Лубянская империя НКВД. 1937–1939 - Владимир Семенович Жуковский

привлекать внимания, — почему-то вызвала большой интерес к себе со стороны Сыркиной…, которая стала ее снабжать билетами в театр, встречаться с ней и т. д.

Научный сотрудник Щеголев, Валерий Дмитриевич, начал привлекаться Сыркиным или Серебрянским к игре в преферанс, сопровождаемой расспросами.

Сам Серебрянский неоднократно обращался с такими же расспросами и ко мне, интересуясь, что сделано нового, причем ни одного раза он не мог дать санкционированного руководством задания, которое обуславливало бы этот интерес.

Более того, в бытность С.Б. Жуковского начальником отдела Серебрянский был приглашен на испытания патрона для зажигания нефти, пришел в восторг от результатов и попросил рецепт. Ему было предложено обратиться к Народному комиссару. Для этого надо было, конечно, представить конкретные предложения. После этого Серебрянский больше о патроне не разговаривал. Аналогичный случай был и с новой рецептурой тайнописи.

г) Летом этого года в отдел поступило для перевода заявление на немецком языке. Посмотрев его после перевода, я увидел, что автор заявления — немец, член партии, секретный сотрудник Серебрянского, обвиняет его в том, что он ведет нелегальную работу в Германии так, что это оказывается прямо на руку Гестапо.

Заявление очень обширное, конкретное, с фамилиями и фактами. Из всего его содержания, кроме вышеуказанного, помню описание одного предприятия, на которое Серебрянский послал людей, вопреки указаниям, что это комбинация Гестапо, и эти люди погибли…

Считаю необходимым сообщить следствию, что между мной и Серебрянским существовала личная неприязнь, обусловленная моим ироническим отношением к его работе, моей линией поведения во время приемки лаборатории, а также немотивированной антипатией».

Отвлечемся на Серебрянского, уж очень уникальна его судьба: быть приговоренным к ВМН (высшая мера наказания) и через месяц выйти на свободу. Пользуемся Справкой.

Итак, Серебрянский Яков Исакович, 1892 г. р., б. нач. Спецгруппы ГУГБ НКВД СССР был арестован 10 ноября 1938 г. — заговор, шпионаж и тому подобный бред. Следствие развивалось с полным успехом, но спустя почти год дело приостанавливается «в связи с выполнением специального задания наркома Внудел БЕРИЯ до особого распоряжения…» Еще через месяц, 8 декабря 1939 г. дело вновь принимается к производству.

«В судебном заседании Серебрянский виновным себя не признал и показал, что на предварительном следствии признал себя виновным под физическим воздействием.

Решением Военной Коллегии Верховного суда СССР от 7 июля 1941 г. СЕРЕБРЯ ИСКИ И приговорен к ВМН.

На обратной стороне постановления ВК Верхсуда имеется приписка «Согласно постановления президиума Верх. Совета СССР от 9/8—41 г. Серебрянский из-под стражи освобожден…» По данным А. Судоплатова19 тогда же Серебрянский был амнистирован, восстановлен в партии, далее занимал в своем ведомстве высокие посты. В 1953 г. арестован и тем же годом умер в заключении на допросе в Прокуратуре СССР.

Версия К. Хенкина21 относительно последних лет жизни Серебрянского несколько отличается от приведенных сведений. По этой версии после войны Серебрянского, вместе с другими «лицами еврейской национальности», из разведки выгнали, затем снова посадили. Выпустили после смерти вождя, но опять арестовали в связи с провалом Берии. Якобы «Серебрянский просидел несколько лет, вышел на волю больным стариком и вскоре умер». Согласно справочнику41 верна первая версия, Яков Исаакович действительно в 1953 г. «Умер в Бутырской тюрьме во время следствия», а в 1971 г. реабилитирован.

Тот же К. Хенкин утверждает, что «…Рудольф Абель и Вилли Фишер (известные советские разведчики. — В.Ж.) называли его (Серебрянского) почтительно «старик» и считали своим учителем». А вот это утверждение вполне правдоподобно. Так, образованная в результате решения Политбюро 1930 года спецгруппа под руководством Я.И. Серебрянского создала двенадцать резидентур на территории основных стран Европы, Азии и Америки19, (кн.1) Как видим, ироническое отношение Алехина к Серебрянс-кому разделялось не всеми.

Уважающий законы читатель не может не изумиться тому, что, судя по смертному приговору, очень опасный преступник через месяц оказывается на свободе и восстанавливается во всех правах. Но этот факт лишь подтверждает, что Берию совершенно не интересовала виновность или невиновность заключенного, которого, благодаря его деловым качествам, желательно использовать для выполнения важного задания; таких людей он освобождал, будь они даже арестованы по прямому приказу Сталина или Молотова. Известны случаи, когда и сам, Сталин распоряжался выпустить того или иного зэка, совершенно не интересуясь при этом выбитыми из него признаниями. Вряд ли вождь так бы поступал, находясь в уверенности, что освобождает настоящего «врага народа», сиречь шпиона, диверсанта, террориста, то есть своего личного врага. Прекрасно, стало быть, знали — и главный душегуб, и его ретивый подручный, — что осужденные по 58-й статье миллионы людей ни в чем не повинны.

Тема злополучной лаборатории на этом не исчерпана. Слово переходит к Фриновскому. 21 июля 1939 года.

Очная ставка.

«ВОПРОС ФРИНОВСКОМУ: — А вы лично заговорщическую связь с Жуковским имели?

— Да, имел. Когда Жуковский был начальником 12 отдела, Ежов поставил перед ним задачу о выработке ядов с целью использования их для совершения тер. актов. Ежов, разговаривая в моем присутствии с Жуковским, сказал, что нужно поработать над вопросом ядов моментально действующих, которые можно бы применять на людях, но без видимых последствий отравления. Причем Ежов ясно говорил, что эти яды нам нужны будут для применения внутри страны.

Из этого разговора я понял, что Жуковский в курсе наших террористических планов и является активным заговорщиком.