Джек Абсолют - Крис Хамфрис

Улыбка Бенедикта Арнольда была неприятной.

— Полагаю, милорд, я вправе рассказать вам об этом. Нет смысла скрывать то, что вы все равно сможете подслушать в лагере, когда ополченцы на привале развяжут языки. Ловушка поджидает Бургойна близ поселения Стиллуотер, чуть южнее Саратоги. Первым делом мы должны убедиться в достоверности этих рассказов Мак-Тавиша — в наших краях говорят: «никогда не доверяй каледонцу», — но сразу после этого нам нужно будет со всей возможной скоростью поспешить в Саратогу.

Сделав вид, будто ему необходимо удлинить поводья, Джек пропустил синий мундир вперед, и сержант тут же придержал коня рядом с ним. Никакого желания возвращаться в форт Стэнвикс у Джека не было, но форт находился на расстоянии дневного перехода.

По расчетам Абсолюта выходило следующее. Если войско Арнольда будет двигаться с обычной для пехоты скоростью, оттуда до Саратоги останется дней десять пути. Бежать сейчас означало — неокрепшим, на не слишком резвой лошади пытаться в одиночку пробраться через враждебный край к месту расположения армии генерала Бургойна. То есть в том самом направлении, куда его сейчас и везли, под эскортом и с комфортом.

Покачиваясь в седле, Джек размышлял, оценивая сложившуюся ситуацию. Первое поручение генерала оказалось не выполненным: форт Стэнвикс не пал, никто не нанес неприятелю удара вдоль реки Могавк, туземцы и лоялисты отнюдь не собрались тысячами под королевское знамя. И пусть в этом не было его вины, Джек Абсолют все равно испытывал досаду.

Хорошо еще, что ему представилась возможность с толком провести время в лагере одного из виднейших полководцев противника. Человек, привыкший держать глаза и уши открытыми, может выведать очень много полезного о численности, вооружении, снаряжении и боевом духе войска, среди которого он находится. А может быть, Арнольд проявит беспечность и оставит на виду что-нибудь жутко секретное, вроде шифровального кода или невидимых чернил? А еще лучше — подтверждение того, что фон Шлабен действительно является засланным в расположение королевской армии шпионом по кличке Диомед.

В ситуации, когда кампания приближалась к решающей стадии, Джеку не было необходимости рисковать жизнью, спеша к своему генералу. Как раз этот этап Бургойн всегда разыгрывал мастерски, и на шахматной доске, и на поле сражения, так что сейчас Джек мог принести своему командующему большую пользу, оставаясь на своем месте.

Перейдя на мягкий, легкий галоп, являвшийся, по-видимому, излюбленным аллюром чалой лошадки, Джек почувствовал себя в шкуре «лорда Джона Абсолюта». Этот лорд дал слово не пытаться совершить побег и, конечно же, сдержит его. Другое дело — капитан Джек Абсолют: этот парень никому ни в чем не клялся и при первых же ружейных залпах должен попытаться удрать. Что непременно и сделает.

Джек Абсолют лежал, укрывшись в гниющем стволе упавшего кедра и размышляя о смерти.

«Со странной регулярностью посещают меня в последнее время мысли на эту тему», — подумал он. Впрочем, как поторопился он уточнить для себя, то не была попытка осмыслить философские аспекты небытия в духе «Принца Датского». Ате явно не нашел бы своего друга готовым к восприятию очередной сентенции из Шекспира. Нет, на самом деле все мысли Джека вертелись вокруг сугубо прозаических способов, с помощью которых смерть в последние полгода пыталась до него добраться. Джек мог бы сосчитать эти попытки на пальцах, только вот для того, чтобы сгибать и разгибать их, в полом древесном стволе было маловато места.

В марте, в Лондоне, человек по имени Банастр Тарлтон пытался проткнуть его шпагой и, раздосадованный неудачей, едва не завершил это дело с помощью сабли. Под стать этой сабле был и другой клинок, старинный палаш, которым сумасбродный шотландец норовил снести ему голову, в то время как соратники доблестного горца целили в него кто штык, кто ружейный приклад. В лесах Орискани мятежники вели по нему огонь, после чего один абенак метнул в него боевую дубинку, другой предпринял попытку вышибить ему мозги томагавком, а третий двинул по макушке какой-то палкой. Немецкий граф напустил на него змею, которая дважды его ужалила. Если присовокупить к этим испытаниям поедание овса с кровью, каковое вполне можно было счесть вторичным покушением Ангуса Мак-Тавиша на его жизнь, перечень получался внушительный. При воспоминании о кровавой тюре желудок Абсолюта и сейчас порывался взбунтоваться.

Впрочем, возможно, нынче этот бунт был связан не столько с прошлым, столько с возможным и самым близким будущим. Ибо в следующий час у Джека имелись равные возможности получить пулю как от своих, так и от врагов. В зависимости от того, кто заметит его первым: британские пикеты или мятежники. Джек вздохнул. Он был уверен, что еще не все просчитал. Разумеется, У него возникало искушение пересидеть самое опасное время в бревне, однако нашлись и две веские причины не делать этого. Две веские — и одна малозначительная. Джек был чертовски голоден. Он понимал, что обстоятельства складываются не в пользу королевской армии (что настоятельно требовало его скорейшего возвращения к Бургойну). И, наконец, какая-то кусачая тварь залезла ему в штанину.

Однако принести пользу Бургойну Джек мог лишь добравшись до него живым, что было не так-то просто. Правда, первым своим шагом в этом направлении Джек мог бы гордиться: так удачно найденный им прогнивший изнутри кедр оказался превосходным укрытием. Внизу, в долине, шел бой. Джек повидал достаточно сражений и знал, что бойцы обычно сначала стреляют, а уж потом интересуются, на чьей ты стороне. И ему, одетому не в мундир одной из сторон, а в щегольской костюм, полученный в подарок от Арнольда, тем более не приходилось рассчитывать ни на что другое.

Вспомнив Бенедикта Арнольда, Джек вздохнул. Две с половиной недели, весь путь от Стэнвикса до Саратоги, он провел в обществе этого бахвала, всячески пытаясь его разговорить. Впрочем, особых стараний прилагать не приходилось: в лице Джека генерал нашел идеального слушателя. Благодаря этому Абсолюту удалось немало узнать об армии мятежников. Хотя охотнее всего генерал распинался относительно своих симпатий и антипатий. Из услышанного следовало, что рассказчик является самым одаренным полководцем в колониях, но, к сожалению, и самым обделенным вниманием высшего руководства. Все это было захватывающе интересно, но вот, к сожалению, об американской шпионской сети Бенедикт Арнольд, похоже, знал не так уж много. А если что-то и знал, то молчал. Может быть, Арнольд и являлся снобом и хвастуном, но отнюдь не глупцом. Разумеется, он не стал бы знакомить английского офицера с секретными сведениями.

Как только Джек понял, что больше ничего интересного из Арнольда не выудить, а до британских позиций не так уж далеко, он сбежал.

«И вот теперь еще один человек желает моей смерти, — подумал Абсолют, тщетно пытаясь вытянуть руку вдоль узкого бревна, чтобы почесать ногу. — Столько недругов для такого миролюбивого малого, как я, — явный перебор».

К счастью, генерал был настолько поглощен подготовкой к предстоящей битве, что, когда Джек со всех ног припустил к кустам и пули засвистели у него над головой, он только и успел что крикнуть вдогонку: «Возвращайся или умри, собака!» Арнольду было не до организации тщательных поисков беглеца, а потому, оказавшись в лесу, Джек, долго живший среди могавков, сразу получил определенное преимущество. Он мог затаиться так, что бледнолицые нипочем не обнаружили бы его, пройдя лишь в паре футов.