Скажи волкам, что я дома - Кэрол Рифка Брант

— Замечательно, Джун, — сказала мама.

Я украдкой взглянула на Грету и увидела, что та улыбается. Искренней, настоящей улыбкой.

— А потом сходим в кафе, хорошо? — Преувеличенно радостный голос Греты звучал фальшиво, но мама, похоже, этого не заметила. Она с довольным видом кивнула.

— Отличная мысль. — Мама улыбнулась нам обеим, а потом повернулась ко мне: — Так держать, Джуни.

Я кивнула, внимательно глядя на маму. Может быть, я смотрела на нее слишком долго. Но мне нужно было как следует разглядеть эту новую маму.

— Ладно, девчонки, вы пока чем-нибудь займитесь, а я приготовлю ужин.

Поднявшись к себе, я надела браслеты. На руках Греты они болтались свободно, а на мне растянулись и обхватили запястье, как фиксирующий ортопедический напульсник, который дедушка носил после того, как свалился с самоходной газонокосилки. Я стянула браслеты с руки, по одному за раз, и положила на стол. Потом убрала их в тайник в шкафу, где прятала чайник и все остальное. Впервые за последние три года Грета сделала мне подарок, и хотя я ни капельки не сомневалась, что она подарила мне эти браслеты исключительно потому, что иначе ей бы наверняка влетело от мамы, мне все равно хотелось их сохранить.

Я всегда держу слово. Если я что-то пообещала, то выполню обещание. Я дала Тоби слово, что мы с ним увидимся, и мы увиделись. Я собиралась поехать к нему сама, рассудив, что ему сюда ездить не стоит. Я решила, что съезжу к нему в понедельник, потому что по понедельникам у нас последний урок — физкультура. Хотя я еще никогда не сбегала с уроков и даже ни разу не думала о том, чтобы прогуливать школу, я решительно подошла к мистеру Бингмену, схватилась рукой за живот и принялась плакаться насчет дамских недомоганий. Все наши девчонки пользуются этой хитростью на физкультуре, и еще до того, как я успела закончить свою жалостную историю, мистер Бингмен взял ручку и написал мне освобождение.

Выходя из спортивного зала, я считала удары баскетбольных мячей о пол, вдыхала душный, пропитанный запахом пота воздух и старательно сохраняла невозмутимый вид. Даже если бы я ползла, как черепаха, я все равно успевала на электричку, уходящую в 14.43.

— Джун! Как здорово, что ты пришла! — воскликнул Тоби, когда я позвонила снизу в домофон. И, судя по голосу, он и вправду был рад. Я решила не ехать на лифте, а подняться пешком. Мне нужно было собраться с мыслями, приготовиться к тому, чтобы снова войти в эту квартиру. У Тоби вообще никого не осталось. У Тоби вообще никого не осталось. Так я твердила себе, поднимаясь по лестнице.

Войдя в квартиру, я сразу заметила, что она стала немного другой. В ней было уже меньше Финна. На журнальном столике стояло несколько грязных тарелок. Пепельница, широкая ваза, которую Финн отлил из асфальтовой массы («Из гудрона», — сказал в прошлый раз Тоби, закатив глаза и улыбнувшись), была переполнена. Шторы на окнах плотно задернуты.

Тоби встретил меня в мятом вельветовом пиджаке темно-бордового цвета, под который была надета все та же футболка со скелетами динозавров. Заметив, что я то и дело поглядываю в сторону занавешенных окон, он подошел к ним и быстро раздвинул шторы.

— Ну, вот, — сказал он. — Так лучше, да? Ты садись.

Тоби сел на синий диванчик, а я — напротив него, на коричневый. Тоби заварил чай, и мы выкурили по сигарете, причем я даже ни разу не кашлянула. Тоби плеснул себе в чай капельку бренди и протянул мне бутылку, но я покачала головой. Я старалась не слишком часто оглядывать комнату. Мне не хотелось, чтобы Тоби подумал, что я пытаюсь угадать, где его вещи, а где вещи Финна. Но мне было трудно удержаться и не смотреть. Последние несколько дней я морально готовилась. Мне хотелось суметь сделать вид, будто меня ни капельки не волнует, что половина вещей в этом доме принадлежала не Финну. У Тоби вообще никого не осталось, — сказала я себе снова.

— Классные сапоги, — сказал Тоби.

— Это Финн подарил, — ответила я как-то слишком поспешно и подобрала ноги, пряча сапоги под юбкой.

Пару секунд мы сидели в неловком молчании, а потом Тоби вдруг заговорил деланым «репортерским» голосом с совершенно дурацким акцентом. Делая вид, что протягивает мне микрофон.

— Расскажите нам, мисс Элбас, что вас так привлекает в Средних веках?

Я скрестила руки на груди и выразительно на него посмотрела.

— Нет, правда, — сказал он нормальным голосом. — Мне правда интересно.

Такие вопросы всегда повергают меня в ступор. Можно было бы сделать вид, будто я вообще ничего не слышала, но я знала, что Тоби не даст мне уйти от ответа. И лихорадочно соображала, что тут можно сказать. Замки; рыцари; пляшущий свет свечей; григорианские песнопения; длинные платья до пола. Рукописные книги, украшенные совершенно прекрасными миниатюрами. Слово «иллюминировать», то есть раскрашивать краской рисунки в книге, родственно слову «иллюминация». И эти старинные книги, раскрашенные вручную, — они и вправду как будто светятся.

— Может быть… Я не знаю… Может быть, мне просто нравится, что в те времена люди много чего не знали. Было столько чудес и диковин, которых мало кто видел. Столько стран, где никто не бывал. Можно было придумать любую историю, и все в нее верили. Люди верили в святых и драконов. Собирали разные травы и верили, что они могут спасти человеку жизнь.

Я произносила все это, сосредоточенно глядя в пол, потому что мне самой казалось, что я несу полный бред и Тоби надо мной смеется. Но он не смеялся. Когда я все же решилась взглянуть на него, он серьезно кивнул и сказал:

— Мне это нравится.

— Правда? — Я долго смотрела на Тоби, пытаясь понять, шутит он или нет. Удостоверившись, что не шутит, я продолжала: — И еще, как мне кажется, в те времена несовершенство считалось вполне нормальным. Не было полностью идеальных людей. Почти у каждого имелись какие-то недостатки, и все с этим жили. У них просто не было выбора.

Тоби снова кивнул, соглашаясь. Он сидел, держа руки на коленях, и я заметила, какие мозолистые у него пальцы.

— Но ведь были еще грязь и темень… крысы, чума…

— Да, наверное. — Я задумалась, глядя себе под ноги. Потом подняла голову и улыбнулась. — Почти как у нас, в современном Нью-Йорке.

Тоби рассмеялся.

— Верно подмечено. — Он помедлил, как будто обдумывая следующую фразу. — Только… только вместо чумы у нас СПИД.

Я впервые услышала от него это слово. СПИД. Тоби произнес его тихо-тихо, глядя в сторону.

— Это не одно и то же.

— Да, не совсем, и все-таки…

— Это две разные вещи. От чумы никто не застрахован. Если ты заболел, никто в этом не виноват. Просто так получилось. Ничьей вины в этом нет. — Слова сорвались с языка раньше, чем я осознала их смысл.

Тоби принялся теребить нитку, свисавшую с края кармана его пиджака. Я подумала, что, наверное, надо бы извиниться. Но не стала ничего говорить.