Как влюбить в себя босса за 80 дней - Ева Ночь

— Все не так страшно, как ты себе представляешь, но и не просто, как могло бы быть, — я умолкаю, делаю дыхательную гимнастику, чтобы успокоиться, а то сердце снова пытается покинуть свою орбиту и выйти в открытый космос. — Ты помнишь, о чем я говорила тебе в кафе? Там, куда нас Одинцов водил?

— Ну, помню, — икает Анька. — Буровила что-то про бесплодие свое.

Я поднимаю на Аньку глаза. Мне сейчас важно не расплакаться.

— В общем, все неточно и зыбко. Но есть вероятность, что я беременная. Не от Миши, конечно. Если бы он, то уже либо вранье, либо стопроцентная беременность. Мы с ним в последнее время не спали вместе. Наверное, месяца два до расставания ничего не было. Ему все некогда, а я злилась. А когда ему было когда, я мстила и не давала.

— А кто тогда? — Анька встряхивает головой, как мокрая собака. От нее разве что брызги во все стороны не летят, но волосы мотаются туда-сюда, как собачьи уши.

— Догадайся с трех раз, — язвлю, не удержавшись.

— Одинцов? — ахает подруга. Глаза у нее как блюдца. Сейчас она на белку похожа еще больше. В другое время я бы похихикала, но в данный момент не смешно вообще.

Анька одним махом выпивает бокал вина. Залпом, как водку. Закашливается. Я заботливо стучу ее по спине. С чувством так вколачиваю ладонью.

— Да ну, нафиг, — давит она из себя между кашлем, — Ерунда какая-то. Сколько тут прошло? Неделя? Вообще о чем-то говорить не о чем. Бред собачий. С чего ты взяла-то?

— Да, — смотрю в сторону и вяло рукой развожу, — зацепиться почти не за что. Два дня меня по утрам тошнило. Я думала, что отравилась после нашей попойки в среду. Одинцов сегодня меня в клинику потянул. А там… сказали, что вероятность есть.

Анька открывает и закрывает рот. Долго ничего не говорит. Краем глаза я вижу ее реакцию.

— Лика, — начинает она осторожно. — У тебя лицо такое… Ты веришь, да?..

— Хочу верить, — смотрю ей в лицо прямо. Пусть это длится всего неделю, пока ничего не понятно, но я буду очень-очень верить и ждать. Вдруг правда? Врач мне сказала… Опасные дни… Смена партнера… И Мишка никогда не обследовался, только я везде моталась. Поначалу врачи убеждали, что ничего критического, а потом то одно, то второе находили. А вдруг, Ань?

Анька вдруг скукожилась, словно воздух из нее вышел. Стала меньше размерами. Обняла себя за плечи и снова мотнула головой.

— Ну, это. Если вдруг что, рожаем, план ясен. И если вдруг что, папашу будешь радовать? Одинцова?

Она выпрямляется, пытливо заглядывает мне в лицо.

— А нужно? — пожимаю я плечами. — Он как бы… без памяти. Что я ему скажу? Ты знаешь, мы с тобой тут недавно переспали, и это твой ребенок?

— Да почему бы и нет? — Анька дергает головой, как боевой петушок. — Ну, а заартачится, мы тест на ДНК сделаем, под нос сунем. Пусть женится, гад, если о защите не побеспокоился. Между прочим, чуйка у меня какая, а? Я тебя предупреждала! А ты — «бесплодная», «бесплодная»!

И то, как легко поверила подруга в мою беременность, словно крылья подарило. Я расплакалась. Рыдала, роняя слезы.

— Эй, ну ты чего, Лика? Не рада, что ли?

— Это от счастья, Ань. Ты представить себе не можешь… У меня здесь — солнце, — прикладываю ладонь к груди.

— Ну и не реви тогда. Салатик вон поешь. Тебе витамины нужны. А тесты ты бы это… попозже, как врач советовала. Чтобы не огорчаться. И Одинцова обрадуй, ага.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да знает он, — вздыхаю. — Замуж сегодня звал. Сказал, возьму тебя с твоим ребенком.

Анька снова выпучивает глаза.

— А ты?

— А я послала его куда подальше. Сказала, чтобы не подходил и близко. Облагодетельствовать хочет. А сам думает, что ребенок чужой.

— Лик, вот вы собрались два дурака, господи! По-другому и не скажешь! Ну откуда, откуда ему знать, что это его ребенок? Вы ж поговорить как следует не умеете! Чушь порете, и ни одного нужного слова не сказали. Что он, что ты. Хотя нет. Одинцов — молоток. Жениться — это смело.

Я вздыхаю и снова отвожу взгляд.

— Я уже подумала. Без чувств он, понимаешь? Жалко ему меня, что ли. По дружбе или родителям рот заткнуть хочет. Они его достают с женитьбой. Гошка рассказывал. Папа болеет. Желает его женить и внуков получить. Пока живой. А тут я подвернулась. Кстати.

— Ой, не смеши мои трусы, Егорова! — закатывает Анька глаза. — Стал бы он замуж звать, ага, из жалости. Ты как скажешь, хоть стой хоть падай. Если бы ему по барабану было, кого родителям предъявить, он бы уже нашел желающую брачеваться. Бежали бы, теряя платье. Он представительный и хорош собой. При должности и деньгах. Такие на дорогах не валяются, между прочим. Так что зря ты на него наехала.

Я снова вздыхаю.

— Хорошо бы. Но только я не могу. Пока не определится «да» или «нет». Не хочу дарить надежду на ребенка, а потом забирать, рассказывая о своем бесплодии.

Анька настораживается, как такса, что взяла след дичи.

— А ну посмотри мне в глаза, Егорова! — командует она и кулаком по столу — хрясь! И я снова поднимаю взгляд на мою боевую подругу. — Он же тебе нравится! Да нет, ты в него влюблена по уши! Точно! А чего это мы скромничаем и молчим, а? Я ей тут кандидатов ищу, из кожи выпрыгиваю, а она уже нашла и прячется в кусты. Так дело не пойдет! Он, да? Тот самый, да?

Я молчу. Но мое молчание красноречивее всяких слов. Не нужны они.

— Та-а-ак, — тянет Анька и улыбается довольно. — Слушай, все пучком! Понимаешь? Мы твоему Михе носик утрем и плешь его бархоткой начистим! Ребенок у нас уже есть — раз. Осталось лишь Одинцова охмурить — два. Придется постараться, подружка! Такие мужики дважды свои предложения не делают. А ты его — под зад коленом двинула. Обиделся небось. Поэтому план у тебя один — очаровать, околдовать, взять в плен!

— Нет, — упрямлюсь. — Я вообще с работы собралась уходить. Вакансии присмотрела. С глаз долой, из сердца — вон.

— Ой, дура-а-а-а, — кажется, Анька уже полностью разочаровалась в моих умственных способностях. — Ладно, попробуй уйти. Может, это и на пользу. Но за Одинцовым нужно побегать — однозначно. Это не я восемьдесят дней придумала, а ты. А уж если взялась — делай! Нельзя отступать!