Нечестивые клятвы - Мила Кейн

не нашлось. Он, похоже, почувствовал мое замешательство, и на его губах заиграла торжествующая улыбка.

— Ты хочешь, чтобы я тебя заметил. Тебе нравится, как я пересекаю все границы, которых тебя учили бояться. Тебе нравится, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе. Как долго ты будешь бороться со мной, маленькая медсестра?

Затем он наклонился и поцеловал меня. В его поцелуе не было ничего мягкого или нежного. Ничего нерешительного или неуверенного. Он был мужчиной, который брал все, что, черт возьми, хотел, и прямо сейчас он хотел целовать меня до потери дыхания, — и он делал именно это.

Его губы прижались к моим, язык прошелся по едва приоткрытому рту, прежде чем безжалостно проникнуть внутрь. Я попыталась оттолкнуть его, руководствуясь чистым инстинктом, как если бы тигр внезапно лизнул вашу руку, и вы не были уверены, съест он вас или нет.

Моя борьба ни к чему не привела, и вскоре я поняла, что он не собирается меня есть. Хотя втайне я хотела этого.

Я перестала сопротивляться и притянула его ближе. Он обхватил мои плавающие ноги вокруг своей талии и вдавил меня в плитку позади, прижимаясь своими бедрами к моим. Длинный, толстый член упирался в мой центр, потираясь о киску. Я чувствовала каждое движение его бедер и толчки его члена через тонкие пижамные шорты.

Его язык двигался по моему, заставляя меня дрожать. Он был таким горячим, обжигая меня везде, где прикасался. Его рот был теплым и влажным, а его кожа пылала напротив моей. Он круговыми движениями водил своим стояком между моих раздвинутых ног, прямо напротив клитора, и наслаждение затопило меня. Одна рука поддерживала меня под задницу, в то время как другая поднялась к моему горлу. Ренато схватил меня за шею, запрокидывая мою голову назад, чтобы он мог поглощать меня более тщательно. Его язык погружался в мой рот и выходил из него в долгих, одурманивающих поцелуях, от которых у меня закружилась голова.

Каждое покачивание его бедер посылало удовольствие через меня. Внутри меня нарастал пик. Святой ад, я собиралась кончить только от того, что этот мужчина трахал меня всухую.

— Остановись, я не могу. Я собираюсь… — задыхаясь прошептала я. Мои слова шли вразрез с тем, как крепко я держалась за него.

— Ты кончишь, и ничего не сможешь с этим поделать, anima mia. - прорычал он мне в ухо, прежде чем взять мочку в рот и пососать ее, что вызвало жидкий импульс удовольствия прямо между моих ног.

— Нет ничего плохого в том, чтобы кончить для своего мужа. Нет ничего плохого в том, что ты чувствуешь. Ты собираешься кончить для меня, и это будет происходить снова, так что привыкай к этой мысли.

Его рука отпустила мою шею, когда моя голова наклонилась вперед и легла на его плечо. Он был прав; я определенно собиралась кончить, и ничто не могло этому помешать. Я была так чувствительна, дрожала на краю пропасти, и спасения не было.

Он взял в руку мокрый хвост и оттянул мою голову назад, так чтобы мои остекленевшие глаза встретились с его.

— Ты кончишь и покажешь мне это. Я хочу видеть, как освобождается каждая частичка тебя, bambina. - потребовал он, глядя прямо мне в лицо, его темные глаза впитывали удовольствие, выгравированное на моих чертах. — Не пытайся спрятаться.… Я найду тебя. Ты уже знаешь это.

Я напряглась: резкий толчок его раздутого члена пришелся как раз по моему набухшему клитору. Это всего лишь нервные окончания, помнишь, Шарлотта?

Когда Ренато вел меня к кульминации, сотрясающей колени, думать о сексе таким образом казалось смешным. Дело было не только в нервных окончаниях и гормонах; это было гораздо больше.

Я сильно кончила, все мое тело подалось вперед и забилось в судорогах так сильно, что я прикусила свой чертов язык. Ренато впился в меня взглядом, когда мои губы разошлись, и его имя вырвалось из меня с неконтролируемым вздохом. Стон, который я издала, совсем не походил на мой собственный. Он был совершенно чужим. Мне внезапно пришла в голову мысль, что существует огромная часть меня, которую я игнорировала и отрицала, часть, которая просто умирает от желания освободиться.

Этот мужчина выпустил ее на свободу, хотела я того или нет.

Ренато наблюдал за мной, пока я кончала, не упуская ни одной детали. Он не переставал двигаться навстречу мне, вода яростно билась о наши груди, пока давление его неослабевающей твердости не стало слишком сильным, и я обмякла в его объятиях, потеряв всякую надежду удержаться на ногах.

— Brava, Шарлотта. Ты так хорошо справилась. Ты идеальна, просто идеальна. — пробормотал он, покрывая поцелуями мою челюсть.

Я парила не только физически, но и мысленно, пока он не поцеловал меня в шею и не прикусил цепочку с медальоном святого Антония.

— Ты больше не потеряна, bambina. Я нашел тебя, и сохраню себе. — прошептал он, прижимаясь губами к моей коже.

Я застыла, реальность обрушилась на меня. Что, черт возьми, я делала?

Я оттолкнулась от него и снова чуть не ушла под воду. Ухватившись за выступ, я поползла вдоль бортика бассейна, чувствуя себя потрепанной кошкой, отчаянно пытающейся выбраться на сушу.

Ренато просто наблюдал за мной, пока я с трудом поднималась по ступенькам. Атласная пижама облегала меня, как вторая кожа, шорты задрались, обнажив ягодицы. Я чувствовала на себе его взгляд, пока выбиралась из бассейна.

— Я не давал тебе разрешения уйти, маленькая медсестра, и ты не просила об этом.

— Мне нужно вернуться к Люси. — запинаясь, пробормотала я. Ложь, и мы оба понимали это. Но все же замерла на теплой плитке. Я действительно не знала, притащит ли мужчина меня обратно, если я попытаюсь уйти без его разрешения. Хуже всего было то, что какой-то части меня было интересно, что он сделает дальше. Я была больной на всю голову. Со мной явно было что-то не так.

Он не позволил мне уйти, но сменил тему.

— Как твоя сестра?

Его неожиданный вопрос поверг меня в смятение, и я повернулась к нему лицом.

— Она в порядке. Тихая. Огорчена, нет, опустошена новостью о свадьбе. В общем, вполне нормальная реакция.

Я поднесла мокрые ладони к горящим щекам.

— По этому определению, твоя реакция далека от нормальной. — отметил Ренато. Он был так чертовски близко, что я могла разглядеть крупинки золота в его насыщенных карих глазах.

Мой смех прозвучал горько.

— Ты так думаешь только потому, что на самом деле не знаешь меня. — начала я.

— Разве нет?