Джек Абсолют - Крис Хамфрис

Так или иначе, вырваться на открытое пространство Джеку удалось. Это сулило надежду, и все же до спасения было еще далеко. До ближайшего укрытия — бревенчатого амбара — оставалось еще ярдов сто, и преодолеть их следовало по прогалине, оказавшейся не поляной, а убранным кукурузным полем. Скошенные стебли цеплялись на бегу за ноги. Спасло Джека не что иное, как мертвое тело. Споткнувшись о труп, Джек после отчаянного рывка кувырком полетел на землю — за долю мгновения до того, как позади грянул недружный залп.

Джек проехался физиономией по шершавой земле, резко остановился, уткнувшись лбом во что-то мягкое, выплюнул землю, поднял голову и увидел очередной труп. Похоже, их тут было чуть ли не столько же, сколько маисовых стеблей. Судя по всему, здесь произошло страшное побоище.

— Он там, ребята! Внизу! Держи шпиона! — послышался позади голос давешнего неуемного поселенца.

Джек вдруг почувствовал, как на него навалилась смертельная усталость, однако беглец заставил себя преодолеть ее, вскочить и продолжить бег. Следующий выстрел раздался спереди. Пуля пробила расшитый эполет камзола.

— Кончайте палить! — заорал Джек. — Я англичанин, черт побери!

— Отставить огонь! Без команды не стрелять! — выкрикнул английский командир, в голосе которого Джек; почудилось что-то знакомое. На этот голос он и свернул.

Спустя мгновение голос прозвучал снова:

— Эй, ты! Ложись!

В том, что слова адресованы ему, у Джека сомнений не было. Равно как и в том, что такому совету надлежит последовать незамедлительно. Он упал ничком и вжался в землю за миг до команды:

— Взво-о-д, огонь-пли!

В отличие от стрелявших вразнобой мятежников, ружья обученных королевских пехотинцев громыхнули как одно. Их результатом стали отчаянные и злобные крики преследователей.

— Назад! — проорал тот самый поселенец, который организовал погоню.

Знакомый голос заговорил снова:

— Эй, ты там! Чеши вперед, да поживее! Дошло?

Именно словечко «дошло» позволило Джеку окончательно понять, с кем он имеет дело.

— Еще бы не дошло, Тед, — проворчал он, когда оказался среди красных мундиров. — Прекрасный способ приветствовать земляка.

Гардемарин Пеллью, стоявший позади подразделения морской пехоты, так и разинул рот:

— Провалиться мне на месте, это же Джек! Джек Абсолют! Ты живой?

— Сам удивляюсь, но вроде бы живой. — Он сорвал пробитый пулей эполет и добавил: — Благодаря тебе.

Пеллью быстро восстановил свое обычное ироническое хладнокровие.

— Раз уж ты жив, Джек, тебе стоит позаботиться о смене костюма. Боюсь, у тебя испортился вкус. Никогда бы не подумал, что ты способен вырядиться на манер макаронника.

Джек улыбнулся:

— Чертовски рад встрече.

Он протянул руку. Пеллью схватил ее и крепко, от души пожал.

— Я тоже. Жаль, что ты припозднился. У нас выдался горячий денек. Добро пожаловать на ферму Фримена.

Взгляд молодого офицера скользнул по полю и, несмотря на залихватский тон, потускнел. Потом гардемарин посмотрел на Джека и добавил:

— Впрочем, я уверен, ты тоже побывал в какой-нибудь переделке.

— Еще в какой переделке, Тед. А сейчас мне необходимо срочно поговорить с Бургойном.

— Немедленно отведу тебя к нему, — заявил Пеллью, выпустив руку Джека. — Уилсон, прими командование.

Взвод стал перезаряжать ружья, а молодой офицер продолжил:

— Генерал чертовски обрадуется встрече с тобой. И удивится. Мы все считали тебя погибшим.

Джек вернулся мыслями в прошлое. Совсем недавно, прячась в гнилом дереве, он размышлял о смерти и подсчитывал, сколько раз за последние полгода смотрел ей в лицо. Тогда ему не хватило пальцев на руке. Бегство через линию фронта добавило к счету и пальцы ног. А теперь у Джека появилось ощущение, что будущее сулит ему такие сюрпризы, что не хватит и их.

* * *

Лагерь являл собой ужасающее зрелище. Повсюду лежали раненые — чудом приковылявшие сами или вынесенные с поля боя. Сквозь парусину подсвеченных изнутри хирургических палаток виднелись огромные силуэты врачей, без устали оперировавших тех, кого еще можно было спасти, а снаружи росли окровавленные кучи ампутированных конечностей. Отовсюду слышались вопли и стоны. Кто-то читал молитвы, кто-то сидел молча, стиснув зубы.

— Этим еще повезло, Джек, они выбрались, — сказал Пеллью. — Куда больше наших осталось на поле. Забрать их мы не можем, мятежники стреляют метко. Когда совсем стемнеет, попробуем вынести выживших... если они останутся.

Уловив в голосе гардемарина дрожь, Джек намеренно не стал смотреть на своего земляка — совсем еще мальчишку. И все же уголком глаза Джек заметил, как тот смахнул рукавом предательскую слезинку.

— Это был тяжелый, самый тяжелый день в моей жизни. Доводилось мне бывать и в стычках и в перестрелках в этой кампании, но это сражение...

Пеллью умолк, ему трудно было говорить.

— Поле осталось за нами, но в каждом полку уцелело человек по семьдесят, и рядовых и офицеров, а пушкарей повыбило почти всех. Янки так и рвутся напролом. Никто не ждал от них такого напора. Думаю, мы устояли только благодаря немцам, которые подошли слева. А генерал, по слухам, собрался поутру атаковать снова. Как мы можем сделать это, Джек, как...

Его голос чуть не сорвался. Джек споткнулся и, чтобы сохранить равновесие, ухватился за плечо молодого друга. Абсолют поспешил заверить земляка в том, что Бургойн будет делать лишь то, чего требуют от него Англия и честь, и не станет рисковать понапрасну людьми, которых так ценит и любит.

Эти слова, произнесенные спокойным тоном, возымели эффект. Молодой корнуоллец глубоко задышал и наконец кивнул.

— Я знаю это, Джек. Прошу прощания.

— Не за что тебе извиняться, — отозвался Абсолют и, напоследок сжав, отпустил его плечо.

Они продолжили путь и вскоре вступили на широкий проход между рядами палаток, перед которыми горели походные костры. Вокруг неподвижно, радуясь возможности отдохнуть, сидели солдаты, а женщины суетились над котлами. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: рацион бойцов весьма скуден, а боевой дух невысок. Похоже, никому не хотелось разговаривать. Во всем воинском стане царило угрюмое молчание.

В конце прохода сквозь сумрак виднелось большое строение.

— Дом Меча, — сказал Пеллью. — Генеральский штаб.

Джек не дошел до двери ярдов пятьдесят, когда из палатки справа раздался крик, который был бы отчетливо слышен даже в театре, во время увертюры. Здесь, в тишине лагеря, он показался оглушительным.

— Джек Абсолют. Боже... О боже... Джек!

Он обернулся — и успел раскрыть объятья навстречу метнувшейся к нему фигуре.