Цена откровения - Галина Владимировна Романова

– Что?!

Он сильно вздрогнул и непонимающе заморгал.

– Убийство? Какое убийство, о чем вы?

Он переводил взгляд с Глеба на Сергея и обратно, и странная судорога дергала его губы. Будто он силился улыбнуться и не мог.

– Кожетев Вениамин Борисович был найден вчера вечером в районе бара «На районе», по адресу… – зачитал Сергей с листа. – Ему проломили голову каким-то тяжелым предметом. И бросили умирать за мусорными контейнерами. Обнаружила тело девушка, которая работает в этом месте барменом. К тому моменту Кожетев был мертв уже несколько часов. Что можете сказать по существу данного вопроса?

Голубев все же улыбнулся. Улыбка была странной: и удивление, и восторг, и сожаление, и странная скорбь.

– Все же убили! – выдохнул он, перестав улыбаться.

– Убили. И по нашим подозрениям, сделали это вы.

– Я?! – Он вдруг рассмеялся. – Вы в своем уме, товарищ капитан? Простите! – Он посмотрел на Илюшина странно просветленным взглядом. – Я-то думал, вы меня арестовали из-за нашей драки. Думал, докторишка на меня заявление накатал. Потому и вещи собрал, сам оделся. И все ждал вас. Несколько дней ждал. Он же угрожал, когда мы расставались после нашей потасовки, что напишет заявление. О каком-то шантаже все твердил. Мы с женой так и не поняли.

– Жена присутствовала при вашей драке?

– Да.

– Как и когда это случилось?

– Мы подкараулили его возле его дома. Хотели поговорить. Просто поговорить. Я лично хотел взглянуть в глаза этому… Уроду! В мыслях не было нападать на него. Но он сам напросился. – Голубев горделиво вскинул подбородок. – Я в юности занимался боксом. Дать в морду этому докторишке не составило особого труда. Он даже не пытался обороняться. Все ныл и угрожал. И все время верещал о каком-то шантаже.

– О каком шантаже?

– Я так и не понял. Я дрался и не прислушивался. Но жена уверяет, что его кто-то шантажировал от имени нашей дочери и требовал денег. Много денег! Будто бы для нас! Бред какой-то.

– А предметом шантажа было?.. – Глеб требовательно смотрел на подозреваемого.

– Откуда мне знать? Я ни о чем таком не помышлял. Единственной мыслью в тот момент было: начистить ему клюв. – Он сжал ладони в кулаки и воспроизвел один из профессиональных выпадов. – И у меня получилось.

– Вы избили его и оставили умирать? – решил зайти с другого края Глеб.

– О чем вы, господа полицейские? После того, как я его нокаутировал, докторишка был жив и здоров. Он подбирал свои цветочки, тортик, винишко и ныл! – Пожилой мужчина презрительно сморщил лицо. – Он был мерзким и мерзко помер.

– На помойке, вы имеете в виду? – Сергей с пониманием кивнул. – Вы определили ему это место? Вам хотелось, чтобы он закончил свою жизнь среди мусора?

Голубев непонимающе моргнул и неожиданно широко улыбнулся.

– Ах, оставьте, капитан! Меня там не было. И я могу доказать.

– У вас есть алиби?

Глеб с Сергеем снова переглянулись.

– На какой момент? – деловито осведомился тот.

– Вчерашний день, начиная с шестнадцати часов и до двадцати ноль-ноль, – зачитал Сергей заключение эксперта и пояснил: – Вчера было достаточно тепло. Тело остывало медленно. Поэтому установить точное время сложно. После вскрытия будет указано. Так, где вы были, Станислав Дмитриевич? И учтите: дома с женой – не прокатит.

– Нет. Не дома с женой. А на приеме у врача с женой. И адрес поликлиники имеется.

Голубев назвал адрес, куда они, с его слов, отправились в половине четвертого, а уехали в семь. Сначала просидели в очереди. Потом ждали врача, которому приспичило выйти из кабинета.

– И таксист не особенно торопился, – закончил рассказ Голубев. – Мы ждали на стоянке минут двадцать. В семь уехали из поликлиники. Без пятнадцати восемь были дома…

– Вообще-то у него было время доехать до бара, это полчаса езды, пока его жена сидела в очереди к врачу. Убить Кожетева. И вернуться. Это не алиби, – с сомнением покачал головой Глеб, когда Голубева увел конвой.

– Не алиби. Согласен. Но для того, чтобы провернуть это идеальное убийство, ему надо было знать о передвижениях Кожетева все-все! Голубевы должны были знать, когда, где и с кем он встречается. Это было в телефонной переписке убитого. Допустить мысль, что рядовой пенсионер способен взломать ее, я пока не могу.

– Согласен, как-то сомнительно. У него самого старая «раскладушка». И компьютера дома не нашли.

– И он должен был ждать на стоянке, пока встреча в баре не закончится. Это сколько по времени? Никто не знал. Барменша Лиза уверяет, что напряженная беседа и даже спор закончились весьма миролюбиво. И дама принялась пить шампанское, хотя начала с пива. Они два часа просидели. – Сергей листал протокол допроса с места преступления.

– Полтора.

– Не важно. Но представить себе Голубева, притаившегося за мусорными ящиками… Я не могу.

– Он мог сидеть в машине, – тут же опротестовал Глеб, – которую заранее перегнал к бару, зная о встрече. Подождал, пока все разъедутся. Окликнул Кожетева, а мог и так напасть, исподтишка. Нанес ему смертельный удар и…

– Он должен быть не пенсионером, а легионером в прошлом, чтобы такое сотворить. Морду набить в открытой драке, это я еще поверю. Но чтобы так виртуозно все продумать! – Сергей с сомнением покрутил головой и снова углубился в чтение протокола.

Глеб, походив по кабинету, заглянул в чайник, долил в него воды, включил.

– Надо кофе выпить, чтобы голова как следует работала. – Он развел руками. – В любом случае мотив для убийства был только у него.

– А его собеседники?

– Личности пока устанавливаются. Сам знаешь. И да… – Глеб погрозил в сторону окна пальцем. – Не стоит забывать, что дочь этого пенсионера подсадили на жесткие антидепрессанты, вызывающие привыкание. И как следствие – инсульт. Вполне возможно, что этот Кожетев и сотворил подобное. Она же имела с ним отношения. Могла быть и пациенткой. Наши люди, сам знаешь, сейчас проверяют его пациентов.

– Ему зачем? Даже если она и была его пациенткой, чего я не исключаю, зачем ему ее убивать?

– Разве ты забыл о ее идее фикс? – Глеб взял в руки вскипевший чайник, разлил кипяток по чашкам, всыпал по ложке кофе и сахара. – Она жаждала родить ребенка, все равно от кого. От нее сбежал Хорьков из-за этого, а он холостой. Кожетев же был женат. В клинике на хорошем счету. Положение в обществе и все такое. Если Инга принялась на него давить, то…

– То он мог ее устранить таким способом? – Сергей взял из рук коллеги чашку с кофе, пригубил, но обжегся и поморщился. – Мог, конечно. Но, выписав препарат, он ее не принуждал к приему. Она сама себя травила. Агата установила, что Инга глотала таблетки как ненормальная. И ушла из жизни по собственной глупости.