После дождичка в четверг - Мэтт Рубинштейн

Внезапно в библиотеке воцарилась тишина, и Джек увидел, что молодой человек исчез — его место заняли свечи эвкалиптов, узкий залив и пологие пляжи, которые, должно быть, находились здесь, когда первопоселенцы пересекали экватор. Моряки не утруждали себя церемониями, которые обычно происходят на стыке полушарий. Новички были признаны полноправными моряками, но произошли и кое-какие более существенные изменения. Фальсификатор, должно быть, немало потрудился над корабельным списком, но еще больше над собой — он дождался, пока Джек Кетч исчезнет и возникнет новое лицо. Ненастоящее, но в тех краях, куда он плыл, это не играло никакой роли.

Джек смеялся, читая о превращениях, которые претерпел Кетч, и о той пользе, которую бывший палач сумел извлечь из своих контрабандных книг и документов. Он стукнул кулаком по столу и рассмеялся, потому что так долго блуждал в двух шагах от ключа. Он достаточно знал латынь и историю религии, для того чтобы догадаться о значении имен. Ответ все время был здесь.

Был седьмой час, когда Джек добрался до «Кладезя веры», который уже закрылся. Солнце окрашивало облака последними лучами света, и стеклянные башни небоскребов, озаренные алым и оранжевым, казались лишь контурами зданий. Помещения «Кладезя» снова показались ему совсем новыми, когда он пересек двор и заколотил в дверь — достаточно громко для того, чтобы мертвые проснулись.

Ему никто не ответил. Он постучал снова и заглянул в окно. Внутри горел тусклый свет, в проходе между полками двигалась какая-то тень, и не одна. Джек прижался к стене и пригляделся. Тени бродили в полумраке, то сходясь, то расходясь, и он снова подумал о госпитальерах и испугался, что они опередили его, пока не вспомнил о предстоящем аукционе и о том, что в «Кладезе» работают над составлением каталога.

Наконец к окну подошла Сэнди. Ему показалось, что он увидел проблеск разочарования в ее глазах, когда она его заметила, но затем Сэнди жестом указала в сторону входной двери и понимающе кивнула, когда Джек прижал палец к губам.

— Что ты здесь делаешь?

Он ответил шепотом:

— Мне нужно кое-что разыскать.

— Джек, здесь сущий хаос. Мы не знаем, где что лежит.

— О том, где лежит эта вещь, не знает никто.

— Почему бы тебе не прийти за ней после аукциона?

— Тогда может быть слишком поздно.

Сэнди сделала шаг назад.

— Хорошо. Тогда разбирайся сам.

Он ступил в полумрак.

— Ты не видела Бет?

— Что ты хочешь сказать?

— Сегодня ее не было на работе.

— Она дома?

— Не знаю.

— Почему бы тебе не поехать и не посмотреть?

— Проводи меня, пожалуйста, вниз.

Сэнди вытаращила глаза, но все-таки провела его по лестнице в библиотеку, которая некогда началась с запрещенных сочинений, привезенных Кетчем, — с одного-единственного сундука, полного книг и документов, возможно, фальшивых. В кладезь мистера Фида.

Со временем «Кладезь» превратился в лабиринт, полный тупиков. Сделав несколько поворотов, Джек перестал понимать, где находится. Он наполовину выдвигал книги с полок, чтобы не сбиться с дороги; возвращаясь, он обнаруживал, что его вехи перемещены или отсутствуют. Возможно, каталогизаторы все-таки были врагами — если не госпитальерами, то по крайней мере их сообщниками, его соперниками в поисках, — причем более многочисленными и лучше организованными, вполне способными замести следы. Если даже Джек найдет ключ, его вместе с ними похоронят.

На нижних ярусах потолок опускался, полки стояли ближе друг к другу, алюминиевые стеллажи уступали место дубовым шкафам, а книги становились все более таинственными. Они притягивали его внимание, по мере того как он тщетно старался побыстрее пройти мимо. Здесь был и Джон Ди с его дьявольской машиной — соратник нечистого, заклинатель темных сил и злых духов. Последователи каббалы постигали мир, переставляя буквы в Торе. Тамплиеры воскресли в среде франкмасонов и розенкрейцеров, и даже в Королевском научном обществе, где манускрипт оставил свой след.

Лестница увела его глубже, чем казалось возможным, в подвал «Кладезя» — Джек даже не подозревал, что коллекция столь велика. Из головы не выходило, отчего бывший палач испытывал такой интерес к религии и что на самом деле привело его в Австралию. Это не могло быть простым невезением; наверняка он намеренно позволил разоблачить себя и арестовать.

Открыл ли он истинный смысл гластонберийского письма? Возможно, он что-то слышал о манускрипте — из разговоров арестантов, из признания приговоренного к смерти, — и это испугало его. Кетч знал о темноте и ужасе больше, чем Джон Ди и Эдвард Келли в те дни, когда манускрипт был собран воедино. Наверное, он был первым человеком, который понял, что это такое на самом деле, — первым и до сих пор единственным. Клятва палача не позволила Кетчу уничтожить письмо, и потому он привез его на край света и спрятал среди религиозных рассуждений и откровений; все собрание выросло из этого порыва. Тайные общества, татуировки и клятвы. Свет мерцал и размывал все очертания.

Полки начали перекрывать друг друга; Джеку приходилось перелезать через них, пригибаться, а вскоре он и вовсе оказался в туннеле. Он подумал о Констане, бродившем по вместилищу оккультизма и ереси со свечой, которая горела черным пламенем. Становилось теплее, и хотя Джек был уже в нескольких ярусах под землей, он почувствовал, что лабиринт уходит в недра, глубже туннелей метро — туда, где лежат окаменелые останки ископаемых животных. При мысли об алхимиках, каббале, тайных обществах, свете и тьме, правде и слухах, истории и вымысле и обо всех их переплетениях у него закружилась голова.

Каталогизаторы множились. Он слышал их повсюду, видел, как они исчезают между полок. Аукцион должен был начаться на рассвете подобно казни. Не важно, в какие глубины он погрузился и сквозь какие теснины пробирается, они его опередили; шепот, отпечаток в пыли — все это были послания, говорящие о том, что он опоздал.

Внезапно настала тишина, и Джек понял, что остался один. Каталогизаторы, должно быть, закончили свою работу; завтра уже наступило. Он осознал свое поражение. Он находился далеко от поверхности земли и понятия не имел, как выбраться, откуда начать. Он не высыпался неделями. Говорят, нужно придерживаться одного направления, неуклонно сворачивать налево либо направо. Джек предпочел идти налево. Он повернулся и пошел, касаясь левой рукой полок. Он всего лишь хотел вернуться домой и просто лечь спать.

Через минуту он понял, что пыль на полках уже стерта его пальцами, — он ходит кругами. Джек вернулся обратно, прочертив еще одну полоску в пыли. Никакого результата. Либо лабиринт представлял собой что-то вроде ленты Мёбиуса и измерений в нем было не три, либо это и был его центр. Джек снова обошел вокруг и убедился, что это замкнутый прямоугольник, образованный полками, куда невозможно проникнуть.