Нечестивые клятвы - Мила Кейн

и я позволила себе провести пальцами по его щетине. От ощущения шероховатости глубоко в моем животе разлилось жидкое тепло.

Его глаза встретились с моими, в них пылал огонь.

— Это правда?

Ренато не предпринял никаких усилий, чтобы убрать мою руку, прижатую к его щеке, из интимного положения. Он переместил свои руки по обе стороны от меня на столе, заключив меня в клетку.

Пришло смутное осознание, что я, возможно, прыгнула со сковородки в огонь, но теперь я уже ничего не могла с этим поделать.

— И о чем именно ты думала?

— О моей программе медсестер. Ты сказал, чтобы я убедила тебя позволить мне закончить обучение, но я не знаю как.

— С твоим богатым воображением, я уверен, ты что-нибудь придумаешь. — сказал он, его взгляд метался между моими глазами и губами.

Мое тело охватил жар при воспоминании о прошлой ночи.

— Подумай, маленькая медсестра. Чего я хочу от тебя?

От его глубокого голоса у меня внутри все перевернулось.

— Секса? — пробормотала я.

Ренато ухмыльнулся.

— Полагаю, никто не может обвинить тебя в романтичности, не так ли?

Он наклонился, приблизив свое лицо к моему так близко, что я почувствовала головокружение. Он все глубже втягивал меня в свою орбиту, и это сбивало с толку.

— Секс у нас будет. Чего еще я хочу от тебя?

Я облизала губы, во рту вдруг стало чертовски сухо.

— Я не знаю. Детей?

— Дети у нас тоже будут. Попробуй еще раз… — Ренато изучал меня какое-то время, а затем вздохнул. Он начал отстраняться, его внимание переключилось с меня на стол.

Черт. Жучок. Сделай что-нибудь, Чарли. Что угодно!

Моя рука сжала его челюсть, прежде чем я успела обдумать это, а затем я подалась вперед. Он застыл на месте, когда я запечатлела целомудренный поцелуй на его губах, выглядя таким же пораженным, как и я сама. Я прижалась губами к его губам, отчаянно пытаясь отвлечь его от выяснения того, чем я тут занималась.

Моя паническая попытка сработала лучше, чем я могла надеяться.

Несмотря на неуклюжесть моих прикосновений и целомудрие неуверенного поцелуя, он застонал мне в губы и притянул меня ближе. Он целовал меня так, словно хотел поглотить, и я сгорала в его объятиях. У меня не было выбора, — успокоила я себя. Мне нужно было отвлечь его. Только поэтому я забралась на погребальный костер и подожгла себя.

Лгунья. Я проигнорировала голос в голове и растворилась в его прикосновениях, пылая всем телом, словно он разжег во мне жар.

— Это, anima mia, то, чего я хочу от тебя. — сказал он, опускаясь губами к моей шее. — Твоей безоговорочной капитуляции.

Я таяла в его объятиях, внутри меня разрасталось пламя, которое пугало меня. Я чувствовала себя опустошенной и нуждающейся и просто хотела больше его прикосновений. Мне нужны были подтверждения и доказательства того, что я жива. Я хотела почувствовать себя в безопасности, хотя бы на секунду, и я была уверена, что для меня нет более безопасного места в мире, чем объятия этого мужчины.

— Снимай штаны. — приказал Ренато, его руки блуждали по моей заднице.

Я замерла, уставившись на него.

— Я сказал, снимай штаны. Я хочу видеть твою красивую киску, прямо здесь, на моем столе.

Я все еще была в шоке, когда он вздохнул и стянул с меня леггинсы, прихватив с собой трусики. Прохладный воздух, проникающий через открытые двери патио, коснулся моей кожи, и я вздрогнула.

Он усадил меня на стол. Что, черт возьми, происходит? Я должна что-то сделать. Я должна остановить это. Логические мысли проносились в моей голове, едва задерживаясь. Но потом я оказалась с голой задницей на столе, а мужчина, который поглотил всю мою жизнь, стоял у меня между ног.

— Теперь, дай мне посмотреть. — твердо сказал он, раздвигая мои колени.

Я покраснела. Никогда еще я не была так беззащитна среди бела дня. Мои неуклюжие сексуальные опыты происходили в темноте, под одеялом и толстым покровом застенчивости и стыда.

Все в порядке. Ты просто отвлекаешь его от поиска жучка. Это то, что ты должна сделать, — прозвучал успокаивающий голос в моей голове. Да, в порядке, и, должно быть, поэтому я была так взволнована этим. Конечно.

Ренато раздвинул мои ноги и издал звук, который был наполовину моим именем, а наполовину рычанием.

— Ты хоть представляешь, какая ты мокрая? — спросил он со странным благоговением в голосе. — Это восхитительно.

Черт. Неужели он не мог оставить мне хоть каплю отрицания, чтобы успокоить мою сломленную гордость?

Я легла на спину и уставилась в потолок, чувствуя, как меня охватывает унижение. Предполагалось, что я отвлеку его, чтобы он не нашел жучок. Я не должна была так сильно возбуждаться из-за этого отвлечения, чтобы устраивать мокрый беспорядок на его столе.

Он провел рукой по внутренней стороне моего бедра, заставив меня подпрыгнуть.

— Как ты прекрасна, Шарлотта. Я знал, что ты будешь такой, но я все еще не готов.

Услышав его слова, я приоткрыла один глаз. Прекрасна? Я рискнула взглянуть на него. Он смотрел не на меня, а между моих раздвинутых ног, его пальцы ласкали мои влажные кудряшки.

— Давай посмотрим, сможем ли мы сделать тебя еще более мокрой. — пробормотал он. Его глаза не отрывались от моей киски, когда он наклонился и лизнул меня.

Я чуть не свалилась со стола. Список мужчин, которые ласкали меня там, был настолько коротким, что я могла бы пересчитать их на пальцах одной руки. Однако, я никогда не кончала от оральной стимуляции. Это казалось невозможным подвигом. Всё было слишком неловко и неустойчиво. Слишком навязчиво делать что-то настолько одностороннее. Эгоистично.

Его локти раздвинули мои колени, и я беспомощно распростерлась перед ним. Жидкий жар прошел сквозь меня, стекая по позвоночнику. Он провел языком вверх и вниз по моей щели, от клитора к заднице и обратно, пока я смотрела на него, ошеломленная и возбужденная.

Его язык был длинным и горячим, он погружался внутрь меня, а затем выходил, чтобы обвести клитор. После нескольких долгих минут, когда я все сильнее капала на стол, а мышцы моих ног превратились в желе, он выпрямился, не сводя глаз с моей киски. Ренато закатал рукава, как будто готовился испачкать руки, и поднес указательный и средний пальцы к своему рту. Просунул их внутрь, смачивая, а затем наклонился и прижал кончики грубых пальцев к моему входу.

— Что ты делаешь? — спросила я, задыхаясь.

— Показываю тебе, для чего было создано это прекрасное тело. — ответил Ренато, его глаза остановились на моих, когда