Железная стена. Израиль и арабский мир - Avi Shlaim

то, как правило, по внутриполитическим причинам. Он не забывал о риске, связанном с ослаблением контроля: «Здание, которое я упорно строил в течение нескольких месяцев, все тормоза, которые я установил, и заборы, которые я возвел, - все это может быть уничтожено одним махом, но я чувствую, что у меня нет альтернативы, что бы ни случилось».

К большому облегчению Шарета, произошло нечто, что сделало ненужным дальнейшее осуществление плана возмездия. 23 января, в разгар заседания кабинета министров, пришло сообщение о том, что иорданцы сообщили MAC о захвате некоторых убийц, все они жили в деревне Ажур и потеряли свои дома во время войны 1948 года. После заседания кабинета министров Шаретт созвал Комитет пяти и предложил отменить план ночного рейда в Иорданию. Леви Эшколь поддержал его, но Левон утверждал, что это не будет хорошо воспринято в армии. Голда Меир видела смысл в репрессиях, если виновных не удастся вычислить, но она была против убийства невинных людей, когда виновные уже найдены. Аран ничего не сказал, и Шаретт пришел к выводу, что операция будет отменена. Военные тем временем надеялись, что Шаретт не успеет узнать об аресте, чтобы остановить запланированную расправу. «Любопытные люди, - записал он в своем дневнике, - которые привыкли думать, что нельзя поддерживать боевой дух армии, не давая ей свободы время от времени проливать кровь».

 

Диалог с Насером

Неудача, произошедшая в июле 1954 г., очевидно, не охладила пыл оборонного ведомства в отношении военной активности. Строгая военная цензура привела к тому, что о неудачной операции можно было говорить лишь вскользь, как о "казусе". Шаретту было бы разумно использовать этот провал для чистки израильских военных конюшен, но он упустил эту возможность, затянув время. Комитет пяти не оказал ему никакой помощи в решении этого сложного вопроса. 26 октября 1954 г., после того как в Каире состоялся суд над виновниками "еврейского кольца", комитет собрался и принял решение начать кампанию по дискредитации египетских властей и сделать освобождение обвиняемых первоочередной задачей Израиля. Шаретт сыграл свою роль в этой кампании. 13 декабря, на следующий день после открытия суда в Каире, он выступил в Кнессете с заявлением, в котором обвинил египетские власти в заговоре и показательном процессе против группы евреев, которых он представил как жертв ложных обвинений. Однако на самом деле жертвами ложных обвинений стали не египетские евреи, а египетские власти.

За кулисами Шаретт возобновил диалог с Насером. В течение первых восьми месяцев 1954 г. канал связи Дивон - Садек практически не использовался, поскольку Египет был занят переговорами о выводе британских войск из зоны Суэцкого канала. Террористические акты, произошедшие в июле 1954 года, полностью опровергли все прежние заверения Израиля о желании видеть Египет свободным и независимым. Эти теракты, казалось, подтверждали худшие стереотипы египтян о двуличности и двурушничестве евреев и самые худшие опасения, что Израиль вынашивает дьявольские козни, чтобы подорвать их национальное единство и независимость. Не зная сложной внутренней подоплеки этих терактов, египтяне могли быть прощены за то, что восприняли их как проявление официальной государственной политики.

Сам Насер был хорошего мнения о Шарете. Одному британскому дипломату он говорил о нем как о честном и умеренном человеке. Отношение Насера к Израилю до сих пор было скорее прагматичным и практичным, чем идеологическим. На публике он был сдержан, а в частных беседах с неарабами, похоже, допускал мысль о том, что когда-нибудь с Израилем может быть заключен мир. Но это не означало, что он был готов пропагандировать мир с Израилем. Позиции "Свободных офицеров" были еще слишком слабы, чтобы он мог предпринять какую-либо инициативу в такой чувствительной и открытой для критики области, как Израиль. Но его представители сотрудничали с Израилем через MAC с целью снижения напряженности на границе, и он держал канал Дивон-Садек открытым даже после того, как спонсируемая Израилем группа под прикрытием заложила бомбы в Каире и Александрии.

Абдель Рахман Садек, который как никто другой мог оценить отношение Насера к Израилю в начале 1950-х годов, характеризовал его как очень разумного и непредвзятого человека, но способного впасть в ярость, когда ему казалось, что его обманывают. Насер был очень зол, когда был раскрыт заговор с целью дискредитации режима "Свободных офицеров", но он был готов поверить, что в данном случае израильские спецслужбы действовали без ведома Шарета. Он даже был готов поверить, что заговор был задуман некоторыми сторонниками жесткой линии в секретной службе с целью саботировать усилия Шарета по налаживанию мирного диалога с Советом революционного командования.

В любом случае, когда Шаретт выступил с инициативой возобновить диалог, Насер не стал возражать. На этот раз Шаретт преследовал конкретную и неотложную цель: спасти жизнь членам шпионской группы, которые предстали перед военным трибуналом в Каире. Обвинение требовало смертного приговора на том основании, что обвиняемые работали на вражескую страну. Шаретт понимал, что смертный приговор будет иметь катастрофические последствия на родине, поскольку израильскую общественность убедили в невиновности обвиняемых. Поэтому он использовал несколько каналов, чтобы передать Насеру убедительную просьбу использовать свое влияние для того, чтобы смертный приговор не был вынесен. Дивон и Садек возобновили свои встречи в Париже, а Морису Орбаху, члену британского парламента от Лейбористской партии, было предложено отправиться в Каир, чтобы выступить в защиту жизни подсудимых.

Эти переговоры, продолжавшиеся с октября 1954 г. по январь 1955 г., не ограничивались Бат-Галимом и Каирским процессом, а охватывали более широкие аспекты израильско-египетских отношений, такие как блокада израильского судоходства в Суэцком канале и Акабском заливе, ситуация на границе, ограничения на пропаганду, решение проблемы палестинских беженцев и пути экономического сотрудничества. Через своих представителей в Париже Шаретт и Насер также обменивались неподписанными частными сообщениями на простой бумаге. Так, 21 декабря Шаретт выразил свое восхищение идеализмом и упорством Насера в борьбе за освобождение своей страны от иностранного господства; предложил Насеру снять морскую блокаду в качестве первого шага к улучшению отношений между двумя странами; выразил горячую надежду, что смертный приговор не будет вынесен обвиняемым на процессе в Каире. Насер ответил через десять дней,

Я получил Ваше письмо от 21.12.54. Я поручил своему специальному эмиссару передать устный ответ на вопросы, указанные Вами в письме. Я очень рад, что Вы осознаете те усилия, которые прилагаются с нашей стороны для мирного урегулирования наших отношений. Надеюсь, что они будут встречены аналогичными усилиями с Вашей стороны, что позволит нам достичь результатов, к которым мы стремимся, на благо обеих стран.

Более подробный ответ на различные предложения и просьбы израильтян Насер дал