Любимая игрушка Создателя - Инна Бачинская

– Ни мордобоя, ни мата, – подхватила Рита, враждебно глядя на него.

– И это тоже! – рассмеялся он. – Извините, Рита, я человек двадцать первого века, я привык к движению, если хотите, к расталкиванию локтями, темпу, скорости, а здесь… сквозняка не хватает, нулевая динамика. Даже здороваются они странно – «Слава богу!» Так уж все распрекрасно, аж с души воротит, еще раз извините! – В его словах звучала откровенная злоба, он отыгрывался за непонятное их молчание.

Рита не ответила, помрачнела еще больше.

– А мне нравится, – поспешно произнесла Лара. – Здесь покой, люди приветливые, улыбчивые. Цветов много, парки просто замечательные. И цветы все простые вроде настурции и маргариток, анютины глазки… Знаешь, Риточка, я с Андреем тоже познакомилась на выставке цветов. Вы оба для меня связаны с цветами… и ты, и Андрей.

Рита, выказывая слабые признаки заинтересованности, спросила:

– На какой выставке?

– У нас в… – Лара назвала город, и Андрей мысленно поздравил себя с удачей. Ох уж этот город! Неужели беглого братца снова занесло туда? Еще бы узнать, когда…

Лара, казалось, услышала.

– Позапрошлой осенью. Андрей подошел ко мне и спросил про георгины, помнишь, я показывала тебе фотографии? Темно-красные, почти черные… А потом помог отвезти все домой…

Позапрошлая осень? Давненько, однако. Выставка цветов? Черные георгины? Она что, садовод или… как это там называется? Агроном? Вот почему ладони жесткие, и не мажется… И загар! И одета как… садовод!

– Я никогда не видел черных георгинов, – подхватил он. – Был сражен наповал!

– Да, Лара у нас… фантазер, – произнесла Рита странную фразу.

– Фантазер? – повторил Андрей, недоумевая.

– Она выдумывает новые цветы, фантазирует… как художник. Страшно хочу увидеть ее деревенский цех. Знаете, Андрей, у Лары дом в пригороде, ее экспериментальная площадка… Кстати, вот ее дом! – Она порылась в сумочке, достала цветную фотографию, протянула Андрею. – Мечтаю побывать там.

– Конечно знаю, – сказал он, принимая фотографию. – В отличие от вас, я был там. – Ему казалось, он прыгнул в прорубь.

– И я побываю когда-нибудь. Буду сидеть на веранде, пить вино.

– С удовольствием к вам присоединюсь, – подхватил Андрей. – Я люблю цветы и природу… Не умею объяснить словами, я привык больше с цифрами… – Он виновато развел руками и улыбнулся.

У входа вдруг послышались шум, смех, возгласы – в ресторан ввалилась компания с фото– и кинокамерами. Пестро одетые, в шортах, ярких майках и бейсбольных шапочках, громогласные, бесцеремонные, англоязычные… Похоже, американцы. Туристы? Они шумно задвигали стульями, сдвинули три столика вместе, свалили аппаратуру на пол, рухнули на хлипкие венские стулья, захохотали оглушительно.

– Это журналисты, – сказала Рита, глядя на шумную компанию. – Сейчас их здесь полно. Со всего мира, газеты только об этом и пишут.

– О чем? – спросила Лара.

– Поймали какого-то террориста, будет интервью давать. Вот они и слетелись…

Он проводил их домой, попрощался. Рита предложила зайти, но без огонька, ради подруги, скорее всего. Андрей отказался, ему еще коллегу везти куда-то, обещал. Завтра он занят, к сожалению, он здесь все-таки на работе, а послезавтра он и Ларочка…

– Навестим вас, Риточка, в музее, и вы нам расскажете о старой Вене. Лады?

Он даже коснулся губами щеки Лары, почувствовав, как девушка застыла, сделалась как деревянная, не откликнулась…

– Красивый парень, – сказала Рита, когда девушки остались одни. – Видный, самостоятельный, знает, чего хочет. Сильный. Особенно мне понравилось про расталкивание локтями. Ты мне о нем не рассказывала… – Последняя фраза прозвучала как упрек. – Что у тебя с ним?

– Не знаю, – ответила Лара не сразу. – Наверное, уже ничего. А может, и с самого начала ничего. Он жил у меня три дня, а потом ушел не попрощавшись.

– Как не попрощавшись?

– Очень просто! – В голосе ее зазвенела обида. – Рано утром, думал, я еще сплю… Я, наверное, совсем не разбираюсь в людях. Он был другим… или я себе его выдумала.

– Может, и был… – вздохнула Рита. – Люди меняются. Сколько прошло? Ты говорила, полтора года? Большой срок. Да и в чем другим? Лучше? Вряд ли, он ведь попросту удрал от тебя… очень мужской поступок!

Они помолчали.

– Хоть извинился? – спрашивает Рита, шмыгая носом.

– Нет, – не сразу отвечает Лара.

– И никак не объяснил, почему сбежал?

– Никак.

– Ни словечка? – настаивает Рита.

– Нет.

– Не понимаю, – говорит Рита. – Он должен был хоть что-то сказать. Хоть соврать. Уйти чуть ли не ночью, тайком… Он же не может делать вид, что ничего не произошло. Ну, сказал бы, что опаздывал на поезд, соврал бы, что тетя заболела, не хотел будить, собирался написать… Мы, девушки, доверчивы, как… коровы. – Лара хмыкнула от неожиданности. – Неужели они все до такой степени подонки? А кто кого заметил первым?

– Я. В соборе Святого Стефана. Он сел рядом, я еще подумала, неужели ему мест мало…

– Погоди, он сел рядом с тобой и не узнал? – Рита смотрит на Лару во все глаза, с черными потоками слез на лице она похожа на енота из детской книжки. – Ничего не сказал, не узнал, а потом «Ларочка, Ларочка»… Не понимаю.

– Он не смотрел на меня… Да и света там мало. И потом… он меня никогда не называл «Ларочка»…

– А как? – Рита с любопытством смотрит на подругу.

«Ева из райского сада», – мысленно отвечает Лара. И говорит вслух:

– Просто Лара. Знаешь, он совсем не похож на себя. То есть внешне изменился мало, но… но… даже не знаю, что именно – слова, выражение лица, резкость какая-то появилась… Помнишь, как он сказал, что эта страна как мертвое царство, все в прошлом, зло так сказал, лицо стало жестким. Я помню его совсем другим… Я не представляю, что этот Андрей может повязать мой фартук и чистить картошку или подсовывать куски со своей тарелки Жульке. Это собака нашего сторожа… Удивительно, она его сразу признала, не отходила ни на шаг, а он еще сказал, что его все собаки любят и как Чебурашке лапу подают, потому что он их тоже любит. Он рассказывал всякие смешные истории, я хохотала до слез, ты не поверишь! А после ужина мыл посуду… – Ларин голос дрогнул. – Он был… не знаю, наверное, после трех дней трудно судить, но я это чувствовала, он был родной! Родной, свой, близкий… Мы сидели на веранде допоздна, я зажгла свечку, а он погасил, говорит, и так светло. Было полнолуние, луна висела совсем низко, громадная, протяни руку и дотронешься… и я чувствовала, что мы вместе… – Лара всхлипывает. – А то, что ушел вот так… не знаю, не понимаю… А сегодня он был… чужой! Он взял меня за руку, меня как током дернуло, а он ничего, смотрит, улыбается… Говорит, хорошо, что мы встретились. Представляешь? Хорошо, что мы встретились! – Лара плачет. – И черные георгины… тоже!