История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1 - Луи Адольф Тьер

государи-союзники. Ему мягко возражали и постепенно умерили его требовательность тем простым доводом, что расположение различных армий не позволяет им действовать в непосредственной близости друг от друга и потому они не могут быть объединены под началом одного командующего.

В результате дебатов, продолжавшихся с 9 по 13 июля, выработали план кампании, основанный на сотрудничестве с австрийцами, ибо всеобщее убеждение в том, что Наполеон не примет мир, позволяло считать их войска, собранные в Богемии, Баварии и Штирии, готовыми к сотрудничеству с русской и прусской армиями.

Понимая опасность схватки с Наполеоном, предполагали атаковать его, продвигаясь к Дрездену всей массой сил, не теряя надежды собрать 800 тысяч солдат, в том числе 500 тысяч на первой линии. Трем главным действующим армиям предстояло оттеснить Наполеона с дрезденской позиции, где он хотел установить, по всем наблюдениям, центр своих операций. Первая армия, в 250 тысяч человек, сформированная в Богемии из 130 тысяч австрийцев и 120 тысяч пруссаков и русских, помещенная, дабы польстить Австрии, под командование австрийского генерала, должна была наступать на фланг Наполеона через Богемию. Вторая армия в Силезии, в 120 тысяч человек, под командованием генерала Блюхера, состоявшая из равных количеств пруссаков и русских, должна была через Лигниц и Бауцен двигаться прямо на Дрезден. Третья армия, в 130 тысяч человек, состоявшая из шведов, пруссаков, русских, германцев и англичан под командованием Бернадотта, планировала двинуться от Берлина на Магдебург.

Договорились, что все три армии будут двигаться с осторожностью, избегая непосредственных столкновений с Наполеоном; отступать при его появлении и нападать на тех генералов на флангах и в тылах, которых он оставит; снова отступать, когда он придет на помощь угрожаемому генералу, и тотчас бросаться на другого, стараясь таким способом измотать его; когда же Наполеон будет достаточно ослаблен – воспользоваться благоприятной минутой, атаковать его и задушить в тысячеруких объятиях коалиции. Если же кто-либо из командиров будет разбит, несмотря на рекомендацию не совершать дерзких вылазок и быть осторожным с Наполеоном и храбрым с его генералами, не нужно отчаиваться, ибо в резерве остается 300 тысяч человек, готовых пополнить ряды действующей армии и сделать ее непобедимой. Словом, было решено победить или умереть всем до последнего.

Заключив подобные договоренности, Александр и Фридрих-Вильгельм вернулись в Райхенбах, чтобы дождаться исхода переговоров, в результативность которых они вовсе не верили. По их возвращении и был дан ответ представителями в Ноймаркте, уничтожавший последний предлог для дальнейшего удерживания Коленкура в Дрездене.

Двадцать шестого июля этот достойный и доблестный человек получил от министра Маре инструкции, которые оставил для него Наполеон перед отъездом в Майнц, и отбыл в Прагу, где его с нетерпением ждали. Оказанный ему там прием был достоин его самого и уважения, которое он приобрел в Европе. При известии об отъезде Коленкура всякие переговоры были приостановлены до его прибытия. Вступив в сообщение с русским, прусским и австрийским полномочными представителями, он возобновил обсуждение с Меттернихом старой темы о том, что передавать полномочия и переговариваться об обсуждаемых предметах возможно только на общих собраниях, на виду и под председательством посредника, но не в беседах всех со всеми. Меттерних, поговорив откровенно с Коленкуром, показал ему бессмысленность дальнейшего обсуждения форм: ибо следовать по пути, на который они вступили, полномочных представителей Пруссии и России обязывали самолюбие и интерес – самолюбие, потому что они уже вручили свои полномочия посреднику, интерес, потому что хотели избежать обвинений в тайных сделках с французской дипломатией, полагая, что переговоры посредством вручения нот посреднику являются единственным средством, не поддающимся каким-либо ложным истолкованиям.

Меттерних заявил, что по этим причинам они не согласятся уступить, что они к тому же не особенно желают мира, слабое желание не заглушит в них самолюбия и заинтересованности, а потому все дискуссии с ними бесполезны. К тому же, добавлял он, понятно, что Наполеон не испытывает ни малейшего желания добиться результата, пока пытается сражаться на подобном участке, и не хочет сделать ни шага к миру, а потому бесполезно волноваться ради получения уступок по вопросам форм, которые не приведут ни к чему по существу дела. Остается ждать, и ждать до последней минуты, ибо с таким необыкновенным характером, каков характер Наполеона, возможно всё; и возможно, что в последний день, в последний час он вдруг пошлет приказ вести переговоры на приемлемых условиях и тогда исходом положения, ныне безнадежного, станет мир. В этом маловероятном, но допустимом предположении Меттерних будет ждать до полуночи 10 августа, но в полночь подпишет от имени своего государя договор об альянсе с державами коалиции и перейдет в стан наших самых решительных противников, готовых победить или погибнуть.

Австрийский министр повторил все эти слова, уже сказанные им Нарбонну, таким спокойным, но твердым тоном, с выражением такой симпатии к Коленкуру и столь явной искренностью (ибо не следует думать, что дипломаты всегда лгут), что Коленкур не мог противостоять очевидности. Поэтому с присущей ему правдивостью он тотчас написал Маре, которого не боялся, и Наполеону, которого боялся очень сильно, чтобы еще раз дать им знать, насколько велика и даже несомненна опасность скорого присоединения Австрии к коалиции, что сделает объединение Европы против Франции полным и окончательным. Он говорил, что наше положение, опасное, но переносимое в 1792 году, когда мы только встали на путь революций, были исполнены страсти и надежды и подверглись неправедному нападению, стало гибельным сегодня, когда мы изнурены, виноваты перед всеми и все испытывают в нашем отношении негодование, которое в 1792 году было нашей силой.

Наполеон находился в ту минуту в Майнце, куда отправился, как мы сказали, дабы провести несколько дней с императрицей, осмотреть по дороге войска на марше и строившиеся укрепления, словом, всё, что нуждалось в его присутствии, чтобы быть усовершенствованным или завершенным. Отбыв в ночь на 25 июля, он прибыл вечером 26-го в Майнц, где его ожидали блестящий двор, явившийся из Парижа следом за императрицей, и великое множество приближенных, прибывших для получения непосредственных распоряжений. Наполеон нашел Марию Луизу огорченной, прячущей слезы на публике, но без колебаний проливавшей их перед ним, ибо она была искренне привязана к своему славному супругу, дрожала за его жизнь и фортуну и боялась, как бы новое объявление войны Австрией не пробудило во Франции народную ненависть, жертвой которой пала несчастная Мария-Антуанетта. Она хотела бы удержать во французском альянсе своего отца, которого любила и который любил ее, но не могла победить ни спокойную непреклонность императора Франца, ни необузданный нрав Наполеона и делала то, что делают все женщины, когда они бессильны, – плакала. Тайна встречи Наполеона с Марией Луизой