Музыканты и мстители. Собрание корейской традиционной литературы (XII-XIX вв.) - Коллектив авторов

– Брат, ты вытерпел такое унижение и принял взятку от слуги, предавшего тебя? Он осмеливается обращаться к тебе, называя то «дяденька», то «старший брат», попирает все нормы этикета и морали. Где еще в мире есть подобное бесчестье!? Я немедля отправлюсь в Косон и изобличу безнравственность этого негодяя. Прежде я смою оскорбление, которому подвергся мой брат, а потом покажу, каков должен быть порядок в манерах речи!

Сирота быстро обулся, выбежал из дома и вскоре покинул Сеул через Большие восточные ворота.

Ученый Сон забеспокоился, нанял хорошего ходока и отправил с ним послание для Чхве Сынчжи. В нем подробно сообщалось обо всех обстоятельствах дела и о том, что Сон случайно проговорился, и чувствует себя виноватым.

Гонец шел так быстро, насколько мог, и когда прибыл в дом Чхве Сынчжи, оказалось, что тот вместе с односельчанами играет в корейские шахматы и выпивает. Чхве Сынчжи мельком взглянул на письмо и не показал на лице никакого испуга, только громко расхохотался и, встав, произнес:

– Жаль, что в молодости мне пришлось обучиться одному искусству, которое тогда мне было очень не по душе, но теперь уже ничего не поделаешь.

Люди спросили, в чем дело, на что Чхве Сынчжи ответил:

– В прошлый раз, когда у нас гостил племянник

Сон, зашел разговор о врачевании, и я сказал, что немного знаком с искусством иглоукалывания. Услышав это, племенник Сон обрадовался и сообщил, что у него есть двоюродный младший брат с признаками безумия, и что он пошлет его сюда лечиться. На самом деле я пошутил, а вот сейчас он пишет, что действительно отправит брата. Не сегодня-завтра это человек должен прийти. Прошу всех вернуться в свои дома, закрыть двери и не выходить, чтобы не давать повода сумасшедшему чего-нибудь натворить.

Присутствовавшие испугались и разошлись по домам. Жители всей деревни, прослышав, что к Чхве

Сынчжи едет сумасшедший, запретили домашним выходить на улицу и накрепко позакрывали двери. Спустя некоторое время появился сирота и стал громко кричать, пытаясь раскрыть тайну:

– Этот человек – слуга из нашего дома! Говорю же вам, он просто слуга из нашего дома!

Жители селения громко смеялись и говорили:

– Вот уж действительно к нам приехал настоящий сумасшедший!

А Чхве Сынчжи, не изменившись в лице, спокойно сидел, а потом приказал десяти слугам крепкого телосложения схватить и привести к нему сироту.

Его нашли, накрепко связали и заперли в амбар позади дома, исключительно чтобы было удобнее ставить иголки. Через некоторое время начали собираться сельчане, приходя по одному – по двое. Чхве Сынчжи обвел взглядом жителей деревни, нахмурил брови и строго сказал:

– Я знал, что этот племянник сумасшедший, но и подумать не мог, что до такой степени.

Болезнь его явно застарела. Хм… Говорят, подобная болезнь была у одного молодого человека из достойной семьи. Много мы повидали сумасшедших, но с таким тяжелым случаем сталкиваемся в первый раз.

Как только наступила глубокая ночь, и все вокруг затихло, Чхве Сынчжи взял большую иглу и один зашел в амбар, где был заперт сирота. Тот поначалу открыл рот и начал браниться. Чхве Сынчжи не подал вида, что слышит, подошел и стал без разбора колоть иглой по всему телу. А у того не осталось живого места, и от боли он стал орать, моля о пощаде.

Но Чхве Сынчжи, не обращая внимания, продолжал колоть иглой то там, то тут. Тогда сирота взмолился настолько жалобно, что Чхве Сынчжи наконец остановился. Затем он стал отчитывать того, приняв строгий вид:

– Я, соблюдая долг перед твоим двоюродным старшим братом, сам, первый, без утайки, рассказал все, что со мной произошло. Поэтому ты тоже должен хорошо относиться ко мне, разве не так? А ты вознамерился раскрыть мой секрет и любой ценой сжить меня со света. Я – человек, который из самых низов с пустыми руками создал такое состояние, и ты думаешь, что я позволю разрушиться этому из-за мелкого негодяя вроде тебя? Поначалу я собирался отправить убийц, чтобы умертвить тебя. Но, поразмыслив о благодати предков, решил сохранить тебе жизнь. Если ты исправишь свой взгляд и изменишь свое мнение, я сделаю тебя богачом, но если продолжишь упорствовать в своих дурных помыслах, я просто тебя убью. Мне-то что?

Скажу, умертвил человека по неосторожности и прослыву неуклюжим врачевателем, только и всего. Выбирай сам, что тебе лучше.

Сирота почувствовал, что с ним говорят на полном серьезе, и, поразмыслив, ответил:

– Разве можно ослушаться и не последовать вашей воле? Даже если прикажете назвать вас отцом – буду безмерно благодарен.

Чхве Сынчжи, услышав это, вышел из амбара и сказал своим детям:

– К счастью, застаревшая болезнь племянника Со-на оказалась излечимой. Я от всей души понаставил ему игл и, кажется, получил удивительный результат. Теперь по мере возможности надо кормить его сытной едой, чтобы он восстановил силы после лечения.

На следующее утро Чхве Сынчжи вместе с детьми и слугами пришел к сироте. Тот с радостным выражением на лице отвесил глубокий поклон и произнес:

– Благодаря вашему, дядюшка, лечению, мой дух просветлел, и, похоже, болезнь вырвана с корнями. Хотелось бы несколько дней спокойно полежать в комнате и подкрепить свое тело хорошей едой и условиями.

Чхве Сынчжи пустил слезу и сказал:

– Похоже, Небеса в будущем не собираются морить голодом духов предков семьи Сон, потому что их будет некому кормить. Прошлой ночью я и впрямь не смог как надо выполнить свое дело! Поистине, я без разбора колол твое тело и действительно, как говорят, «навредил кровному родственнику».

После этого он переодел сироту в новые одежды, и они вместе вошли в комнату для гостей. Затем выздоровевшему оказали радушный прием. Через некоторое время стали собираться жители деревни. Чхве Сынчжи заставил сироту кланяться в пояс каждому, так, чтобы «нос доставал до земли», и извиняться, говоря:

– Вчера у меня был приступ болезни и уж не знаю, что я вытворял. Переживаю, не был ли я слишком бесцеремонным по отношению к уважаемым старейшинам?

Так сирота стал кротким и послушным. Затем он погостил месяцев пять-шесть, а потом вернулся домой.

В тот день, когда сирота отправлялся в дорогу, Чхве Сынчжи дал ему три тысячи монет. Сирота был так потрясен, что, говорят, до конца жизни ни разу не обмолвился об этом деле.

* * *

Перед самой смертью Чхве Сынчжи позвал своих детей и раскрыл им тайну, сказав: «Прежде я очень досадил моему старому хозяину, а теперь умираю. Наденьте мне короткие