Врангель. Последний главком - Сергей Карпенко

Дорогая Киська,

Вчера писал длинно и подробно, а потому сегодня пишу лишь несколько слов. Это письмо везёт сестра из летучки Звегинцова, жена офицера-артиллериста дивизии: она сопровождает начальника Штаба дивизии полковника Баумгартена, тяжело заболевшего тифом. Помоги его устроить. От неё узнаешь подробности про летучку. Пока ни в коем случае не устраивайся в летучку, ибо я, повторяю, едва ли останусь. Надеюсь, повторяю, быть у Тебя. Пока нежно обнимаю, да хранит Тебя Бог.

Петруша

Её Превосходительству баронессе Ольге Михайловне Врангель

Дорогая Киська!

Эрдели сообщил, что будет подмена, и я, следовательно, скоро буду иметь возможность Тебя, вероятно, навестить. Посылаю это письмо с моим ординарцем князем Голицыным. Очень прошу Тебя по размеру посылаемого погона заказать мне и прислать первой же оказией две пары генеральских погон Кубанского войска (серебро с красным ), мягких, для черкески. Купи также на две пары чувек козла, как я слышал, с понедельника будут продавать дёшево в потребительской лавке Екатеринодара. Надо переобмундироваться для казаков, но теперь ничего не достать. Матерью для черкески надеюсь разыскать здесь.

Нового ничего, сидим на месте. Мой начальник Штаба заболел тифом, просит о назначении на его место полк. Нелидова из штаба Армии или Апрелева.

Понемногу прибывают офицеры регулярной кавалерии, чему я очень рад. Пока кончаю, обнимаю и люблю. Да хранит Тебя Бог.

Петруша

— Итак, за ночь рокируемся, к семи зажмём в клещи и к вечеру расколем Михайловский орешек. Авось, не объявит Деникин второго выговора...

Нависнув над столом, полковник Дроздовский замер, пристально всматриваясь в синие и красные линии — позиции 1-й конной дивизии и Михайловской группы большевиков. Согнутое колено прочно упёрлось в жёсткое сиденье венского стула, кулаки тяжело придавили края расстеленной двухвёрстки.

В комнате потемнело, будто весь свет от лампы собрался на его лице: на чистом открытом лбу и жёстко сведённых бровях, на овальных стёклышках пенсне и носу с высокой горбинкой, на плотно сжатых губах и слегка раздвоенном подбородке. Могучая тень от коротко остриженной головы и плеч, покрытых накинутым френчем, наползла на белёный потолок.

Гость его, почудилось Врангелю, обратился в хищную птицу, что с грозным изяществом высматривает жертву с вершины скалы. Вот только пенсне с болтающимся шнурком смазывает впечатление...

Пенсне и помогло вспомнить: мелькало оно, оседлавшее этот горделивый нос, в коридорах академии. Но познакомиться не довелось: офицер в форме волынца — значит, из Киева — всегда был замкнут и держался особняком, сторонясь компаний как провинциальной пехтуры, так и столичных гвардейцев. Тем и обращал на себя внимание. А в Кишинёве, Яссах или ещё где на Румынском фронте встретиться не довелось.

Да и нынешняя встреча — верх нелепости и прихотливости случая...

...Только выехал утром на позицию, как наперерез несётся полным галопом казак с донесением. Конь в мыле, сам никак не отдышится, а в глазах — форменная паника. Оказалось, левофланговые разъезды заметили большую — до 2-х тысяч — колонну пехоты с артиллерией: движется по дороге из Армавира прямиком в тыл дивизии. По направлению это вряд ли могли быть «товарищи». Но ведь и о приходе на его участок каких-либо новых частей штаб армии не уведомлял... Ничего не оставалось, как верхом поспешить туда самому: разобраться в обстановке, предотвратить замешательство и, если потребуется, произвести перегруппировку для парирования удара.

Полчаса спустя на грунтовой дороге, спускающейся к Петропавловской, столкнулся с пылящей на рысях группой всадников. И без бинокля разглядел: казаки и при погонах. В папахах, но вместо бешметов и черкесок — защитные гимнастёрки... Оказалось — разъезд 2-го Офицерского конного полка. А подходящая колонна, как чётко отрапортовал подхорунжий, — 3-я дивизия полковника Дроздовского.

Проскакав галопом ещё пару вёрст, встретил расположившийся на привале, прямо на краю скошенного кукурузного поля, авангард дивизии — 2-й Офицерский конный полк. Офицеры — все регулярной кавалерии, в фуражках и мундирах, а нижние чины — кубанские казаки. Там же обнаружился и сам Дроздовский, взвинченный до крайности. А с ним — начальник его штаба полковник Чайковский, сослуживец по 1-й гвардейской.

Нервно обгладывая початок, Дроздовский внёс полную ясность: вчера к нему в Прочноокопскую нагрянул Деникин и, ознакомившись с обстановкой, оставил на армавирском направлении Тимановского заслоном, а ему приказал глубоко обойти Михайловскую группу с востока и атаковать её в тыл со стороны станицы Курганная. Двинувшись ночным маршем, колонна сбилась с пути, взяла много севернее и в конце концов вышла в тыл не противнику, а своим...

Чем дольше слушал, переводя взгляд с одного на другого, тем всё более удивлённое выражение придавал лицу. Конечно, мол, на войне всякое случается, но могли ведь, не разобравшись, и обстрелять друг друга... Понурый вид Чайковского подтверждал: начальник только что устроил ему разнос. И поделом: сколько помнит его — типичный «момент», дальше бумажек ничего не видит... Неясным, однако, осталось вот что: его-то, Врангеля, штаб армии почему не предупредил о задаче, поставленной 3-й дивизии?

Дроздовский по этому поводу ни малейшего удивления не выказал. И охотно принял предложение проехать в Петропавловскую: отдохнуть, отобедать и, раз уж так вышло, скоординировать свои действия.

Обсудив положение — обошлись, по желанию Дроздовского, без его проштрафившегося начальника штаба, — решили план командующего переиначить.

Во-первых, 3-й дивизии после тяжёлых встречных боёв на армавирском направлении и ночного перехода не имеет смысла топать больше 35 вёрст в район Курганной: никаких сил для атаки Михайловской не останется. Во-вторых, подобные глубокие рейды в тыл — дело конницы, а не пехоты. В-третьих, бригады 1-й конной уже имеют опыт обхода.

Итогом их трёхчасовой работы стал детальный план полного окружения Михайловской группы. Пехотные части 3-й дивизии сменяют полки 1-й конной на правом берегу Лабы и завтра в 7 утра атакуют противника с фронта. А 1-я конная, без остающейся на своих позициях на левом берегу Лабы 3-й бригады, но с приданным ей 2-м Офицерским конным полком, за ночь сосредотачивается на крайнем левом фланге и до наступления рассвета начинает движение в охват правого фланга позиции противника. С таким расчётом, чтобы к семи утра пересечь железнодорожную ветку Армавир — Туапсе и выйти передовыми полками в район станицы Курганной, где перехватить грунтовую дорогу Михайловская — Константиновская, самый вероятный путь отхода большевиков. Задача головных сотен — овладеть узловой станцией Курганная, выдвинуться к мосту у аула Каше-Хабль, по возможности занять переправу и войти в связь с 3-й бригадой.