Коглин - Деннис Лихэйн

чем во всем Палермо. Но вы очень молодая страна, полисмен Дэнни. Вы как ребенок, который считает себя умнее отца и дяди, а ведь те жили до него.

Дэнни пожал плечами. Он заметил, что Тесса смотрит на него, спокойно и настороженно, как всегда. Он резко отодвинулся.

Однажды вечером в Фэй-холле он сидел в дальнем конце зала, ожидая начала очередного собрания, когда вдруг понял, что уже добыл все сведения, которых от него ждали отец, Эдди Маккенна и Старейшины. Так, он узнал, что Марк Дентон был как раз тем человеком, каких они опасались: умным, спокойным, бесстрашным и осмотрительным. Он узнал, что его доверенные лица — Эммет Стрэк, Кевин Макрей, Дон Слэттерли и Стивен Кирнс — сделаны из того же теста. Еще он узнал, кто здесь пустой шлак, то есть кого легче всего склонить на свою сторону, подкупить.

И когда Марк Дентон снова прошагал по сцене к трибуне, чтобы открыть собрание, Дэнни обнаружил, что за время, прошедшее с первой встречи, уже выяснил все, что необходимо. В первый раз он сюда явился семь собраний назад.

Оставалось посидеть с Маккенной или с отцом, все изложить, и тогда он окажется на полпути к золотому значку. А может, и ближе, черт побери. Протяни руку — и возьмешь.

Почему же он все еще здесь?

Этот вопрос он задавал себе уже месяц.

Марк Дентон произнес: «Джентльмены»; голос его звучал тише, чем обычно, он почти шептал:

— Джентльмены, прошу внимания.

Было что-то особенное в этом шепоте: его услышал каждый. Тишина накрывала зал волнами и наконец докатилась до задних рядов. Марк Дентон благодарно кивнул. Он слабо улыбнулся и несколько раз моргнул.

— Как многим из вас известно, — начал Дентон, — меня готовил к службе Джон Темпл из Девятого участка. Он говаривал, что если ему удастся сделать копа даже из меня, то не будет причины отказываться даже от дамочек.

По рядам пробежали смешки.

— Полицейский Джон Темпл скончался сегодня днем. Причина — осложнения после гриппа. Ему был пятьдесят один год.

Те, что были в шляпах, сняли их. Более тысячи мужчин склонили головы в прокуренном зале. Дентон заговорил снова:

— Мы могли бы также почтить память полицейского Марвина Тарлтона из Пятнадцатого участка, этой ночью он умер по той же причине.

— Марвин умер? — вскрикнул кто-то. — Да он же шел на поправку.

Дентон покачал головой:

— Его сердце отказало вчера в одиннадцать вечера. — Он наклонился над трибуной. — По распоряжению управления семьи обоих не получат компенсаций, причитающихся в случае потери кормильца, поскольку городские власти уже вынесли аналогичное решение по ряду подобных случаев…

Его на какое-то время заглушили недовольные «у-у», свист, грохот переворачиваемых стульев.

— …поскольку, — надрывался он, — поскольку… поскольку…

Нескольких человек затащили обратно на места. Постепенно все притихли.

— Поскольку, — повторил Марк Дентон, — город считает, что эти люди умерли не при исполнении.

— Как же они тогда заполучили этот чертов грипп, а? — крикнул Боб Реминг. — Подцепили от своих собак?

Дентон произнес:

— Власти ответят, что да. Собакам собачья смерть. Город считает, что грипп они подхватили случайно. Вот то, с чем нам приходится соглашаться.

Он сошел с трибуны, и тут в воздух взлетел стул. В считаные секунды началась потасовка. За ней — вторая. Перед самым носом у Дэнни тоже замахали руками, и он отступил назад. Зал наполнили вопли, здание словно сотрясалось от гнева и отчаяния.

— Вы разозлились? — крикнул Марк Дентон.

Дэнни заметил, что в толпу вклинился Кевин Макрей и разнял двух дерущихся, просто схватив их за волосы и сбив с ног.

— Разозлились? — снова крикнул Дентон. — Тогда вперед, дубасьте друг друга, черт побери.

Зал начал успокаиваться. Половина собравшихся уже вновь повернулась к сцене.

— Вот чего они от вас добиваются, — провозгласил Дентон. — Чтобы вы сами себя исколошматили до полусмерти. Валяйте. Мэр, губернатор, городской совет — они все над вами только посмеются.

Все снова уселись.

— Вы достаточно разозлились, чтобы наконец сделать что-нибудь? — спросил Марк Дентон.

Молчание.

— Ну? — крикнул Дентон.

— Да! — прокричал в ответ хор из тысячи голосов.

— Мы — профсоюз, ребята. А это означает, что мы собираемся вместе как единый орган, с единой целью. И мы потребуем соблюдения своих прав. Прав человека. Кто-нибудь из вас хочет это трусливо пересидеть? Тогда сидите, черт побери! А остальные — покажите мне, кто мы такие.

Они поднялись все как один, тысяча мужчин, кое-кто — с кровью на лице, а кто-то — со слезами ярости в глазах. И Дэнни тоже поднялся. Теперь он перестал быть Иудой.

В тот же вечер он отправился в Южный Бостон, к зданию 6-го участка, чтобы встретить отца после работы.

— Я выхожу из игры.

Коглин-старший помедлил на ступеньках:

— Из какой игры?

— Из всей этой затеи с профсоюзным «кротом», радикалами и прочим.

Отец спустился вниз и подошел к нему поближе.

— Эти радикалы могут к сорока годам сделать тебя капитаном, сынок.

— Все равно.

— Тебе все равно? — Отец улыбнулся, морща губы. — Если ты откажешься от этого шанса, тебе еще пять лет не выпадет возможность получить золотой значок. Если вообще выпадет.

Страх холодком разлился у Дэнни в груди, но он поглубже зарыл руки в карманы и помотал головой:

— Я не буду стучать на своих.

— Видишь ли, это подрывные элементы, Эйден. Подрывные элементы, которые действуют в нашем собственном управлении.

— Они всего лишь копы, па. Да и вообще, что ты за отец, раз посылаешь меня на такое дело? Никого другого не смог найти?

Лицо отца посерело.

— Такова цена.

Дэнни отмахнулся:

— Я иду домой, па.

— Твой дом здесь, Эйден.

Дэнни поднял глаза на здание из белого известняка с греческими колоннами. Он покачал головой:

— Здесь твой дом.

В эту ночь он подошел к двери Тессы. Негромко постучал, оглядываясь, нет ли кого-нибудь в коридоре. Она не открывала. Тогда он направился к себе, чувствуя себя ребенком, уносящим за пазухой краденую еду. Оказавшись у своей двери, он услышал, как она отпирает дверь.

Он повернулся и увидел, как она идет к нему по коридору, в пальто, наброшенном поверх сорочки, босая, на лице — тревога и любопытство. Когда она приблизилась, он попытался придумать, что сказать.

— Мне все хотелось поговорить, — произнес он.

Она смотрела на него большими темными глазами:

— Послушать про Старый Свет?

Он представил себе, как она лежала на полу гостиной Примо Альевери, представил ее смуглое нагое тело на