Соломон Крид. Искупление - Саймон Тойн

Теперь будущего нет.

– Останови! – приказал Тио.

Джип замер на обочине.

– Выходите!

Водитель глянул на сидящего рядом охранника, затем оба вышли.

Тио закрыл почтовое приложение на телефоне и открыл другое, выглядевшее как одна красная кнопка, ввел пароль «карлосмариясофия» – имена трех умерших детей – и вышел из машины.

Охранник шагнул к боссу, внимательный и настороженный, с пальцем на спусковом крючке М-60. Охранника звали Мигуэль. Отец его уже был на кладбище, а матери Мигуэль регулярно высылал деньги. Ее звали Мария-Луиза, и она жила в симпатичном бунгало на побережье в Баха-Калифорнии. Имя второго охранника было Энрике, но все звали его Сердо – Свинья, потому что он ел как свинья и походил на свинью.

– Посмотрите назад вдоль дороги, – приказал Тио, и оба без раздумий подчинились, хотя и не понимали, что должны там увидеть.

До кучки строений, примостившихся на холме, – мили три-четыре. Домики кажутся такими крошечными. Ничтожными и не стоящими еще одного взгляда. Так и было задумано. Большое и величественное привлекло бы внимание. Теперь внимание привлек дым, поднимающийся из строения с краю. Тио взял телефон, бросил последний взгляд на свой дом и ткнул пальцем в красное пятно на экране.

По земле прокатился рокот, словно от грозы под землей, почва затряслась, и холм со всеми окрестностями вздыбился в клубах пыли и огня. Все мины сработали одновременно.

Мигуэль и Сердо взяли автоматы на изготовку и инстинктивно шагнули ближе к боссу. Землю сотрясла вторая серия взрывов, и вся верхушка холма скрылась в облаке пыли и обломков. Тио подождал, пока оно осядет, чтобы удостовериться в полноте разрушения. Весь мир Тио за последние восемь лет унесся прочь от нажатия чего-то, даже не бывшего кнопкой. Вот и все, что оставил на земле Тио.

– Поехали, – приказал он и сел в машину.

Они поехали прочь и по знаку свернули на трассу пятнадцать, уходящую на север, к границе Аризоны.

Тио не оглянулся ни разу.

Холли Коронадо вышла из «дома Придди» на яркое послеобеденное солнце с желанием кого-нибудь ударить. А точнее – Моргана.

Ее продержали в комнате допросов целый час, а потом робкий парнишка в форме просунул голову в дверь и сообщил, что заявлять на Холли не будут и она вольна идти домой. Морган так и не показался.

Подгоняемая злостью, Холли заспешила по улице. С тех пор как умер Джим, Холли не выходила из дома, не желая видеть местную публику и ее сочувствующие взгляды. А сейчас Холли было наплевать. Уж наверное Моргану с присными лучше, если она будет держаться в сторонке, крепко закрыв рот. Именно потому Холли решила делать строго обратное.

Когда она ступила в стерильный коридор больницы, то ощутила странную, почти праздничную атмосферу, возбужденный гомон, эйфорию, принесенную теми, кто встал против пожара и победил. Холли увидела торжество на лице медсестры в приемной. Но когда та обернулась и заметила вдову, радость мгновенно испарилась.

– Как мне запросить копию отчета коронера? – спросила Холли, и в лице медсестры промелькнула жалость.

Она сняла трубку, нажала кнопку, сказала: «Минутку, пожалуйста» – таким тоном, что явственно прозвучало: «Я сочувствую вашему горю». Холли отвернулась, пока женщина говорила с кем-то. Как это мерзко, когда горе становится открытым для всех. Холли ведь даже не представилась, но медсестра и не думала спрашивать, о ком нужен отчет.

Из-за двери послышался смех, и в приемную ввалились двое веселых медбратьев. Странно видеть больницу такой счастливой. У Холли с ней было связано много скверного. Она лежала здесь после выкидыша. Больничный запах всегда вызывал в памяти последние месяцы жизни мамы. Страшное, черное время. Холли тогда вернулась в Сент-Луис и днями вдыхала больничную вонь, глядя, как рак заживо съедает маму, которой было всего шестьдесят семь.

Когда родилась Холли, родители давно оставили молодость за спиной. Дочь стала их последним шансом обзавестись семьей, после того как жизнь была потрачена на карьеру. Родители всегда были старше всех, кто встречал детей у ворот школы, старше всех на выпускном – и умерли они первыми. В семьдесят шесть лет сердце отца, судебного адвоката и трудоголика, отказалось продолжать работать на кофе и сигаретах.

– Миссис Коронадо?

Она обернулась и увидела мужчину в белом халате с бурым конвертом в руках.

– Это копия отчета коронера по делу вашего мужа, – сказал мужчина. – Я ожидал вашего прихода и подготовил ее заранее.

– Доктор Палмер, спасибо, – поблагодарила Холли, взглянув на бедж доктора, и нахмурилась, когда до нее наконец дошел смысл сказанного. – Откуда же вы знали, что я попрошу ее?

– Я чуть раньше принимал пациента. Кажется, его звали Соломон Крид. Он тоже спрашивал. И про вас. Я и посчитал, что как только он встретится с вами, то вы придете за копией. И вот вы здесь!

– Да. Я здесь, – подтвердила Холли, взяв конверт и сунув палец под клапан.

– Надеюсь, вы не в претензии на то, что я прочитал отчет.

Холли вытащила сложенные листы.

– Токсикологические тесты все дали отрицательные результаты, – продолжил доктор. – А также тесты на алкоголь. Ваш муж не пил. Наверное, он заснул за рулем или резко свернул, объезжая что-то. Травма черепа вполне соответствует получаемым при авариях. Больше никаких сломанных костей, никаких серьезных повреждений внутренних органов. Ему просто сильно не повезло. Миссис Коронадо, мне очень жаль. Надеюсь, я хоть как-то смог вам помочь.

Она сложила листы, сунула назад в конверт:

– Спасибо, доктор Палмер. Наверное, с вашей работой вы видите много смертей. Спасибо за то, что уделили мне внимание.

– Переживание потери – тяжелый процесс. Из него трудно выйти, трудно увидеть смысл в жизни. Знание обстоятельств смерти часто помогает смириться с произошедшим. Это всегда трудно, но иногда можно облегчить тяжесть потери. Я подумал, что и это вот может вам пригодиться.

Палмер передал ей другой конверт, с наклейкой и экстренным номером полиции на ней:

– Это было в карманах вашего мужа. Нам оно больше не понадобится.

Холли взяла конверт, ощутила, как внутри передвинулось что-то тяжелое:

– Спасибо. Вы очень добры.

Она чувствовала, как откуда-то из глубины подкатывают слезы, и потому отвернулась и поспешно ушла, чтобы доктор не увидел их и не начал утешать вдову и предлагать помощь. Именно этого Холли изо всех сил старалась избежать. Ей не нужна была людская жалость.

Холли толкнула главную дверь и оставила за спиной пропитанную дезинфекцией атмосферу больницы. Снаружи опять сделалось душно. Холли пошла через стоянку к тени мескитовых деревьев, разорвала наклейку, высыпала на ладонь содержимое конверта. Ключи от машины, с ними в связке – ключ от двери дома, которым Джим уже никогда не воспользуется. Были еще двадцать долларов купюрами, мелочь, клочок коричневой бумаги с номером и напечатанными словами: «Ваш запрос на выдачу документов одобрен, документы приготовлены к выдаче».