Пиппа ищет неприятностей - Светлана Нарватова

светило ярко, но было ещё рано, и хозяйка готовила ведро под дойку. Пара коров в стойле возмущались её промедлением. Мы заночевали в довольно богатом дворе. Я предложила помощь и вскоре стала обладательницей кружки парного молока с куском вчерашнего каравая. Ну как же благостно! Шорька аж глаза закрыл от блаженства. Наверное, представлял, что мы дома. Лай собак, мычание коров, квохтанье кур, голоса вдали. Сейчас откроет – и всё будет, как было. Пойдём отрывать мэтра от бумаг и завтракать в маленькой столовой…

…Только как было, уже не будет. Никогда. Кто бы ни был тот гад, который украл сферу и убил учителя, он получит сполна! Я доберусь до Рона Конвея, обеспечу свою безопасность, вернусь, найду и накажу эту тварь, кем бы он ни оказался и где бы он ни был.

В мои кровожадные мысли вмешался Пончик:

– Тебя уже молочком с утра опаивают?

– Мне, дяденька, его сначала нужно было честным трудом заслужить, – поплакалась я. – А вы можете так попросить. Вам не откажут.

– Чего это? – Он подозрительно склонил голову набок.

– Так это… со страху! – и отскочила, чудом избежав тычка в рёбра. – Уж больно, вы, дяденька Пончик, трепет внушаете.

Я едва сдерживала смех. Хорошо, что он был человеком добродушным. Подзатыльником ответил и успокоился.

– А почему мы задерживаемся? – спросила я.

– Клыка сильно прихватили. Да всем мал помалу досталось. Грозе нужно время. А оно у нас есть, – он говорит с такими интонациями, будто за кем-то повторял. Подозреваю, что за Диким.

– О, ну я тогда пойду Клыка проведаю. Он где обосновался?

Великан пожал плечами. С высоты своего роста он должен вообще всё видеть. А я ростиком не вышла, придется узнавать языком. Добросердечная хозяйка показала пальцем, где устроился на ночлег наш герой-варвар, а я за это пообещала ей заняться дровами. У меня для этого был целый Пончик, который большой, и силу ему девать некуда. Я на подзатыльнике почуяла. Пусть немного стравит. Я не злопамятная, поэтому нужно успеть, пока не забыла.

Располагался наш героический варвар через три дома от того, где спала я, в противоположную сторону от двора, где ночью состоялась братание нашего отряда с местными жителями. Судя по пустым бутылкам, дорогущее пиво, пожертвованное командиром, недостаточно укрепило узы. Потребовалось что-то более крепкое. Теперь наши бойцы и они – не разлей… Не знаю, что это было, но мне одного запаха хватило, чтобы смелости прибавилось. Такое лучше не разливать: прилетит с обеих сторон.

Во дворе искомого дома баба мокрой тряпкой гоняла визжащих деток, то ли всерьёз, то ли в шутку. Хозяина видно не было, но оно и понятно: по пивку, да сивухой… Это надолго выбивает из седла. Теперь я по-новому взглянула на слова Пончика о задержке отряда на восстановление сил у Грозы. Это такой эвфемизм.

Подумав немного, я решила не спешить. То, что Пончик проснулся, ещё ни о чём не говорит. Такую-то глыбу попробуй напои! А остальные, измученные боем, да на вчерашние дрожжи… Пусть спят!

Первым делом я справилась у хозяйки, не продаст ли она сиротке поношенную одежду своего старшенького. Она попеняла нашим орлам, что держат ребетёнка в нищете. Я рассказала душещипательную историю, как воины спасли сиротинку от злой хозяйки и теперь везут в столицу, а я им помогаю, чем могу. То к нешьессам бужу, то чисибунов натравли… – тьфу! Прогоняю, конечно. То подмогу вот организую. Разумеется, селянка всерьёз мои подвиги не приняла, потрепала по голове с понимающей улыбкой и отдала рубаху и слегка подранные штаны почти за бесценок. Благо мешок с мелочью всегда со мной. Я, конечно, всем верю. Но как человек, который рос в приюте, никому не доверяю.

Теперь у меня появились важные и неотложные дела. Мы переглянулись с Шорькой. А кому-то еще и погулять пора по лесу. Лес за селом был светлый, молодой. Травка по земле от росы уже обсохла. Небо голубое сквозь листву просвечивает. Птички чирикают. Цветы лесные мёдом пахнут. Я упала на траву, руки раскинула…

Так хорошо! А какие здесь грибы, наверное, по осени… И люди приветливые, незлобливые. Эх, вот найду злодея, который мэтра убил, отомщу и приеду сюда. Хороший маг везде нужен. А то, что магичка, а не маг… Так кто к ним сюда, в дебри, другой подастся? Пусть берут меня такой, какая есть, и радуются…

Я сунула в рот травину, а руки заложила под голову, растопырив локти в стороны. Полежала. Помечтала.

…А еще Дикого сюда позову, может. Ну что ему, горемычному, по миру мотаться одному, да, же?.. Понятно, что не позову. А и позову, зачем я нужна такая, дура-то безродная? Но помечтать же можно?

Шорьке мои фантазии никуда не упали. Он носился по деревьям, как заполошенный, гоняя местную живность. Потом умаялся, спустился и стал копать поблизости, нарушая общую гармонию и усыпая моё лицо ошмётьями корней, прелых листьев и земляной крошкой. Вот так. Высокое чистое небо – это не для меня. Для меня реальность: грязь и тлен.

Я отряхнулась, вытащила из мешка купленную смену одежды и занялась ненавистным рукоделием. Из ткани, обрезанной с длинных штанин, смастерила подобие мешочка и пристрочила к мотне. Подрубила рукава и низ рубахи. Надела чистое – даже на душе легче стало. Вот. Дело сделано, можно и отдохнуть. Но только так, чтобы не с небес фантазии падать лицом об землю. Даже если всё было наоборот: землёй в лицо.

Я вынула из мешка дневник, бережно провела рукой по кожаной обложке, словно приветствуя старого друга, и открыла страницу, на которой меня прервали.

«Я готовился к тому, что в последний момент Атайнин скажет, что пошутила, но нет, она действительно приняла приглашение. Я внезапно осознал, что дом мой не слишком готов к приему гостей после долгого отсутствия хозяина. Но въехав через центральные ворота в столицу, я был способен думать только о том, чтобы оказаться в тишине и безопасности. Возможно, и флаобка согласилась по этой же причине, ради тишины. Чтобы не приходилось никому ничего объяснять. Просто молча принять ванну, а потом, в чистом, выпить горячий настой трав.

Я волновался, как мальчишка, впуская Атайнин в своё обиталище, и, несмотря на серьёзные намерения, решил не форсировать события. Пусть она сначала отдохнёт с дороги, успокоится. А потом уже… У меня был длинный список того, что „потом“. Он включал предложение руки и сердца и планы по устройству магички на кафедру. Это было бы потрясающе. Я бы сам с удовольствием походил к ней на лекции.

Но сейчас – отдых.

Я предложил ей устроиться на первом этаже, в моих покоях как самой обжитой и удобной части дома. Убедился, что стазисное заклинание сохранило в чистоте ванную, выделил свежий халат и полотенце. Сам же занял гостевые комнаты на втором, антресольном этаже. Он частично нависал над небольшим холлом с камином. Я развел в нём огонь, чтобы вдохнуть немного жизни в выстуженный, как склеп, старый домишко. Подвесил в него котелок с водой, рядом поставил столик с кружками и заварником. Теперь можно заняться собой.

Потолок второго этажа не был высоким, и, возможно, флаобке здесь было бы комфортнее. Но ведь она отказалась ради меня от благ герцогского дворца. Я тоже могу потерпеть немного неудобств. Умылся, побрился, переоделся в свежее, впервые за много времени позволив себе домашнюю одежду. Когда вышел, Атайнин была уже возле камина. И она была без вечной маски. Не знаю, что заставило меня спрятаться. Какая-то мальчишеская реакция, но я присел на корточки, скрывшись за столбиками балюстрады.

Я смотрел на молодую женщину – она была лет на десять-пятнадцать моложе меня, – и понимал, что увяз навсегда. Ее пушистые волосы были огненно-рыжими. Почему-то флаобцы представлялись мне брюнетами. А она была рыжей. Голубые глаза казались огромными и бездонными. Да, я знал, что она тверда, как сталь меча, безжалостна и порой цинична, но сейчас я видел пред собой лишь очаровательную, нежную женщину, чьими губами я буду бредить ночью.

В моем халате, сидя в моём кресле, она смотрелась очень правильно. Казалось, она