Цена откровения - Галина Владимировна Романова

– С родителями? – воскликнула та и рассмеялась чуть громче. – Это вообще-ее…

– Да уж! Не комильфо!

– И у Вени синяки?

– Сейчас придет, увидишь.

Тут они заметили Лизу, затаившуюся за колонной, и замолчали. Ей пришлось поставить заказ на столик и исчезнуть. Но угрызений совести за то, что подслушивала, не было никаких.

Она все верно сделала, притихнув. Отчетливо услышала слово «шантаж», во‐первых. А где шантаж, там добра не жди. Веня какой-то вот-вот нагрянет в синяках. Подрался с чьими-то родителями. Интересно, сколько лет Вене? Молодой? Или совсем подросток?

Она еле справилась с удивлением, когда Веней оказался мужчина даже старше предыдущего посетителя. Обалдеть! С чьими же родителями он мог подраться? Возраст у них какой? Старики наверняка совсем. А он с кулаками!

Гадкий тип, вдруг решила Лиза, с силой втирая в барную стойку полироль. И да, она никогда так усердно не подслушивала, как сегодня. И стыдно ей не было вовсе. Она обязана контролировать ситуацию. А за тайным столиком за колонной она явно выходила из-под контроля.

Они ругались! Возмущались! Оскорбляли друг друга! И обвиняли в таком…

Через час с небольшим гости ушли. Она выдохнула с облегчением. Никакой битой посуды. Они даже оставили щедрые чаевые, подложив купюру под бокал из-под шампанского. Его себе заказала дама и заедала яблочным пирогом! Лизу даже замутило.

Она быстро убрала за ними. Освежила пол, потому что делать было вовсе нечего. Снова уселась на свой табурет, полезла в телефон и едва не свалилась, обнаружив новости в сети.

Ее Витьку арестовали! Сегодня утром приняли с наркотиками на квартире у дилера. И даже видео, как его ведут из подъезда к патрульной машине, кто-то незнакомый выложил. И это было неплохо, совсем неплохо. Потому что, перепугавшись за него поначалу и придумав историю о грандиозной подставе, она тут же поняла, что ошиблась. Во всем! И она правда дура, не зря он ей это то и дело повторял.

Витя вел себя отвратительно. Лягался, орал матом, переходил на воровской жаргон и дико хохотал, уверяя, что нары – его дом родной.

– Идиот! – простонала Лиза, зажмуриваясь.

Без движения, с зажмуренными глазами она просидела минут двадцать. Все думала и думала. Вспоминала, как один раз оставила у себя Витькину сумку с чем-то странным. Он сказал, что это чужое добро и трогать его нельзя.

– Пусть постоит. Вечером заберу, – улыбнулся он ей опасно.

Забрал. И больше к ней с такими просьбами не обращался. И слава богу! Хорошо, что его нет больше в ее жизни. Хорошо, что она не с ним. Иначе все ее мечты о нормальной, спокойной жизни с замечательными выходными закончились бы таким же вот видео.

Она очистила свой телефон от всех контактов с этим человеком. Отписалась в соцсетях. И оставила нелестный для Витьки комментарий под видеороликом. Поменяла передник и приготовилась к работе. Шел седьмой час, публика прибывала.

К ней во время смены приходили из полиции. Объяснили, что проверяют все контакты задержанного Виктора. Она не могла им ничего сообщить о его делах, потому что никогда не разделяла его взглядов. И потому что они расстались.

– Он считал меня дурой, – пояснила она, успевая наливать пиво, варить кофе и смешивать коктейли. – Потому что я пыталась жить правильно и давала советы не общаться с нехорошими парнями на районе.

Полицейский из наркоконтроля еще немного посидел, пообещал, что больше ее не побеспокоит, и исчез. А она до конца смены металась так, что почти забыла о событиях дня: о странных посетителях днем, о Витькином задержании. Не до этого было.

– Ма, я так устала, что даже говорить не могу, – рассказывала она маме, которая всегда в конце смены звонила и говорила с ней до тех пор, пока Лиза не усаживалась в свою машину. – Вот… Да… Я уже на стоянке.

Она пикнула сигнализацией. Открыла дверь. Села за руль. Завела машину.

– Все, ма. Я скоро буду. Давай ложись, не жди, – произнесла Лиза дежурную фразу, хотя знала, что мама будет ждать и ни за что не ляжет. – Все, я выруливаю. Неудобно.

Она отложила телефон, включила дальний свет. Начала выруливать и тут же резко дернула ногой педаль тормоза.

– Что за черт! – Лиза снова схватилась за телефон и набрала экстренный вызов. – Да! Срочно! Полиция нужна и «Скорая». Я в машине. Боюсь выходить. Человек за мусорными контейнерами лежит. Видно одни ноги и… и кровь… Нет, не бомж… Был сегодня днем в баре. Он приличный. И, кажется, был в компании с каким-то доктором.

– Стало быть, вы не отрицаете факта своего знакомства с Вениамином Кожетевым?

Сергей с сожалением смотрел на пожилого мужчину в застегнутой на все пуговицы толстой байковой рубашке. Тот словно готовился к аресту: оделся тепло и надежно. В руках матерчатая сумка с чем-то. Надо полагать, с набором предметов первой необходимости. Он, к слову, встретил его на пороге уже с этой сумкой и одетым в байковую рубашку, застегнутую до подбородка, и толстые спортивные штаны. Жена держалась рядом – плечом к плечу. Губы скорбно поджаты, взгляд отрешенный.

Илюшин счел это странным. Они словно ждали их. Заранее признавались в содеянном.

– Я не понял вопроса, – ответил Голубев, облизал пересохшие губы и попросил: – Можно воды?

Глеб, который присутствовал на допросе, подал ему стакан. И пока Станислав Дмитриевич пил, роняя капли на грудь, Сергей повторил:

– Вы были знакомы с Вениамином Борисовичем Кожетевым?

– Это который доктор? Гомеопат? – Голубев отдал опустевший стакан Глебу и кивнул. – Да. Я знал его.

– При каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство?

– При весьма странных, скажу я вам, – грустно усмехнулся Голубев. – Жена рассказала мне, что знала еще при жизни нашей дочери: та спит с этим, с позволения сказать, доктором. Таскается с ним на квартиру какую-то. И… Сначала я подумал, что у Инги были чувства. Мало ли, влюбилась в мужчину, который старше ее. Бывает… Но потом! Потом выяснилось, что этот хлыщ продолжил таскаться на эту квартиру с другими женщинами. Для него это было обыденным делом.

– Что именно?

– Секс с другими женщинами!

Глеб с Сергеем переглянулись. Голубев словно вынырнул из Средневековья.

– А он не должен был этого делать? – уточнил Илюшин.

– Нет. И не в Инге дело. Он женат! Пожилой мужчина, имеющий семью, детей. Взрослых детей. Врач. Как не стыдно!

Голубев передернулся и замолчал на целых пять минут. Илюшин и Глеб его не торопили.

– В какой момент вы решились на убийство, Станислав Дмитриевич? – прервал затянувшуюся паузу Сергей. – До того, как ваша жена встретила Кожетева с очередной любовницей, или уже после? После того, как вы нанесли ему тяжкие телесные увечья?