Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Каждый день она проводила часть времени на лесопилке, вникаяво все мелочи, стремясь выявить воровство, ибо, по ее глубокому убеждению, безэтого дело не обходилось. Но еще больше времени она тратила, разъезжая погороду: наведывалась к строителям, подрядчикам и плотникам, заглядывала даже ксовсем незнакомым людям, которые, по слухам, якобы собирались строиться, иупорно уговаривала их покупать лес у нее, и только у нее.

Вскоре она стала неотъемлемой частью пейзажа Атланты —женщина в двуколке, сидевшая рядом с почтенным, явно не одобрявшим ее поведениястарым негром, — сидевшая, натянув на себя повыше полость, сжав на коленяхмаленькие руки в митенках. Тетя Питти сшила ей красивую зеленую накидку,которая скрадывала ее округлившуюся фигуру, и зеленую плоскую, как блин, шляпкупод цвет глаз — шляпка эта очень ей шла. И Скарлетт всегда надевала этот наряд,когда отправлялась по делам. Легкий слой румян на щеках и еле уловимый запаходеколона делали Скарлетт поистине прелестной — до тех пор, пока она сидела вдвуколке и не показывалась во весь рост. Впрочем, такая необходимость возникаларедко, ибо она улыбалась, манила пальчиком — и мужчины тотчас подходили кдвуколке и часто, стоя под дождем с непокрытой головой, подолгу разговаривалисо Скарлетт о делах. Она была не единственной, кто понял, что на лесе можнозаработать, но не боялась конкурентов. Она сознавала, что может гордиться своейсмекалкой и в силах потягаться с любым из них. Она ведь как-никак родная дочьДжералда, и унаследованный ею деловой инстинкт теперь, в нужде и лишениях, ещеобострился.

Поначалу другие дельцы смеялись над ней — смеялисьдобродушно, с легким презрением к женщине, которая вздумала возглавить дело. Нотеперь они уже больше не смеялись. Они лишь молча кляли ее, когда она проезжаламимо. То обстоятельство, что она женщина, часто шло ей на пользу, ибо прислучае она могла прикинуться столь беззащитной, столь нуждающейся в помощи, чтовид ее мог растопить любые сердца. Ей ничего не стоило прикинутьсямужественной, но застенчивой леди, которую жестокие обстоятельства вынудилизаниматься столь малоприятным делом, — беспомощной маленькой дамочкой,которая просто умрет с голоду, если у нее не будут покупать лес. Но когда играв леди не приносила результата, Скарлетт становилась холодно-деловой и готовабыла продавать дешевле своих конкурентов, в убыток себе, лишь бы заполучить ещеодного покупателя. Она могла продать низкосортную древесину по ценепервосортной, если считала, что это сойдет ей с рук, и без зазрения совести шлана подлости по отношению к другим торговцам лесом. Всем своим видом показывая,как ей не хочется раскрывать неприятную правду, она в разговоре с возможным покупателеммогла со вздохом сказать про конкурента, что больно уж он дерет за свой лес,хотя доски-то у него гнилые, все в свищах и вообще ужасного качества.

Когда Скарлетт впервые решилась на такую ложь, ей потомстало стыдно и очень не по себе — не по себе оттого, что она так легко иестественно солгала, а стыдно оттого, что в мозгу мелькнула мысль: что сказалабы мама?

А Эллин, узнав, что дочь лжет и занимается мошенничеством,могла бы сказать лишь одно. Она была бы потрясена, она бы ушам своим неповерила и так и сказала бы Скарлетт — мягко, но слова ее жгли бы каленымжелезом, — сказала бы о чести, и о честности, и о правде, и о долге передближними. Скарлетт вся съежилась, представив себе лицо матери. Но образ Эллинтотчас померк, изгнанный из памяти неуемным, безжалостным, могучим инстинктом,появившимся у Скарлетт в ту пору, когда Тара переживала «тощие дни», а сейчасукрепившимся из-за неуверенности в будущем. Так Скарлетт перешагнула и этотрубеж, как прежде — многие другие, И лишь вздохнула, что не такая она, какойхотела бы видеть ее Эллин, пожала плечами и, словно заклинание, повторила своюлюбимую фразу: «Подумаю об этом потом».

А потом, занимаясь делами, она уже ни разу не вспомнила обЭллин, ни разу не пожалела, что всеми правдами и неправдами отбирает клиентов удругих торговцев лесом. Она знала, что может лгать про них сколько угодно.Рыцарское отношение южан к женщине защищало ее. Южанка-леди может солгать проджентльмена, но южанин-джентльмен не может оболгать леди или — еще того хуже —назвать леди лгуньей. Так что другие лесоторговцы могли лишь кипеть от злости ипылко кляли миссис Кеннеди в кругу семьи, от души желая, чтобы она ну хоть напять минут стала мужчиной.

Один белый бедняк — владелец лесопилки на Декейтерскойдороге — попытался сразиться со Скарлетт ее же оружием и открыто заявил, чтоона лгунья и мошенница. Но это ему только повредило, ибо все были потрясенытем, что какой-то белый бедняк мог так возмутительно отозваться о даме изхорошей семьи, хотя эта дама и вела себя не по-дамски. Скарлетт спокойно и сдостоинством отнеслась к его разоблачениям, но со временем все вниманиесосредоточила на нем и его покупателях. Она столь беспощадно преследовалабеднягу, продавая его клиентам — не без внутреннего содрогания — великолепнуюдревесину по низкой цене, дабы доказать свою честность, что он вскореобанкротился. Тогда — к ужасу Фрэнка — она окончательно восторжествовала надним, купив почти задаром его лесопилку.

Став владелицей еще одной лесопилки, Скарлетт оказаласьперед проблемой, которую не так-то просто было решить: где найти верногочеловека, который мог бы ею управлять. Еще одного мистера Джонсона ей наниматьне хотелось. Она знала, что, сколько за ним ни следи, он продолжает тайкомпродавать ее лес; ничего, решила она, как-нибудь найдем нужного человека. Развевсе не бедны сейчас, как Иов, и разве не полно на улицах мужчин, которые преждеимели состояния, а сейчас сидят без работы?

Не проходило ведь дня, чтобы Франк не ссудил денегкакому-нибудь голодному бывшему солдату или чтобы Питти и кухарка не завернуликусок пирога для какого-нибудь еле державшегося на ногах бедняка.

Но Скарлетт по какой-то ей самой непонятной причине нехотела брать на работу таких бедолаг. «Не нужны мне люди, которые за целый годничего не могли приискать для себя, — размышляла она. — Если они досих пор не сумели приспособиться к мирной жизни, значит, не сумеютприспособиться и ко мне. Да к тому же вид у них такой жалкий, такой побитый. Амне не нужны побитые. Мне нужен человек смекалистый и энергичный вроде Ренни,или Томми Уэлберна, или Келлса Уайтинга, или одного из Сйммонсов, или.., ну,словом, кто-то такой. У них на лице не написано: „Мне все равно“, как у солдатпосле поражения. У них вид такой, точно они черт знает как заинтересованы влюбой чертовщине».

Однако, к великому удивлению Скарлетт, братья Симмонсы,занявшиеся обжигом кирпича, и Келлс Уайтинг, торговавший снадобьем,изготовленным на кухне его матушки и гарантировавшим выпрямление волос у любогонегра после шестикратного применения, вежливо улыбнулись, поблагодарили иотказались. Так же повели себя и еще человек десять, к которым она обращалась.В отчаянии Скарлетт повысила предлагаемое жалованье — и снова получила отказ.Один из племянников миссис Мерриуэзер нахально заявил, что ему хоть и не слишкомулыбается быть кучером на подводе, но, по крайней мере, это его собственнаяподвода, и уж лучше своими силенками чего-то добиться, чем с помощью Скарлетт.