Как Петербург научился себя изучать - Эмили Д. Джонсон

Т. В. Сапожниковой и рядом других значительных деятелей из гуманитарного отдела Экскурсионного института, дали участникам всестороннее представление об экскурсионной работе. Участники посещали лекции и дискуссионные практики, учились разрабатывать новые маршруты и составлять монологи, а затем наконец проверяли свои навыки, предлагая экскурсии для публики. В частности, летом большое внимание уделялось приобретению практического опыта: в начале 1920-х годов участники семинара провели тысячи экскурсий как для взрослых групп, так и для школьников в Павловске, Петергофе и Ораниенбауме. Кроме того, в 1923 году Анциферов, Петри и Сапожникова решили расширить деятельность общества и открыли полномасштабное экскурсионное бюро в Строгановском дворце[202]. Поскольку в Экскурсионном институте они были ограничены «исследовательскими проектами», им требовалось место для испытания новых маршрутов. Кроме того, они, похоже, рассматривали новое бюро в качестве потенциального источника столь необходимого личного дохода.

Однако Краснуха, заведующая экскурсионным отделом Политпросвета, едва услышав об этом плане, решительно возразила. Она возобновила свою деятельность по обеспечению монополии Политпросвета на практическую экскурсионную работу со взрослыми группами и, более того, начала подвергать сомнению право общества проводить обучающие семинары для гидов. В попытке разрешить спор были проведены переговоры, в которых, по крайней мере теоретически, участвовали три отдельные организации: Общество «Старый Петербург», Политпросвет и Экскурсионный институт. Однако одновременное членство приводило к путанице в вопросе о том, какое лицо представляло ту или иную организацию, и в конечном итоге все запуталось до неприличия. Подстрекаемое Столпянским правление Общества «Старый Петербург» официально пожаловалось на то, что его интересы не были должным образом представлены на переговорах[203]. Анциферов, Сапожникова, Петри и другие члены Экскурсионного института покинули общество, что вызвало негодование среди его членов. Оставшись один на один с экскурсионными программами общества, Столпянский оказался неспособен продолжать большую часть проектов[204]. Ближе к концу 1920-х годов общество почти полностью прекратило проводить экскурсии.

У Экскурсионного института никогда не было надежной финансовой поддержки. Через шесть месяцев после официального начала его деятельности правительство пригрозило ему закрытием, и руководству пришлось согласиться на сокращение ассигнований, в результате чего сотрудники остались на половинной и четвертной зарплатах[205]. Ситуация с каждым годом ухудшалась, и отчаявшаяся дирекция института, в надежде получить прибыль, даже принялась открывать типографии, книжные магазины и кинотеатры. В июне 1924 года учреждению было приказано объединиться с Институтом научной педагогики и Педагогическим музеем, и в результате битвы за финансирование оно исчезло как организация[206]. Бывшие сотрудники пытались найти работу в других местах. Экскурсионные секции Политпросвета и Сектор социального образования продержались немного дольше, но вскоре их влияние также стало уменьшаться. По мере того как специализированные экскурсионные структуры сначала ослабевали, а затем исчезали, задача организации экскурсий и контроля над ними фрагментировалась, превращаясь в дело отдельных музеев и культурных ведомств. В результате сдвига методологическая школа, возникшая заботой таких людей, как Гревс и Райков, утратила свое доминирующее положение. Новые приоритеты, новое давление и новые кадры быстро начали менять характер экскурсионной работы.

Одной из тенденций, отчетливо проявившихся в конце 1920-х – начале 1930-х годов, было усиление акцента на ценности экскурсий как формы досуга. Предоставленные самим себе, с небольшим количеством методических указаний по разработке экскурсий, фабричные и заводские клубы почувствовали себя свободно. Они организовывали однодневные поездки, которые давали участникам возможность увидеть что-то новое, отдохнуть в приятной обстановке и пообщаться друг с другом в своей социальной группе. Хотя такие туры часто включали в себя элемент примитивной агитации, они в первую очередь предназначались для развлечения: организаторы надеялись отвлечь работников от менее желательных видов досуга, таких как выпивка и религиозные обряды. Во многих случаях частью прогулок были разнообразные шоу, аттракционы и конкурсы. Учреждения могли привлекать к разработке программ собственные кадры или приглашать гидов со стороны. В этот период Столпянский регулярно организовывал поездки для заводов, профсоюзов и клубов. Программы некоторых из этих мероприятий хранятся в его личном архиве в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге. Одна из них, в частности, – корявое описание лодочной экскурсии для Союза металлистов, – помогает проиллюстрировать новый дух, господствовавший в экскурсионной работе. Я привожу здесь сокращенную версию:

1. Время проведения экскурсии – 10 июля, сбор в 9 часов утра. Место сбора – пирс у Биржевого моста. 2. Каждый участник экскурсии получает билет с указанием номера лодки, на которой он поплывет. 3. Пассажиры на каждой лодке выберут из своей среды старшего человека, который будет отвечать за состояние лодки и поддержание порядка на ней. 4. Распитие алкогольных напитков на лодке запрещено, любой, кого поймают за этим занятием, будет высажен на берег. 5. Если во время экскурсии начинается дождь или поднимается ветер, экскурсия прекращается. <…> 6. Участники экскурсии несут ответственность за следование инструкциям, исходящим из головной лодки, невыполнение этих инструкций приведет к наказанию: высадке на берег и окончанию экскурсии. 7. После сбора и прослушивания первого доклада «Что такое Нева?» <…> участники экскурсии поднимаются на борт своих лодок. 8. Лодки отправляются в плавание под мелодию «Вниз по матушке по Волге», следуя за головной моторной лодкой. 9. Лодки причаливают к берегу у Петропавловской крепости под мелодию «Жертвою пали…». Экскурсанты не выходят из лодок. Здесь проводится вторая лекция – «Петропавловская крепость – бастион самодержавия». 10. <…> Большая Невка. 11. <…> Аптекарский остров. <…> 12. <…> Строгановская набережная. <…> 13. <…> Каменный остров 14. <…> Музыкально-драматическое развлечение. Игры. Плавание. Вычленение нарушителей пункта 4 и исключение их из экскурсии. 15. <…> Конец экскурсии. Участники с пением расходятся по домам[207].

Трудно понять, как относиться к этому красочному документу: высмеивает ли он современную тенденцию или просто ее олицетворяет? Текст имеет множество общих черт с различными экскурсионными программами конца 1920-х и начала 1930-х годов: информация о достопримечательностях сокращалась, чтобы проиллюстрировать простые политические моменты, и излагалась в развлекательной форме. Вместо того чтобы активно наблюдать, фантазировать или узнавать новое, участники экскурсии здесь являются пассивными существами, которые, как предполагается, будут реагировать на происходящее в соответствии с требованиями программы. Небольшие подготовленные группы и заботливые педагоги исчезли, их заменили массы и ограниченные в своих возможностях активисты.

К концу 1920-х годов применительно к экскурсионной работе стало чаще употребляться слово «туризм». Отчасти это изменение отражает возросший акцент на отдыхе, а не на образовательных целях. Однако оно также совпало с появлением второй, почти противоположной тенденции: концепции продуктивного использования свободного времени. В эпоху ускоренной индустриализации и пятилетних планов ожидалось, что даже экскурсии внесут свой вклад в общее дело. В марте 1930 года с явной целью добиться того, чтобы туризм соответствовал социалистическим ориентирам, было создано Общество пролетарского туризма и экскурсий, или ОПТЭ [Гурвич 1931][208]. Эта новая организация отправлялась на производственные площадки, основывала добровольные ячейки, проводила беседы о возможных направлениях поездок и пыталась заинтересовать работников различными вариантами продуктивного проведения досуга. Туры, которые она рекламировала, всегда приносили конкретную ощутимую пользу: экскурсии по заводу знакомили рабочих с новыми производственными технологиями и давали им возможность поделиться опытом, военные походы обучали базовым навыкам солдатской службы, экскурсии по городу иллюстрировали революционные темы или предоставляли информацию о социалистическом строительстве. Часто туристам предлагалось поработать на посещаемых ими объектах в помощь бригадам, отставшим от «выполнения плана», или оказать содействие на местном празднике, скрашивая его унылое проведение. Иногда вся поездка вращалась вокруг сбора геологических образцов или съемки местности [Соболев-Томилин 1932: