Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Вспоминая внезапное появление Тони и столь же внезапное истремительное его исчезновение, она чувствовала себя сродни ему, ибо ейвспомнился давний рассказ о том, как ее отец покидав Ирландию, покидалпоспешно, ночью, совершив убийство, которое ни он, ни его семья не считалиубийством. Ведь и в ее жилах текла кровь Джералда, буйная кровь. Она вспомнила,какая пьянящая радость обожгла, захлестнула ее, когда она пристрелиламародера-янки. Буйная кровь текла у всех у них в жилах, — текла под самойкожей, опасно близко к поверхности, то и дело прорывая приятную,учтиво-любезную внешнюю оболочку. Все они, все мужчины, которых она знала, дажемечтательно-задумчивый Эшли и нервно теребящий бороденку Фрэнк, были в душетакими буйными, способными, если потребуется, даже на убийство. К примеру,Ретт, бесстыжий разбойник, и тот убил негра за то, что он «нахально вел себя следи».

Фрэнк вошел кашляя, отряхиваясь от дождя, и она стремительноподнялась с места.

— Ах, Фрэнк, сколько же нам все это терпеть?

— До тех пор, пока янки будут так ненавидеть нас,лапочка!

— Но неужели никто ничего не может сделать? Фрэнкустало провел рукой по мокрой бороде.

— Мы кое-что делаем.

— Что?

— К чему болтать, пока ничего не добились! На это могутуйти годы. Возможно.., возможно, Юг навсегда останется таким.

— Ох нет!

— Лапочка, пойдемте спать, вы, должно быть, совсемзамерзли. Вас всю колотит.

— Но когда же это кончится?

— Тогда, когда мы снова получим право голоса, лапочка.Когда каждый, кто сражался, отстаивая наш Юг, сможет опустить в урнуизбирательный бюллетень с именем южанина и демократа.

— Бюллетень? — в отчаянии воскликнула она. —Да какой толк от этого бюллетеня, когда негры потеряли разум.., когда янкиотравляют ям душу, настраивая против нас?

Фрэнк терпеливо принялся ей объяснять, но у Скарлетт вголове не укладывалось, как с помощью выборов можно избежать беды. Зато она соблегчением подумала о том, что Джонас Уилкерсон никогда уже не будет большеугрожать Таре, и еще она подумала о Тони.

— О, бедные Фонтейны! — воскликнула она. — Уних остался один только Алекс, а ведь в Мимозе столько дел. Ну, почему у Тонине хватило ума.., почему он не подумал проделать все ночью, чтоб никто неузнал, что это он? Ведь во время весенней пахоты он куда нужнее у себя дома,чем где-то в Техасе.

Фрэнк обнял ее. Обычно он делал это робко, словно боясь, чтоона нетерпеливо сбросит его руку, но сегодня взгляд его был устремлен куда-товдаль, а рука крепко обвила ее талию.

— Сейчас есть вещи поважнее пахоты, лапочка. И одна изних — вселить страх в негров и дать этим подлипалам хороший урок., И до тех порпока есть такие славные ребята, как Тони, я думаю, мы можем не слишкомволноваться насчет будущего нашего Юга. Пошли спать.

— Но, Фрэнк…

— Если мы будем держаться вместе и ни на дюйм неуступим янки, настанет день, когда мы победим. И не ломайте над этим своюхорошенькую головку, лапочка. Предоставьте мужчинам волноваться. Возможно, принашей жизни этого еще и не будет, но такой день настанет. Янки надоест дониматьнас, когда они увидят, что не в силах ничего с нами поделать, и тогда мы сможемспокойно и достойно жить и воспитывать наших детей.

Скарлетт подумала об Уэйде и о тайне, которую носила в себеуже несколько дней. Нет, не хочет она, чтобы дети ее росли среди этого разгуланенависти и неуверенности в завтрашнем дне, среди ожесточения и насилия,способных прорваться в любую секунду, среди бедности, тяжких невзгод,ненадежности. Не хочет она, чтобы ее дети знали такое. Ей нужен прочный, упорядоченныймир, чтобы она могла спокойно смотреть вперед и знать, что ее детям обеспеченобезопасное будущее, — мир, где ее дети будут жить в тепле, обласканные,хорошо одетые, сытые.

Фрэнк считал, что всего этого можно добиться голосованием.Голосованием? Да при чем тут голосование? Ни один порядочный человек на Югеникогда уже не будет иметь права голоса. На свете есть только одно надежноесредство против любой беды, которую может обрушить на человека судьба, это —деньги. «Нужны деньги, — лихорадочно думала Скарлетт, — много, многоденег, чтобы уберечься от беды».

И без всяких околичностей она объявила Фрэнку, что ждетребенка.

Не одну неделю после побега Тони солдаты-янки являлись ктете Питти и устраивали в доме обыск. Они приезжали в самые неожиданные часы,без всякого предупреждения, и заполняли дом. Они разбредались по комнатам,задавали вопросы, открывали шкафы, щупали висевшую на вешалках одежду,заглядывали под кровати. Военные власти прослышали, что Тони направили к миссПитти, и были уверены, что он все еще скрывается тут или где-то поблизости.

В результате тетя Питти постоянно пребывала в состоянии«трепыханья», как выражался дядюшка Питер: ведь в ее спальне мог в любую минутупоявиться офицер, а то и целый взвод. Но Фрэнк и Скарлетт ни словом необмолвились о кратком визите Тони, так что старушка ничего не могла выболтать,даже если бы ей и захотелось. Поэтому она вполне чистосердечно, дрожащимголоском объясняла, что видела Тони Фонтейна всего раз в жизни и было это нарождество 1862 года.

— И знаете, — поспешно добавляла она, слегказадыхаясь и стремясь выказать солдатам-янки свое доброе отношение, — он,тогда был очень навеселе.

Скарлетт, которая плохо переносила первые месяцыбеременности и чувствовала себя совсем несчастной, то принималась страстноненавидеть синемундирников, нарушавших ее затворничество и нередко уносивших ссобой разные приглянувшиеся мелочи, то не менее страстно боялась, как бы Тонине навлек на всех них беду. В тюрьмах полно было людей, арестованных за кудаменьшие проступки. Она знала, что, если хотя бы доля правды выплывет наружу ибудет доказана, всех их — не только ее и Франка, но и ни в чем не повинную тетюПитти — заключат в острог. Вот уже некоторое время в Вашингтоне шли разговоры отом, чтобы конфисковать всю «собственность мятежников» и за счет этогозаплатить военные долги Соединенных Штатов, — из-за подобных слуховСкарлетт находилась в состоянии страха и непрестанной тревоги. А теперь поАтланте еще пошли разговоры о конфискации собственности тех, кто нарушил законывоенного времени, и Скарлетт тряслась, опасаясь, как бы им с Франком нелишиться не только свободы, но и дома, и лавки, и лесопилки. Впрочем, даже есливоенные власти не отберут у них собственность, все и так пойдет прахом, кактолько их с Франком посадят в тюрьму, — кто же будет вести дела в ихотсутствие?

Она ненавидела Тони за то, что он навлек на них все этистрахи. Как он мог так поступить со своими друзьями? И как мог» Эшли послать кним Тони? Никогда в жизни она больше не станет никому помогать, раз янки могутпотом налететь на нее, как рой ос. Нет, она запрет свою дверь для всех, комунужна помощь, за исключением, конечно, Эшли. Многие недели после стремительногонаезда Тони она пробуждалась от тревожного сна, заслышав цокот копыт на дороге,в страхе, что это Эшли вынужден теперь бежать в Техас из-за того, что оказалпомощь Тони. Она понятия не имела, как обстоят у Эшли дела, ибо не смеланаписать в Тару о полуночном появлении Тони. Ведь янки могли перехватитьписьмо, и тогда беда придет и на плантацию. Но неделя проходила за неделей, аскверных вестей не поступало, и стало ясно, что Эшли удалось выйти сухим изводы. Да и янки в конце концов перестали им досаждать.