Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

На этот раз не предполагалось ни звона соборных колоколов, ни толп гостей, ни пиров. Свадьба должна была состояться частным образом, потому что и Генрих, и Екатерина официально продолжали блюсти траур по почившему королю. Они вместе выбрали благоприятный день – день памяти святого Варнавы, покровителя миротворцев, потому что их брак, конечно же, принесет мир.

Рано утром Екатерина вошла в туалетную комнату в Гринвиче в сопровождении лучащейся от счастья Марии и еще нескольких новых английских леди в белом. Она облачилась в только что пошитое свадебное платье – церемониальный наряд из серебристой ткани, колоколом накрывший «корзинку». Ее длинные волосы распустили и убрали под золотой обруч – свадебный подарок от будущего супруга. Генрих пришел одетый в белый флорентийский бархат с рельефной вышивкой золотой нитью, в сопровождении нескольких лордов и придворных из своей свиты. Архиепископ Уорхэм ждал у небольшого алтаря, чтобы совершить церемонию. Маленькая часовня благоухала июньскими розами – их запах всегда будет напоминать Екатерине об этой восхитительной поре ее жизни.

Генрих поклонился ей. Его глаза говорили, что она выглядит великолепно. Екатерина сделала реверанс. Они вдвоем преклонили колени на роскошных подушках, архиепископ объявил их мужем и женой и благословил. Екатерину переполняли чувства – ведь вершилась ее судьба! – любовь и благодарность к юному супругу, стоявшему на коленях рядом с ней.

С колен она поднялась уже королевой Англии. И Генрих взирал на нее сверху вниз с обожанием в глазах.

Радостно смеясь, они возглавили немногочисленную свадебную процессию, что проследовала из дворца через сад, а потом по известняковой дорожке – к церкви монастыря францисканцев, где должна была состояться праздничная месса по случаю бракосочетания. Затем молодожены вернулись во дворец, чтобы тихо пообедать в личных покоях Генриха. Екатерина сидела рядом с ним, под нависавшим над троном балдахином с символами его власти и могущества. Бесстрастные пажи, припадая на одно колено, церемонно подавали им еду на золотых блюдах, а вокруг стояли готовые к услугам лорды и леди.

Никто не заговаривал о том, чтобы прилюдно укладывать ее в постель с Генрихом, а самой Екатерине спрашивать об этом супруга не хотелось. Про себя она молилась о том, чтобы их наконец оставили вдвоем.

Беспокойство было напрасно. Когда убрали скатерть, новобрачные встали, чтобы с их одежды смахнули крошки, и Генрих улыбнулся Екатерине. Как только слуги удалились на почтительное расстояние и не могли уже его слышать, он наклонился и прошептал прямо в ухо Екатерине:

– Сегодня вечером я приду в ваши покои по потайной лестнице. Она ведет из моих комнат в ваши. До встречи, моя королева!

Екатерина даже не догадывалась о существовании такой лестницы.

– Она в углу, за гобеленом, – растолковал ей Генрих. – О нашем браке еще не объявлено. Я подумал, это очень кстати: у нас будет несколько дней уединения, время лучше узнать друг друга.

Пристальный взгляд и напряженное выражение лица Генриха заставили Екатерину покраснеть. В его намерениях не приходилось сомневаться.

Он пришел, кипящий юностью и энергией, еще до наступления темноты. Вечерний воздух дышал прохладой и сладостью, сумеречный свет придавал особое очарование силуэтам деревьев в саду под окном. На Генрихе была расшитая золотом, стелившаяся по полу дамастовая накидка поверх тонкой батистовой ночной сорочки. Словно любовник, он схватил Екатерину в объятия и опрокинул на постель.

– Свечи, – пробормотала она сквозь его поцелуи.

– Оставим их, – сказал он, укладывая ее спиной на подушки. – Я хочу видеть вас.

Екатерина ожидала, что будет смущена, но напористое нетерпение Генриха не дало ей такой возможности, и она начала целовать его в ответ, поражаясь самой себе – тому, как ее тело отзывалось на его ласки, которые становились все более смелыми. Вскоре они уже лежали рядом голые на бархатном покрывале, потерявшись в радости полного познания друг друга.

– Я уже говорил, но это правда – вы самое прекрасное создание в мире, – выдохнул Генрих.

Екатерина испытывала удовольствие от первого в жизни исследования мужского тела и от его растущего желания – свидетельство тому упиралось в нее твердо и настойчиво. Потом Генрих приподнялся и лег на нее, раздвинул ее бедра и нацелился между ними. Пытаясь войти, он тыкался то в одну сторону, то в другую. Это напомнило ей, как бесполезно терся об нее Артур. Но то было так давно, и Генрих не Артур. Он был тверд и готов действовать, ей только и требовалось протянуть руку и направить его в нужное место. Когда он еще раз надавил и проскользнул в нее, она ахнула от жгучей боли. Но он, казалось, ничего не заметил и весь напрягся. Возникло ощущение дрожи, и ее лоно затопила какая-то теплая липкая влага.

Выйдя из нее и откинувшись на спину, тяжело дышащий Генрих выпростал руку и прижал Екатерину к себе.

– Кэтрин, как я люблю вас! – прошептал он. – Моя Кэтрин!

– А я люблю вас, мой Генрих, – отозвалась она, блаженствуя в кольце его рук.

Наконец-то она стала женой в полном смысле слова. Отзвуки боли после соития мало что значили. Ее удивило, как быстро все произошло. Однако вскоре новобрачную ждал новый сюрприз: Генрих хотел сливаться с ней снова и снова. И вдруг, на третий раз, она почувствовала, как в ней пробуждается желание, будто распускающийся цветок, а потом – о, что за чудо! – взрыв чистейшего наслаждения, какое она только могла вообразить. Следом пришел великий покой и глубокое чувство удовлетворения.

Теперь Екатерина понимала, что значит быть одной плотью. Если раньше она любила Генриха, то теперь полюбила его в тысячу раз сильнее, ведь он подарил ей такую радость.

А впереди их ждала целая жизнь, чтобы дарить друг другу наслаждение. И это было самым прекрасным…

Утром Екатерина поднялась с брачного ложа и удивилась: простыни были запачканы, но пятен крови на них не наблюдалось. Однако Генрих, который лежал и оценивающе ее рассматривал, об этом не упомянул или даже ничего не заметил, так что Екатерина решила: ей повезло. Очевидно, не у каждой женщины в первый раз бывает кровотечение.

Прикрыв наготу ночной рубашкой, она сидела рядом со своим новым мужем на кровати и надевала чепец.

– Теперь я замужем и должна накрывать волосы, – сказала Екатерина.

– Вы не обязаны это делать, – откликнулся Генрих. – Королева имеет право носить волосы распущенными, как у девственницы. Ваша девственность символична, конечно. – Он усмехнулся. – И мне приятно видеть ваши волосы. – Он снова сгреб ее в объятия. – Прекрасная это штука – брак! – шепнул он ей на ухо и потерся о нее носом.

И потом, конечно, все повторилось вновь…

– Кэтрин, вам нравится это? – спросил Генрих через некоторое время.

– Как мне может это не нравиться? – хихикнула она.