Мама на Рождество - Екатерина Орлова

в сторону от горячего напитка, а Эрика вместе со столиком и посудой заваливается назад. Я, как в замедленной съемке, наблюдаю за тем, как со столика слетает чашка и летит прямо на нее. Успеваю дернуться вперед и сбить ее прямо в полете, а Эрика успевает увернуться от летящих в нее остатков горячего кофе. Не понимаю, как нам это удается, учитывая, что все произошло за одно мгновение, но все же на Эрику попадает минимальное количество кофе.

Правда, она все же падает на ковер, и ее накрывает оставшейся посудой. Но, по крайней мере, там нет кипятка и от прямых ударов посуды ее защитил столик, который она держала в руках, как щит.

Я подскакиваю с кровати и подбегаю к Эрике. Присаживаюсь напротив и отставляю столик вместе с посудой в сторону.

— Все нормально? — спрашиваю, взяв ее за руку.

— Оденься. Милли…

— Я принесла шоклад! — раздается от двери, а я едва успеваю схватить столик, чтобы прикрыть им наготу. Посуда, которую я успел на него составить, конечно, летит на пол и дополняет натюрморт из остатков еды на ковре.

Моя дочка замирает в дверях и, склонив голову набок, с интересом осматривает бардак, который мы тут устроили.

— Вы бросались едой? — спрашивает Милли.

— Мы просто…

— А я говорила, что папа не любит.

— Что не люблю? — спрашиваю дочку.

— Еду в комнате, — отвечает она, глядя на меня исподлобья.

Я поворачиваюсь лицом к Эрике.

— Так вот в чем причина, — говорит она, а мне хочется стереть следы огорчения с ее лица.

— Причина чего?

Она рисует круги в воздухе, указывая пальцем на свое лицо.

— Этого выражения, когда я поставила столик. Ты выглядел так, будто я разбила твою машину.

— Эрика…

— Все нормально, — подскакивая, говорит она и разглядывает свою одежду. — Я привыкла лажать, так что все в норме.

— Эрика, — зову ее, когда она шагает в ванную.

— Все нормально, — повторяет она, — мне только нужно смыть сироп со своих волос.

Когда она скрывается в ванной, я перевожу взгляд на Милли.

— Без мультиков? — спрашивает она.

— Почему? — хмурюсь.

— Миссис Торн говорит, что оставит меня без мультиков, когда я сделаю что-то плохое.

— Ты не сделала ничего плохого, — подхожу и присаживаюсь напротив нее, все еще прикрываясь столиком.

— А Эйка?

— Что с ней?

— Она не сможет смотреть мультики?

— Почему ты так решила?

Милли кивает на бардак в спальне.

— Потому что ты разозлился.

— Я не разозлился.

— Разозлился, — настаивает дочь. — И напугал Эйку. Она спряталась, — шепчет Панда доверительно.

Я бросаю взгляд на дверь ванной, а потом снова смотрю на дочь.

— Тогда надо ее успокоить, правда? — Она с энтузиазмом кивает и делает шаг в сторону двери в ванную, но я задерживаю ее, взяв за руку. — Поиграй в своей комнате пять минут, ладно? Мне надо поговорить с Эрикой, а потом мы будем вместе завтракать.

Милли кивает, отчего ее распущенные волосы пружинят. Она молча передает мне бутылку с шоколадным сиропом и выходит из комнаты, а я иду в ванную.

Отставив на пол столик, ставлю на него бутылку с сиропом и захожу в ванную. На всякий случай закрываю дверь. Милли пока не приучена стучать в двери, потому что раньше в этом не было необходимости, но сейчас надо взять это на заметку и научить дочь не вламываться в комнату, где находимся мы с Эрикой.

Она стоит за дверью душевой и смывает шампунь с волос. Ванная наполнена паром, значит, Эрика опять принимает душ с кипятком. Отодвигаю стеклянную створку и вхожу в душ. Пока она не видит, слегка перемещаю кран так, чтобы сделать воду немного прохладнее.

Эрика практически не шевелится, но по тому, как напряглось ее тело, я понимаю, что она почувствовала мое присутствие. Обнимаю ее со спины и сцеловываю влагу с ее плеча.

— Я благодарен тебе за завтрак.

— Который теперь придется собирать с пола? — иронизирует она.

— Я должен был предупредить, что не приемлю еду в спальне.

— Я должна была догадаться. — Она замолкает на несколько секунд, а потом разворачивается лицом ко мне. Сейчас глаза Эрики кажутся огромными, когда она смотрит на меня взглядом провинившегося ребенка. — Вот об этом я говорила, когда мы обсуждали наши отношения, Кил. Наш быт и наши жизни слишком упорядочены, чтобы что-то в них менять. Мне наплевать на еду в постели, а ты категорически этого не приемлешь. Я считаю, что кот может ходить по любой поверхности, которая ему нравится, а ты со злостью смотришь на то, как он пытается запрыгнуть на стол. Я считаю, что ребенок должен пачкаться и наводить вокруг беспорядок, а ты хочешь, чтобы Милли всегда выглядела как принцесса. Понимаешь, о чем я говорю? Мы слишком разные. Очень.

— При этом именно ты каждый раз напоминаешь, что надо помыть руки, — хмыкаю я.

— Потому что я врач, и у меня это на уровне подсознания. Об этом речь, Киллиан. Мы слишком разные, — разочарованно повторяет она.

Я притягиваю Эрику ближе и трусь своим носом о ее.

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, но…

— Мы приспособимся. Не надо даже думать о том, чтобы прекратить наши отношения.

— Я об этом не думаю, но быт…

— Мы наладим, — перебиваю ее. — Пускай Милли пачкается, пускай кот бродит, где хочет, но, пожалуйста, не приноси еду в постель. Это единственное, о чем я прошу.

— Кил…

— И не смей даже думать о том, чтобы вернуться в свой дом, — произношу строже. — Я тут же приеду и верну тебя назад.

Она улыбается и утыкается лбом в мое плечо, а я глажу Эрику по волосам.

— Ты тут закончила?

— Мхм.

— Отлично, — произношу я и, подняв ее голову за подбородок, впиваюсь жадным поцелуем в ее губы. — У нас еще есть несколько минут до того, как Панде станет скучно с самой собой.

— Кил…

— Ш-ш-ш, просто обними меня ногами, — прошу Эрику и, подхватив ее под попку, поднимаю вверх.

Спустя некоторое время после секса в душе и уборки в спальне