Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

– Вы должны знать: мой отец хотел, чтобы я женился на вас, – сказал Генрих. – На смертном одре он приказал мне сделать это не откладывая. Не то чтобы я нуждался в особом распоряжении, я и без того уже давно готов к браку. – Он теплым взглядом посмотрел на Екатерину. – Мой совет тоже за. Все превозносят ваши добродетели, говорят, вы вылитая мать и обладаете мудростью и великодушием, которые завоюют уважение всего народа. Меня уверяют, что вы будете королевой, совершенной во всех отношениях. Но, Кэтрин, знайте одно: что бы кто ни говорил и какие бы весомые причины ни вели к нашему браку, из всех женщин в мире я желаю обладать именно вами. Я люблю вас и страстно хочу сделать своей супругой.

Его рука скользнула по спинке каменной скамьи и легко опустилась на плечо принцессы. Екатерина не представляла себе, что прикосновение мужчины может настолько потрясти. Ничто в жизни не приближало ее к пониманию плотской любви. Теперь она поняла, почему поэты и менестрели придавали ей такое значение, почему люди томились от любви, готовы были умирать и убивать ради нее. Но легкое прикосновение было ничто в сравнении с тем, что ожидало их после свадьбы… Сердце принцессы забилось при мысли об этом.

– Я сожалею, что мой отец так плохо обращался с вами, – продолжил Генрих, и лицо его посерьезнело. – Много раз я протестовал, но он меня не слушал. Мои слова не имели для него никакого значения. Я высматривал вас, хотя и знал, что отец намеренно держит нас вдали друг от друга. Люди говорили мне, как отважно вы противостояли трудностям. Поверьте мне, Кэтрин, если бы я мог вам помочь, я бы это сделал. Отца я ненавидел за то, как он с вами обходился.

По горячему чувству в его голосе Екатерина поняла: для ненависти к отцу у него имелись и другие причины.

– Но все это в прошлом, – твердо заявил Генрих. – Я не мой отец! Мы вступили в новую эпоху. В казне много денег, и это позволит мне произвести перемены. Отец мечтал о новой эре Артура, мой бедный брат должен был возвестить ее, но вместо него это сделаю я. Это будет новая эра рыцарства! Я намерен возродить давние притязания Англии на французский престол. Я обрушусь на французов с такими силами, что Азенкур покажется мелкой стычкой, и, клянусь вам, Кэтрин, однажды вы будете коронованы в Реймсе.

Глаза принца засверкали в предвкушении столь славного будущего.

– Мой отец поддержит вас, – заверила принцесса короля, трепеща от его слов. – Франция не друг Испании.

– Англия и Испания вместе будут непобедимы! – сказал Генрих, взгляд его лихорадочно метался. – Король Фердинанд написал мне, побуждая без промедления жениться на вас. Он обещал, что ваше приданое будет выплачено целиком и в назначенный срок. Его банкир, синьор Гримальди, уже все устроил.

Последние слова как иглой проткнули пузырь счастья, в котором пребывала Екатерина. Ее посуда и драгоценности! Смеет ли она сказать Генриху, как уменьшилось их количество? Принцесса задрожала, боясь, что стоит ей признаться, и Генрих может легко изменить свое решение.

– С-сир, – запинаясь, произнесла она, – часть его должна быть выплачена драгоценностями и посудой. Мне пришлось продать кое-что, чтобы покупать еду и другие необходимые вещи.

Генрих наклонился и поцеловал Екатерину.

– Не стоит беспокоиться о таких пустяках, – успокоил он ее. – Посуда и драгоценности не имеют никакого значения.

Этими несколькими словами принц снял тревогу, которая поглощала Екатерину столько лет. Никогда еще ни одна женщина не чувствовала себя такой любимой!

– Я не нахожу слов, чтобы выразить вам свою благодарность за понимание, – сказала Екатерина, целуя его в ответ, – и глубоко признательна вам за то, что союз между нашими странами сохранится.

– А я благодарен вам за то, что вы станете моей женой и королевой! – сказал Генрих, придвигаясь к ней и звонко целуя ее в губы. – Мне так нравится ваш милый испанский акцент. Вы самое прекрасное создание на свете.

Принц снял с головы Екатерины бархатный чепец и провел рукой по ее волосам во всю их длину, а они настолько отросли, что принцесса могла на них сидеть. Потом Генрих заключил в объятия трепещущую принцессу и прижал к себе. Екатерина охотно поддавалась его поцелуям, радуясь, что деревья заслоняют их от чужих взглядов. На страже у входа в укромный садик стоял йомен из королевских гвардейцев. Всей жизни не хватило бы, чтобы выразить любовь и благодарность, которые теперь переполняли ее.

Сделать нужно было очень много, и все спешно. Целая армия ремесленников и рабочих взялась обновлять для Екатерины долго пустовавшие покои королевы. Мебель и гобелены были доставлены из королевского хранилища, художники освежали росписи, были куплены новое постельное и столовое белье, все самого высокого качества. Генрих деятельно занимался обустройством двора своей будущей супруги, зачислив в него сто шестьдесят человек. Многие из тех, кто служил его матери, были переведены в свиту Екатерины. Возглавить двор должен был новый камергер – Уильям Блаунт, лорд Маунтжой, представительный мужчина чуть за тридцать, который учился у Эразма в Париже и сейчас был известен как друг великого ученого и образованный гуманист в своем роде.

Маунтжой держался с достоинством, и эта его манера внушала доверие. Екатерина не сомневалась, что этот вежливый, сведущий человек легко управится с ее двором. И ее очень порадовало известие, что Маунтжой влюбился в ее фрейлину Агнес де Ванагас и сделал ей предложение.

Принцесса была очень благодарна Генриху за то, что он позволил ей оставить при себе испанских придворных, которые состояли в ее свите с момента прибытия в Англию. Принцу понравился брат Диего, и он позволил Екатерине оставить духовника при себе. Другой францисканец, преданный и кроткий Хорхе де Атека, который прежде исполнял обязанности писаря, теперь был повышен в должности до придворного священника. Доктор Алькарас по семейным обстоятельствам возвращался в Испанию, но два других врача – благородный доктор де ла Саа и по-отечески заботливый доктор Гуэрси, оставались присматривать за здоровьем Екатерины.

Пребывая в полном счастье, Екатерина от души простила тех слуг, которые проявляли неуважение и непокорность, когда фортуна поворачивалась к ней спиной. Генрих с готовностью выплатил все, что им задолжали, и Екатерина попросила своего отца наказать их за дерзость, а потом простить.

– Если вы не возражаете, я бы хотела оставить при себе Марию, она и сама не желает ничего иного, – попросила Екатерина.

– Вы можете оставить кого хотите, дорогая, если при этом вам будут прислуживать и несколько английских леди.

– Мне это будет очень приятно. – Принцесса с благодарностью поцеловала его.

Екатерине понравились фрейлины, которых подобрал Генрих. Особенно ее обрадовало то, что среди них оказалась и Маргарет Поул.

– Я знаю, вы к ней привязаны, – сказал Генрих, – к тому же в ней течет королевская кровь и она очень подходит для этой службы.

– Вы не могли сделать лучшего выбора! – воскликнула принцесса, снова целуя короля.