Кто такие русские - Сергей Кара-Мурза

«Сотки» специализировались на том, что позволяло лучше использовать ресурсы. Никому и в голову не приходило сеять на них пшеницу — с «мотыгой». Зачем, если колхоз производил зерно с затратами труда всего 1,2 человеко-часа на центнер? «Сотки» давали почти исключительно картофель. Уборка его приходилась на дождливое время и велась в основном вручную, хранилась большая его часть в личных погребах. Потому-то около половины картофеля выращивалось на «сотках». Это позволяло вовлечь всех членов семьи и получить доход.

А производство мяса, молока и яиц на подворье быстро сокращалось, слишком это трудоемкая вещь по сравнению с колхозом, где на производство центнера молока затрачивалось в 1987 г. всего 8 человеко-часов труда, а на производство 1 тысячи яиц 15 часов. Поэтому доля производства молока на «сотках» упала за 1960–1990 гг. с 48 % до 23,8 %, а яиц с 78 % до 21,6 %. Те, кто знал село, культивировали миф о том, что Россия кормится с «соток», злонамеренно, а не по ошибке.

От реформы 90-х годов «село отступило на подворья» — по дворам разобрали колхозный скот, инвентарь, часть техники. Это был регресс, переходящий в архаизацию — трагедия для села и для всей России. В 2006 г. на «сотках» произведено 52 % всей продукции сельского хозяйства — 90 % картофеля, 78 % овощей, 51 % молока. И все это вручную, без помощи колхоза — чтобы выжить.

Эта беда имеет свое экономическое и социальное измерение. Но надо вспомнить и о национальной стороне дела. Отодвинутые от машин, электричества и современной агротехники жители деревни «выдавливаются» из цивилизации. А значит, истончаются их важные связи с остальными частями народа. Деревня отдаляется от города, ее образ расплывается в тумане.

Когда уничтожали колхозы и совхозы, людей убеждали, что главным типом хозяйства на селе в будущей рыночной системе станут фермерские хозяйства. Их пропагандой занимались поэты и эстрадные певцы, идеологи широкого диапазона — от Новодворской до члена Политбюро КПСС Яковлева. Вранья было очень много — со ссылками и на Столыпина, и на мудрых американцев. Но мы возьмем только главный лозунг, которым полоскали наши мозги: «Фермер накормит Россию!»

Что же мы имели через 17 лет «фермеризации всей страны»?

В 2006 г., когда была проведена Сельскохозяйственная перепись, число фермерских хозяйств составило 255,4 тыс., а общая земельная площадь их сельскохозяйственных угодий — 21,6 млн. га (со средним размером земельного участка 81 га). Из этих угодий пашня составляла 15 млн. га. Это около 15 % всей пашни в России. На этой земле фермеры произвели в 2006 г. 6,5 % всей сельскохозяйственной продукции России. У них сильно отстает трудоемкая часть сельского хозяйства — животноводство. Здесь они дали только 3,3 % от общего производства. За последующие годы положение принципиально не изменилось — в 2008 г. фермерские хозяйства произвели 8,1 % всей сельскохозяйственной продукции, владея 18,6 % всех посевных площадей России.

Каковы же перспективы в нынешней системе хозяйства? Очень небольшие. По данным Сельскохозяйственной переписи, из имеющихся фермерских хозяйств сельскохозяйственную деятельность осуществляли в 2006 году только 124,7 тыс. А 107 тыс. фермеров относятся к категории «прекративших сельскохозяйственную деятельность». Еще 21,4 тыс. хозяйств считаются «приостановившими сельскохозяйственную деятельность». Выходит, половина фермеров, получив землю, сами на ней хозяйства не ведут! Знают ли об этом русские люди, которые недавно были частичными собственниками этой земли?

Почему же фермеры прекратили пахать и сеять? В чем же дело? В том, что мелкая ферма не может вести хозяйство и тягаться с крупным хозяйством без очень больших бюджетных дотаций. Это надежно установлено и в столыпинской реформе, и мудрыми американцами.

А обещанных дотаций фермерам не дали. Когда проводилась кампания «фермеризации» российского села, были обещания, что тем гражданам, которые выйдут из коллективных хозяйств и совхозов и заведут собственное хозяйство, будет оказана государственная поддержка. В конце 90-х годов около 80 % фермеров не смогли получить такой помощи. Они работали себе в убыток, с огромной самоэксплуатацией. Сейчас, с ростом цен на зерно, финансовое положение фермеров немного улучшается, но в целом это не меняет дела.

В результате к 2006 г. 50,6 % всей земельной площади занимали фермерские хозяйства, владеющие более чем 1000 га земли. Таковых было 4466 хозяйств — на всю Россию. Среди них выделялись 101 хозяйство, владевшие более 10 тыс. га каждое (в среднем по 56 тыс. га). Это российские латифундисты, уклад «третьего мира». Возник и слой малоземельных и безземельных фермеров, как ни странно это звучит. Из всех фермерских хозяйств в 2006 г. 17,4 % вообще не имело земельных участков, и еще 20,5 % имели участки до 3 га (в среднем по 1,7 га).

Важно, что наши фермерские хозяйства не приобрели образа капиталистической фермы, поэтому к их названию и добавилось определение «крестьянские». Выходит, «новая столыпинская реформа» опять провалилась.

Хозяйства эти, в основном, являются семейными. По сути дела, речь идет о трудовых крестьянских хозяйствах с очень малой долей наемного труда. Согласно изучению 187,6 тыс. хозяйств, в 1999 г. всего в них было занято 235,8 тыс. наемных работников (в среднем 1,3 работника на одно хозяйство), причем в среднем один работник за год отработал только 43,9 человеко-дня. Реально, это батраки-сезонники. Затраты на оплату труда с социальными отчислениями составляли в структуре расходов фермерских хозяйств всего 10 %.

Дальше хуже. В 2006 г. общее число работников, занятых во всех фермерских хозяйствах, составляло 475 тыс. человек. В их числе наемных работников, занятых на постоянной основе, было 83 тыс. человек, то есть в среднем по одному работнику на 3 фермерских хозяйства. Остальные — поденщики или сезонники. Таким образом, после 1999 года фермерские хозяйства в России в целом стали еще менее «капиталистическими». Тогда ради чего крушили имевшиеся развитые хозяйства?

Те фермы, которые ведут сельское хозяйство, имеют руководителей, их 146 тысяч. Это — отечественная сельская элита, фермерством занялась верхушка колхозно-совхозной деревни. Из этого числа руководителей 86 тыс. проработали в сельском хозяйстве более 20 лет. Мало того, это самый образованный состав — 34,2 тыс. (23 %) руководителей имеют высшее профессиональное образование. Это агрономы, инженеры, зоотехники. Еще 4,8 тыс. имеют незаконченное высшее образование, а 46,6 тыс. (32 %) — среднее специальное.

Изъятие из сельскохозяйственных предприятий такого числа опытных и высокообразованных специалистов и превращение их в мелких хозяев на клочке земли — колоссальный удар по отечественной экономике и по российской деревне. Это наша национальная беда, которую мы не поняли и к которой остались равнодушны.

Конечно, к старым колхозам не вернуться, но ошибку надо исправлять, искать новые формы соединения трудовые крестьянские хозяйства с крупными предприятиями, совместно модернизировать их. Это — национальная проблема русского народа, и уже ее обсуждение послужит его сплочению.