Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Сдувшийся пузырь «термодатчика» внутри реактора пока не шевелился, но вскоре должен был наполниться паром и вытянуться до потолка.

— Не ставь купол, — сказал Айзек, устраиваясь у пульта. — Хочу посмотреть, как поведёт себя реактор «открытый». Ты же продумывал термоизоляцию?

Гедимин снова мигнул.

— Никто не будет выставлять реактор вот так, — напомнил он. — Блоки будут внутри станции, под защитой со всех сторон. Эту установку даже не заглубили как следует…

Айзек слабо ухмыльнулся.

— Не ставь купол, — повторил он. — Обложи катушки льдом. Я опасаюсь только за них. Остальное тут тугоплавкое.

…Чёрное небо над холмами набухло, вытянулось к земле тяжёлыми складками и покрылось сетью трещин, подсвеченных изнутри багровым. Они изредка вспыхивали — но так, вполсилы, и ни разу красное свечение не переходило в белое. Гедимин поднял руку, «трогая» чуть потеплевший воздух, и растерянно хмыкнул.

— Думаешь, польёт? Оно даже светится вполсилы.

— Лучше не рисковать, — сказал Вепуат, неприязненно покосившись на багровые трещины. — Полурасплавленным куском по шлему — тоже больно.

…«Трилобиты», пересаженные на стену лаборатории, завозились, порываясь взлететь, но Вепуат прижал их защитным полем.

— Ты здесь будешь? Проследишь за ними? — он просительно посмотрел на Гедимина. — Мы с Гварзой засядем в бараке. У меня операции, ну и он… присматривает. Ты туда не пойдёшь?

Гедимин качнул головой.

— Там и без меня тесно. Никто из аборигенов сегодня в душевую не лезет? Хотел дать ей прогреться — до трёхсот градусов хотя бы. Может, микрофлора изжарится.

— Все в бараке, — заверил Вепуат. — С утра пересчитывал. И еда у них. В душевой только барахло.

— Барахлу прожарка тоже не повредит, — буркнул Гедимин, вспоминая местные методы «стирки» и «мытья». «Даже и нейтронная не повредит,» — додумал он про себя. «Никаких представлений о дезинфекции…»

Вепуат просунул руку под защитное поле и почесал ближайшего «трилобита».

— Сейчас дождь, потом — твоя смена… В Сфен Огня вечером сходим?

— Можешь вылетать их тут, после дождя как раз потеплеет, — отозвался Гедимин. Вепуат недовольно сощурился.

— Ветер сильный после дождя. Не тренировка, а сплошные прятки по шатрам… Как думаешь, что сейчас Сэта делают? Тоже собираются под крышей? Они-то сгореть не могут…

Гедимин пожал плечами.

— Открывают металлосборники, наверное. Под дождём навряд ли ходят. Металл всё-таки тяжёлый. А потом ещё и к ногам липнет.

— Никогда не видел капель рэссены в Сфене Огня, — задумчиво сказал Вепуат. — Проваливаются в пепел? Надо будет вечером посмотреть.

…Термодатчики показывали плюс семьдесят — с тех пор, как аборигены перебрались в каменные здания, защитные купола ставили, как придётся, и в термоизоляцию сильно не упирались. Снаружи, должно быть, было жарче — но на точные измерения Гедимин пожалел датчиков. Ему сейчас было не до атмосферных явлений — он, зажав в тисках небольшой осколок кейека, сосредоточенно вырезал на нём символ огня. Камешек был чуть меньше ногтя; сармат напряжённо вглядывался в красную поверхность, белеющую от нажатия, и думал, что он-то справится, а вот аборигены вряд ли такое повторят. Кейек хорошо раскалывался, но тяжело резался; Гедимин, стараясь его не раздавить, косился на защитное поле, прикрывающее стол и руки. «Что будет, когда закончу? Вроде бы реакция не сразу…»

Камешек, вынутый из тисков, лёг на ладонь. Линии узора, светлые на темноватой поверхности, были видны чётко — они повторяли символ, нарисованный на бумаге. Сармат повертел камешек в пальцах и озадаченно хмыкнул.

«Эффекта не видно… да, термометр тоже не видит. Плюс три градуса — это, наверное, от сдавливания. Хм, странно… Может, лабораторные экраны мешают?»

…Дождь притих. Кое-где с холма ещё поднимался пар, но мощные столбы виднелись только над недогоревшими туманниками — те ещё где-то находили влагу, чтобы её испарять. Остывающие капли металла дымились еле-еле; Гедимин тронул одну ступнёй — расплав уже затвердел.

Сармат склонился над металлосборником и выдернул из каменной полусферы застывший конгломерат — капли, попавшие внутрь, были достаточно горячими, чтобы прикипеть друг к другу, но явно твёрдыми, не жидкими, — металл затвердел комком из десятка сгустков, а не однородной лепёшкой. «И правда, лило сегодня вполсилы,» — подумал Гедимин. «Металлический град…»

«Трилобиты», рассевшиеся на приподнятых перьях Вепуата, растопырили спинные щитки, вбирая слабый тёплый дождь. Вепуат покосился на них и хотел что-то сказать, но его перебил Сокол — вскинув хоботок, он протяжно затрубил. Гедимин изумлённо мигнул — и замер на месте: из-за холмов донёсся приглушённый расстоянием отклик.

— Вот так так… — пробормотал Вепуат; «трилобит» снова затрубил, и сармат вынужденно замолчал. — Где-то рядом Джагулы. В такую погоду?

«И стражей, разумеется, на холме нет,» — Гедимин досадливо сощурился, глядя на дальние плато. Гигантские звери кочевников бродили где-то там — возможно, шли к Элидгену, возможно, кто-то приехал собирать металл или просто сбился с пути…

— Сходить к ним, что ли? — задумчиво пробормотал Вепуат. — Выслушать ещё одну сторону…

Гедимин покосился на сфалт за плечом и поморщился.

— Сходим, — буркнул он. — Но в другой раз.

…Вентиляция загудела. Гедимин недовольно сощурился — до шумоизоляции руки пока не дошли. Ей предстояло гудеть долго — пузырь «термодатчика», надутый раскалённым паром, только-только начал сжиматься. «Вечный лёд», вынутый из-под крышки бункера, лежал пока в туннеле, в специальном бочонке, — шатёр Гедимина ещё не отстроили, а в машине, за лабораторными экранами, камни быстро нагревались. Покосившись на бочонок, сармат вспомнил об осколке «огненного минерала» с миниатюрной гравировкой — кейек так и валялся между пластинами брони, прихваченный в задумчивости из лаборатории. «Броню пока не нагрел,» — Гедимин приоткрыл карман, вытряхивая камешек на ладонь. «С другой стороны — ипрон ведь экранирует… Sa hasu!»

Скинуть осколок под ноги, на неплавкий гравий, сармат успел, но на ладони осталось круглое пятно размягчённого фрила. Гедимин провёл по нему когтем, расправляя мягкие складки, и отставил руку, склоняясь над дымящимся камнем. Дымился не сам кейек — испарялась влага с нагретого гравия.

«Сто пятьдесят базовых,» — Гедимин покосился на записанные показания