Пока мы рядом - Рэй Клуун

Он развеивает наши страхи. Ничего серьезного. Бильярдный шар — это результат пункции, которая оставляет дырки в разных слоях абдоминальной стенки, и остатки жидкости в животе просто перетекли в нижнюю часть желудка под воздействием силы тяжести.

— Воображает, будто мы могли и сами догадаться, — сухо произносит Кармен.

Как только Кармен ляжет, жидкость снова перераспределится, и к утру дырки практически затянутся.

На рассвете я снова беспокою Роденбаха, потому что Кармен разбудила меня своими стонами.

— Доктор, это снова Дэн ван Дипен! — кричу я в панике. — Моя жена лежит рядом и корчится от боли! Она говорит, что ощущение такое, будто у нее схватки, но это ведь невозможно, не так ли?

И опять Роденбах успокаивает меня. Он говорит, что через несколько минут все пройдет. Это обычное последствие абдоминальной пункции. Внутренние органы устраиваются на прежних местах.

— У меня самого все внутри переворачивается, — говорю я Роденбаху.

— Ну, тогда вам проще понять, что испытывает ваша жена, — замечает он.

Я крепко сжимаю ее руку, едва не ломая ей кости. Такого не было даже при родах. Вскоре схватки прекращаются. Наступает облегчение. Через час просыпается Луна. Как ни в чем не бывало.

Уже проваливаясь в выстраданный сон, я с ужасом осознаю, что вчера вечером забыл сделать кое-что важное. Кажется, меня сейчас хватит удар.

О боже. Черт. Какой идиотизм. Черт-черт-черт.

Меня ведь до сих пор ждет Роза.

Вон с поля болтунов,

Вон с поля болтунов…

Болельщики «Аякса», трибуна F[40]

После подробного изложения хроники вчерашней безумной ночи и десятка извинений Роза успокаивается. Я сижу у нее на кухне за завтраком. Она все еще в халате. Я отвез Луну в ясли и сразу помчался к Розе. Мое маленькое растение в Уд-Вест срочно нуждается в поливе.

— Становится все труднее, Дэн. Я никогда не уверена, что ты не отменишь в последний момент назначенную встречу. Я постоянно волнуюсь, не случилось ли что дома, если ты вдруг задерживаешься, и мне страшно представить себе, что будет, если Кармен вдруг узнает…

— Ты хочешь, чтобы мы расстались? — тупо спрашиваю я.

— Нет. — Она вздыхает. — Конечно нет.

— Я не хочу, чтобы ты думала, будто тебя используют. Ни сейчас, ни потом, когда Кармен не станет… Потому что я уже знаю, что, когда это случится, мне понадобится какое-то время, чтобы посвятить его только Луне.

— Стоп. Я и сама это знаю. Но не хочу слышать.

— Ты должна выслушать.

Я понимаю, что говорю отвратительные вещи, но делаю это умышленно. Пусть даже это честность эгоиста, призванная заглушить голос совести, который твердит мне о том, что я действительно использую Розу как отдушину в столь сложный для меня период.

Но я нисколько не сомневаюсь в Розе. Я знаю, что она не оставит меня в беде.

Я не хочу делать больно тебе,

Когда больно становится мне…

All Saints, песня «Black Coffee» из альбома «Saints & Sinners» (2000)

Если LV-терапия не даст быстрого эффекта, Кармен не дотянет до Рождества. Проклятый таксотер, принес нам столько страданий, а добавил всего-то полгода жизни.

У Кармен настолько опухла печень, что выпуклость уже заметна невооруженным глазом. Она практически не функционирует, но продолжает выделять злокачественную жидкость. После первой абдоминальной пункции Кармен приходится откачивать жидкость из брюшной полости каждую неделю. В последний раз был поставлен новый личный рекорд: 7,1 литра. Я не удивился бы, если бы ее объявили чемпионкой Голландии и даже Европы, хотя Кармен, скорее всего, была бы дисквалифицирована из-за допинга.

Усадка органов после каждой пункции превращает весь процесс в пытку. Иногда Кармен терпит несколько дней, прежде чем признается мне в том, что боль невыносима. А потом все сначала.

Вместе с жидкостью из ее организма вымывается запас белков. Упадок сил очевиден, с каждой неделей у нее остается все меньше энергии. В те дни, когда ее живот полон, она не может пройти и сотни метров. Тем не менее в прошлый уик-энд она захотела немного прогуляться. Я усадил ее в инвалидную коляску, взятую нами напрокат, и мы отправились на прогулку. Я обманул Кармен, сказав, что мне совсем не в тягость толкать коляску. На самом деле меня душат слезы.

Я уже говорила тебе, что больше не могу ходить самостоятельно, поэтому мы взяли инвалидную коляску. А ты сказала, что будешь сама меня возить. Меня это тронуло до слез, и сейчас, когда я пишу эти строки, я снова плачу. Иногда это очень, очень больно. Недавно ты сама подошла ко мне и спросила: «Ты все еще болеешь?» А на этой неделе мы вместе были в госпитале, и ты, увидев доктора, спросила: «Он вылечит тебя, мама?»

Кармен хочет делать все, но не может ничего. В прошлое воскресенье она вызвалась отдежурить утреннюю смену с Луной, чтобы я мог выспаться. В половине восьмого она пришла разбудить меня, потому что ее уже два раза вырвало.

К полудню она медленно возвращается к жизни. Так что по утрам мне приходится одевать Луну, кормить ее кашей и везти в ясли. В выходные мы с Луной ездим на гусиную ферму в Амстердаме Бос или на детскую площадку в Вонделпарке. Иногда я скрываю от Кармен, где мы были, чтобы лишний раз ее не расстраивать.

Чаще всего я не могу встать с постели раньше полудня. По утрам я чувствую себя особенно скверно. Папа каждый день встает вместе с тобой и выполняет всю работу по дому. Иногда я срываюсь и кричу на папу, потому что не могу ничего делать сама. Близким всегда достается больше всех, хотя это и несправедливо. Но я чувствую, что сегодня мы с папой вместе сильнее, чем когда бы то ни было. Несмотря ни на что, он пытается украсить нашу жизнь, и это придает мне сил, так что мы по-прежнему доставляем себе немало удовольствий, если я хорошо себя чувствую.

Но дни, когда она хорошо себя чувствует, бывают крайне редко. Последней каплей становится тот день, когда Кармен приходится пропустить рождественский утренник в яслях. В то утро ей удалось встать с постели, одеться, но дальше этого дело не пошло. Она валится с ног от слабости. На утреннике я единственный мужчина — не считая Санта Клауса (хотя он и в платье) и двух его эльфов — в окружении двенадцати матерей.

— Если я даже этого не могу, значит, со мной все кончено, — рыдает Кармен, когда мы с Луной возвращаемся домой.

Слезы ручьем текут по ее щекам.