Цена откровения - Галина Владимировна Романова

– Да, поскольку вы вздумали меня шантажировать.

– Мы? Шантажировать? – уточнил отец и даже, кажется, тихо рассмеялся. – Думаешь, твои гадкие деньги нам нужны?

– Но вы же…

Договорить Вениамин не успел. Мужчина стремительно шагнул к нему. Одной рукой схватил его за воротник куртки. А второй принялся умело и с силой бить.

Выходной…

Боже, первый выходной за три недели! Нет, она не ходила на работу в банк. Она брала ее на дом. И добросовестно просиживала субботу с воскресеньем над бумагами. Так продолжалось целых три недели. Пока она, наконец, не стала готова к докладу. Она была уверена, что ее выводы никому не понравятся. Сочтут, что она сумасшедшая. Плевать. Зато она докажет всем, что чего-то стоит. И готова быть старшим бухгалтером. Она! А не мямля Настя, упокой, господи, ее душу. И не пройдоха Женя, у которого усидчивости – ноль. И не Машка с тупым взглядом красивой телки. И если первых двоих уже нет в живых, то Машка могла бы с ней посоперничать. Если бы…

Если бы Саша не подстраховалась вовремя.

Она тихо рассмеялась и повернулась на бок. Дотянулась до телефона, посмотрела на дисплей.

Никто не звонил и не писал. Даже родители. Но им она строго-настрого приказала не беспокоить.

– Мама, папа, вопрос жизни и смерти. Мне надо очень активно поработать. На мое будущее. И на вашу безбедную старость. Поэтому никаких звонков, – диктовала она им условия по громкой связи.

– А если подохнем? – возмутился отец. – Тоже не звонить?

– Если подохнешь, папа, ты уже не позвонишь, – хохотнула Саша. – Юмор у тебя… Потерпите, дорогие мои. Скоро все встанет на свои места, и тогда… Тогда ваша дочь…

– Смотри не вляпайся, как в прошлый раз.

Мать не могла не добавить ложку дегтя. Она бы была не она!

– Прошлого раза больше не будет, – твердым голосом ответила ей Саша и тут же прикусила губу, чтобы не сорваться на истерику.

Вот зачем?! Зачем она каждый раз ей напоминает о том случае, когда Саша едва в тюрьму не села? И не по своей, между прочим, вине.

– Ты же знаешь, мам, что меня в прошлый раз подставили, – еле сдерживая себя, проговорила Саша.

– Знаю.

– И это не я была виновата.

– Знаю. Потому и предупреждаю тебя, Шурочка: присматривайся внимательнее к людям. Не доверяй никому.

– Не буду…

Они сносно простились. Пообещали ее не беспокоить и пока обещание держали.

Саша сдернула с себя одеяло, свесила ноги с кровати и, нашарив теплые тапочки, встала и подошла к балкону.

Сумасшедшее солнце сверкало в каждой повисшей на карнизе ее балкона капле дождя, что поливал ночью. Оно разбудило ее зачахшие зимой цветы, и обильные бутоны на бегонии обещали к майским праздникам буйное цветение. Даже орхидея бутоны набрала.

Саша повертела горшки, разворачивая растения к солнцу. Потрогала белье на раскладной сушилке. Все просохло. Сегодня она может его перегладить. За три недели работы без выходных скопилась огромная гора в кладовке.

Она подняла жалюзи на балконе, распахнула настежь створки рамы. На улице наконец-то стало тепло. Сегодня, после домашних дел, она непременно усядется на свой мягкий барный стул, подаренный ей родителями, будет пить чай, наблюдать за людьми и придумывать им истории. Это она умела. И особенно любила.

Саша приняла душ, позавтракала овсяными хлопьями быстрого приготовления. Выпила стакан пустого чая и полезла в холодильник. Что-то срочно требовалось выбросить. Что-то сегодня надо будет докупить.

Она набила мусорный пакет почти до завязок, когда в ее дверь позвонили. Не в домофон, а в дверь, что характерно.

Саша нахмурилась. Родители! Не выдержали ее молчания и явились с молоком, сметаной, творогом и яйцами. Все экологически чистое, произведенное на ферме по соседству.

Саша покосилась на пустые полки холодильника и решила, что разнос родителям устраивать не станет. Их подношения будут как раз кстати.

– Иду, иду, – ворчала она, двигаясь к двери, в которую звонили без остановки.

Она даже в глазок смотреть не стала, сразу открыла: была уверена, что за дверью мама и папа. А там стоял парень Насти – Сергей Илюшин. Его коллега – Глеб, кажется, Востриков. Их участковый Николай Николаевич. Еще пара парней в штатском. И двое Сашиных соседей.

Понятые! Эта мысль с такой силой полыхнула по ее мозгу, что она присела.

С процедурой-то была уже знакома по прошлому разу. Знала, что просто так целой компанией не являются в гости. Что-то случилось.

– Что стряслось?! – произнесла она еле слышно, все еще удерживая позиции и не пуская толпу в квартиру.

– Гражданка Некрасова? – будто бы уточнил Илюшин, хотя знал прекрасно ее фамилию. Уже имели беседу в банке. – Вы подозреваетесь в покушении на гражданина Баловнева.

– Что?! – Она пружиной выпрямилась и уставилась Илюшину прямо в глаза. – Какое на хрен покушение?!

– Повлекшее смерть, – просто ответил он, словно речь шла о пустяках. И добавил: – …гражданина Баловнева.

– Какого Баловнева?

– Баловнева Евгения, кассира банка, в котором вы работаете, Александра. Вы позволите, мы войдем? – Он шагнул, тесня ее от двери, и мотнул головой, приглашая своих спутников. – Даже если и не позволите, мы войдем.

– Санкция, надо полагать, у вас имеется?

Все ее внутренности стремительно сжались до крохотных размеров. До таких крохотных, почти детских, что ее внешняя оболочка вдруг показалась ей велика. Еще мгновение, и она сложится, как надувной смешной человек на заправке по соседству. Так на нее действовал страх. Она помнит, проходила. В прошлый раз даже пришлось лечиться.

– И санкция имеется, и свидетельские показания, – вступил Глеб Востриков и приказал своим спутникам: – Приступайте. А вы, гражданка Нестерова, постарайтесь правдиво ответить на наши вопросы. Это в ваших же интересах.

Ха-ха! В прошлый раз, когда ее подставили под статью: растрата в особо крупных размерах, – какой-то умник такие же советы давал. И про сотрудничество со следствием говорил. И про интересы ее. Благо, родители адвоката нашли хорошего. Тот быстро вытащил Сашу из болота, в котором ее хотели утопить настоящие злоумышленники и полицейские.

Они вошли в ее кухню. Сели к столу.

– Я вас слушаю, граждане полицейские, – вспомнила она прошлые инструкции адвоката. – На каком основании меня подозревают?

Илюшин порылся в карманах легкой куртки. Достал фотографию. Протянул ей.

– Узнаете?

Фото было сделано седьмого марта. Она помнила отчетливо и чаепитие, и поздравления мужчин, и букеты роз. День был коротким. Банк закрыли в час дня. Потом пили чай, кто желал – шампанское. Был торт и конфеты, бутерброды с сыром и икрой.