Милосердные - Киран Миллвуд Харгрейв

Мама вынимает кости из просолившейся рыбы. Отбеленные солью, они лежат на столе аккуратными кучками. Потом они их разберут: самые крепкие пустят на швейные иглы и гребни, остальное сварят в бульоне.

– Я слышала, ты говорила с Дийной.

Марен кладет рубашки на полку и подходит к столу, чтобы помочь маме.

– Она не пойдет в церковь.

– Тоже мне новость, – говорит мама, бросив на Марен колючий взгляд. – Зачем ты вообще стала ее уговаривать? – Марен молча берет костяные щипцы, пододвигает к себе рыбу. Ей не хочется вновь поднимать эту тему. Все уже сказано тысячу раз. – А, ясно… Торил?

Марен кивает, и мама цыкает зубом.

– Я говорила Эрику, когда он собрался на ней жениться, что пойдут разговоры. А теперь его нет, и ее некому защитить.

«И ты тоже не делаешь ничего, чтобы ей помочь», – думает Марен, вынимая кости из соленой трески.

– Я пригласила ее на собрание в среду.

Мама приподнимает брови.

– Когда там будет жена комиссара? Думаешь, это разумно?

– Урс… Госпожа Корнет совсем не такая, как комиссар. Все будет хорошо.

– Ну, посмотрим. – В мамином голосе слышится что-то очень похожее на злорадство, и Марен не в первый раз думает, что мамина неприязнь к Дийне уже превращается в лютую ненависть. Если раньше мама переживала, когда Дийна ходила на мелкогорье, то теперь Марен кажется, что мама только обрадуется, если Дийна уйдет навсегда. При условии, что Эрик останется дома.

– К тому же, – говорит мама, притронувшись языком к болячке в уголке рта, – ты знаешь Дийну. Эта упрямица сама и накличет беду на свою голову.

Хотя Урса боялась, что не сможет заснуть одна в пустом доме, усталость после столь напряженного дня все-таки взяла свое, и как только за Марен закрылась дверь, Урса без сил упала на постель и провалилась в сон почти мгновенно. Она спала крепко, а наутро проснулась в смятении и с больной головой. Но зато в доме чисто, и новая куртка висит на крючке у двери.

Урса думает надеть ее и пойти прогуляться, может быть, разыскать Марен. В Бергене женщины не ходят по улицам в одиночку – это считается неприличным, – а здесь, в Вардё, в деревне, где почти не осталось мужчин, одинокая прогулка уж точно не повод для сплетен. Но Урса знает дорогу только до церкви, а туда ей не хочется.

Уже в среду, размышляет она, у нее появятся новые знакомые. Может быть, кто-то потом пригласит ее в гости. И она тоже кого-нибудь пригласит. Теперь, когда у нее есть теплая куртка и сапоги, Урса чувствует себя увереннее. Она заваривает себе чай, съедает кусочек флатбрёда, намазав его маслом, которое Марен сняла с пахты. Буквально за день, проведенный с Марен, у Урсы открылись глаза, и если раньше она совершенно не представляла, что надо делать, то теперь знает, что в доме всегда есть работа: сейчас ей нужно подкинуть в огонь дрова и, может быть, испечь свежего хлеба из остатков муки. Когда вернется Авессалом, они съедят его вместе.

Среда наступает так быстро, что Урса не успевает опомниться. Утром она встает рано, тщательно одевается, кипятит воду для чая и вдруг слышит, как открывается дверь. Она оборачивается к двери, решив, что это, наверное, Марен зашла за нею пораньше, чтобы вместе пойти на собрание. Но на пороге стоит Авессалом Корнет.

– Муж, – Урса все-таки заставляет себя улыбнуться. – Ты вернулся так скоро?

– Ветер был против нас, – говорит он, снимая шляпу. – Пришлось изучить ситуацию в Алте прямо из Хамнингберга.

Стало быть, после стольких приготовлений он добрался всего лишь до ближайшей деревни на побережье.

Урса внимательно изучает его лицо, но не замечает никаких признаков гнева или раздражения.

– Ты была в церкви, жена? – спрашивает Авессалом, смерив ее пристальным взглядом с головы до ног.

– Прости, муж, но нет. Я просто хотела принарядиться.

Он удивленно поднимает брови.

– Для кого?

– Позже я собиралась пойти на встречу со здешними женщинами.

Она боялась, что муж этого не одобрит, но он лишь кивает.

– Хорошо. Тебя пригласила Торил Кнудсдоттер?

– Нет, муж.

– Значит, Зигфрид? Они собирались пригласить тебя в гости.

Она качает головой.

– Этих женщин я не знаю.

– Они помогают в церкви. Мы с пастором Куртсоном занимаемся их духовным образованием. – Урса протягивает ему чашку со свежезаваренным чаем. Он берет чашку и хмурится. – Но если они тебя не приглашали, с кем ты сегодня встречаешься?

– С нашей соседкой, фру Олафсдоттер.

Ей не хочется называть имя Марен, и уж тем более – Кирстен.

– Ясно. – Авессалом отпивает чай.

– Что там в Хамнингберге?

Хотя муж не стал возражать, когда Урса сказала ему о встрече с женщинами Вардё, ей все равно хочется поскорее сменить тему.

– Все замечательно. Комиссар из Киберга тоже застрял в Хамнингберге. Комиссар Ларсен. Неплохой человек, хоть и любит бахвалиться. Он пересказал мне все новости от комиссара Моу из Алты. На суде все было ясно как день.

– Ты собирался присутствовать на суде? Кого-то судили? За что?

– Суд уже завершился. Я просто хотел оценить ситуацию. Хотя там у них в тюрьме сидят еще двое лапландцев, и я собираюсь все-таки добраться до Алты, когда ветер будет благоприятный.

– А что сделали эти лапландцы?

– Не важно, что они сделали или не сделали. Важно, кто они такие. Колдуны.

– Колдуны? – Урса безотчетно обнимает себя за плечи.

– Уж будь уверена, – говорит Авессалом. Она видит, что ему льстит ее интерес.

– Как это было доказано?

– Существуют особые испытания. – Авессалом подается вперед через стол, и хотя в его голосе явственно слышится дрожь возбуждения, в нем сквозит и страх тоже. – Наш король Яков Шотландский написал книгу о том, как распознать ведьму или колдуна, но с лапландцами все понятно и так. У них у всех бубны из натянутой кожи. Шаманы бьют в эти бубны, чтобы вызывать демонов. – Авессалом истово крестится, и Урсу пробирает озноб.

– Демонов? Они могут вызывать демонов?

– Как благочестивый священник взывает к Богу, так и нечестивцы взывают к сатанинским силам, – угрюмо произносит Авессалом. – В прежние времена, до указа короля Кристиана, закон не предписывал уничтожать эти поганые инструменты. Моу показал мне один такой бубен, отобранный при аресте. Сжечь его побоялись, чтобы случайно не выпустить заключенное в нем зло.

Урсу опять пробирает озноб.

– Ты думаешь, что такое и вправду возможно?

– Я не думаю, я точно знаю. – Авессалом понижает голос до едва различимого шепота. Он вспоминает что-то такое, что по-настоящему его пугает, и от этого Урсе становится неуютно и очень тревожно. – У нас в Шотландии состоялось немало судов. Вовсе незачем ехать в такую даль, чтобы присутствовать еще на одном, но я подумал, что изучу методы комиссара Моу и смогу почерпнуть для себя что-то полезное. У Ларсена уж точно нечему научиться. – Авессалом откидывается на спинку стула. – Он даже не догадался составить перепись, пока я ему не подсказал.