Серафим - Оливия Вильденштейн

кого-нибудь починить твою стойку.

Открыв шкафчик, я достала две кружки, а затем поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до полки с приправами и баночками меда. Когда я повернулась, чтобы отнести все это на островок, я заметила, что Ашер наблюдает за мной.

Чайник зашипел и щелкнул.

Я наполнила заварочный чайник, и мое горло сжалось, когда поднялся знакомый аромат, наполняя воздух. Как долго меня будет мучить отсутствие Мими? Пока я не уверюсь, что снова увижу ее?

Я сглотнула.

– Она нашла Пьера?

– Она?

– Мюриэль. Пьер был ее великой любовью. – Я наклонила чайничек над двумя кружками, затем добавила в обе по столовой ложке меда и перемешала, поднимая сладкий пар. – Она рассказала мне о нем в ту ночь – мое горло снова сжалось, – когда умерла. – Я подвинула Ашеру кружку, глядя на рябь на поверхности.

– Пьер умер более двух десятилетий назад. Хотя он прожил в Элизиуме несколько лет, его баллы были недостаточно высоки, чтобы остаться там навсегда, поэтому его душа вернулась на землю. В новом воплощении.

Мое сердце пропустило несколько ударов. Если душа Пьера переродилась, то воспоминания о его жизни с Мими стерты. Даже если в этот раз он умрет со счетом грешника ниже десяти, что откроет ему доступ в Элизиум навсегда, его душа не узнает душу Мими.

– Я чувствую твое неодобрение.

– Разочарование, а не неодобрение. Она очень сильно его любила.

– Тогда однажды их души найдут путь друг к другу.

– Осторожнее, Серафим, иначе могу счесть тебя за романтика. – Я улыбнулась ему над краем своей кружки, и он улыбнулся в ответ. – Скажи мне, как бы они нашли путь друг к другу? Не похоже, чтобы он помнил ее.

– Если они родственные души или половинки друг друга, его душа будет помнить ее, в какой бы форме они ни встретились.

– Правда? Я думала, что все воспоминания стираются, прежде чем малахим возвращает души на землю.

– Все вычищается. Души должны начать жизнь заново, не будучи обремененными предыдущими воплощениями, но фрагменты любимых мест и дорогих людей остаются. – Его слова подняли пар с поверхности кружки, которую он поднес ко рту. – Взгляни на Найю. – Ашер встретился со мной взглядом.

Подобно вздымающемуся медовому туману, моя угрюмость рассеялась, наполнив воздух новой надеждой.

– Вернемся к причине нашего чаепития. Почему ты набросился на меня?

Он осторожно поставил кружку, затем обхватил ее длинными пальцами.

– Я бы предпочел обсудить реинкарнации и половинки душ.

Я ухмыльнулась.

– Хотя я бы с удовольствием выслушала твое мнение о половинках, но не оставлю тебя в покое за то, что ты забрался на мою террасу и кричишь на меня.

– Я не кричу. – Хотя его тембр был глубоким, тон звучал легко.

– Верно… Ты рычишь.

Его губы сложились в улыбку, которая, казалось, достигла самой души и вытащила ее из его прекрасных кожаных сапог.

– И это устрашает всех, кроме тебя.

– Мало что способно внушить мне страх, Сераф.

Его яркие глаза смотрели на меня сквозь пар.

– Я начинаю это понимать.

– Так… почему ты рычал?

Он поерзал на месте, и ножки стула заскрипели под его весом.

– Помнишь, я сказал тебе, что совершил не одну, а две ошибки четыре с половиной года назад?

Мой хороший настрой угас.

– Не называй их ошибками.

– Я не говорю, что мой поступок был ошибкой; ошибкой было то, как я это сделал. Мне следовало тщательнее все спланировать. Иначе рассчитать появление Адама в мужской гильдии. – Ашер потер челюсть, царапая пальцами полуденную тень, которая превратилась в полуночную. – Тот факт, что два новых неоперенных зарегистрированы в Элизиуме в течение нескольких минут друг за другом вызвал недоумение, но, поскольку Адам был младенцем и в его жилах текла ангельская кровь, Семерка проигнорировала это. – Его рука тяжело опустилась от лица. – Однако, очевидно, Сераф Клэр не оставила сей факт без внимания. Она продолжает выспрашивать у Тобиаса личность матери. Он тянет время, пытаясь найти решение.

Неудивительно, что архангел в таком дерьмовом настроении.

– Мне не следовало впутывать его в свои передряги. – Он сделал глубокий вдох, затем выдохнул.

Я, с другой стороны, перестала дышать. Не уверена, как долго мои легкие оставались пустыми, но, когда я снова наполнила их, кислород буквально обжег меня. Если детей обнаружат… Адам приведет к Найе… Я не могу потерять ее снова.

Подойдя к Ашеру, я обвила руками его шею, затем положила подбородок на его склоненную голову.

– Если чувствуешь, что Клэр может причинить им вред, приведи детей ко мне. Я найду способ их спрятать.

Его плечи опустились под моими напряженными объятиями.

– От ангелов не спрятаться. И не убежать. Кроме того, неужели ты действительно думаешь, что я бы позволил тебе нести бремя моего преступления?

Я отстранилась, чтобы взглянуть на обеспокоенного мужчину, который сидел за моим кухонным островком.

– Если ты преступник, Сераф, то я святая, а поскольку мы оба знаем, что грешу я так же часто, как дышу, могу заверить, что ты совсем не преступник.

Он хмыкнул.

– Не в глазах моего народа.

– Я не знакома с Тобиасом, но, если он помог тебе, значит, считает, что твой поступок справедлив. Что касается остальных, ты не знаешь, каково их мнение о тебе. Все, что тебе известно, это то, что думает Сераф Клэр, а все мы знаем, что она… – Описание, которое я собиралась использовать, сменилось неглубоким вздохом.

Ашер проследил за падением моего пера.

– Оно того стоило.

Он откинулся на спинку стула, которая тотчас застонала.

– Уверен, что стоило, но я бы предпочел, чтобы ты постаралась сохранить свои крылья, поскольку хотел бы иметь союзника там, наверху, Селеста. – Он указал на мой потолок.

Я опустилась на стул рядом с ним, притянув к себе свою кружку.

– Тогда найди мне следующего грешника.

– Ты так уверена, что исправила Фернанду?

– Уверена. А для следующей миссии выбери какого-нибудь с более высоким счетом.

– Нет, если только не наткнусь еще на одного Бофингера. Грешники высокого ранга опасны.

– У меня есть кости крыльев.

– Кости крыльев могут сохранить тебе жизнь, но они не обеспечат тебе безопасность.

Я коснулась его бицепса, который тотчас окаменел под моими пальцами.

– Для этого у меня есть ты. – Затем я размяла собственный бицепс, который слегка напрягся… Слегка. – Я могу выглядеть безобидно, но способна причинить немало вреда.

– Несомненно, но вред ты причинишь не своими руками, а острым языком.

Его взгляд остановился на изгибе моих губ, отчего мое измотанное тело сразу пробудилось, будто в травяной чай мне подмешали «Ред Булл». Я наклонилась к нему непозволительно близко. Как оса, соблазненная огнем. Мое тело