкие лодки. Скоро уже вся флотилия этого таинственного народа должна была отправиться к своим лесам, оставив деревню справлять полугодовые поминки. Если поминки будут такими же бурными, как и вчерашняя репетиция, то скучать им не придётся. А нам сейчас надо было думать о том, как добраться до порогов как можно быстрее. Уже прошла большая часть дня, но мотор отлично работал, а погода была солнечная и безветренная, и мы быстро продвигались вперёд.

Поросшие лесом кряжи, которые мы видели восточнее Енисея, теперь подступили к самой реке. Южнее Сумарокова такие кряжи пересекают реку, переходят на её западный берег и тянутся далее на юг вдоль Енисея. В результате западный берег становится невероятно высоким. Восточный же берег здесь намного ровнее и ниже западного, но и по нему тянется лесистый отрог, немного уходя в глубь долины. Лишь значительно южнее, там, где река делает резкий поворот, этот кряж подступает близко к берегу. Тут западный берег становится низким, и отрог от Сумарокова уходит на юг в глубь долины и, насколько можно судить, доходит до гор у южных порогов.