Пассажирка - Александра Бракен

– Я не подчиняюсь никому, кроме самого себя, – резко возразил Николас.

Этот человек не получит его снова. Змея может сбросить кожу, но никогда не меняет окраску.

Старик изучал его, упершись руками в колени.

– Когда до меня дошли слухи, что ты обладаешь нашей способностью, – когда я выследил тебя и Холла все эти годы назад, – знаешь ли ты, о чем я подумал, впервые тебя увидев?

Николас напрягся.

– Я подумал: у тебя выправка Айронвуда, хотя ты и был колченогой дылдой. Меня впечатлило, как быстро ты согласился обучиться и работать с Джулианом.

Это был величайший позор в жизни Николаса, на который он согласился, удивившись тому, что Айронвуд предложил. Приключения за пределами летоисчисления. Статус за гранью воображения. И…

– Вы обещали мне вознаграждение и сведения, кто купил мою мать, – решительно ответил он. – А в итоге не дали ни того, ни другого.

Четыре года жизни – коту под хвост. И когда Николаса сослали сюда – в его настоящее время – за то, что подвел Сайруса и не уберег Джулиана от смерти, его пронзил второй удар. К тому времени, как он самостоятельно выяснил, что с ней стало, его мать умерла от лихорадки – одна, среди чужаков, – пока они с Джулианом беззаботно напивались в Новом Орлеане 1921 года, бесплодно ища астролябию.

Томительный зов прохода заполнял тишину между ними низким бормотанием на фоне потрескивающего огня.

– Предупреждаю, – сказал Николас, – если вы снова попытаетесь проделать со мной то же самое – лишите того, что я заработал, доставив сюда дам, – я убью вас на месте, и пусть меня повесят.

Сайрус окинул его одобряющим взглядом, от которого скрутило внутренности.

– Твоя работа еще не закончена, Сэмюэль, – заметил он.

– Меня зовут Николас. – Это имя он выбрал себе в детстве, когда Холл подарил ему возможность изменить жизнь своими руками. И это имя старик отказался использовать, даже приняв Николаса обратно в семью несколько лет спустя, чтобы служить Джулиану.

Николас – святой покровитель путешественников, арестантов и сирот – всех, кем он был или мог быть. С этим именем он чувствовал себя более защищенным. Чувствовал, что сам мог защищать.

Естественно, Айронвуды увидели в этом еще один признак, что он неудачник.

Сайрус наклонил голову:

– Пока ты меня радуешь. Я бы хотел поднять ставки, если не возражаешь.

Что-то в этих словах зацепило его, на мгновение удержало на месте, прежде чем он снова смог свободно встряхнуться.

– Наши дела окончены, – твердо заявил Николас. – Я встречусь с вашим поверенным внизу.

И подумаю, как выпутать из этого Этту.

– Суммы вряд ли хватит, чтобы купить собственный корабль, – заметил Сайрус. – О да, я прекрасно знаю, почему ты за это взялся. К чему изображать удивление? Мне нравится твой замысел. Твоя смекалка. Ты напоминаешь мне самого себя.

Николас почувствовал себя так, словно опрокинул на голову ведро кипящей смолы.

– Уверяю вас… мы ничуть не похожи.

Сайрус снова махнул рукой:

– Ты совершенно прав. Я не могу отправить девочку одну. Мало того, что она, скорее всего, выдаст себя и будет убита, она – дочь своей матери. Коварная и хитрая… Я посмотрел ей в глаза и увидел Роуз Линден. Не хочу снова остаться в дураках.

Николас задумался: неужели и он тоже заметил проблеск понимания в Эттиных глазах, когда она взглянула на письмо. Он чувствовал, как в девушке нарастает бунт, даже когда она согласилась.

– Вдобавок к первоначальному соглашению я полностью уступлю тебе все свои плантации в этой эпохе, – делай с ними, что пожелаешь, – сказал Сайрус. – Освобождай рабов, продавай землю или оставляй все как есть. Хватит не то что на корабль – на целый флот.

Тело Николаса напряглось, но он не мог определить источник этого ощущения. Надежда или ужас?

– Зачем вам это? София сказала, вы решили остаться в этой эпохе, купить собственность, – сказал он. Айронвуды зарабатывали в нескольких столетиях, делали инвестиции, владели акциями прибыльных компаний. Он знал, что это лишь капля в море их богатства, но предложение все равно показалось слишком щедрым. Кандалы, должно быть, прилагались.

– София не посвящена в мои мысли. У меня нет ни малейшего желания оставаться в этой гнилой эпохе – я только жду, когда мне вернут астролябию, – сказал Сайрус, удивив Николаса искренним объяснением.

Николас мгновение помедлил, прежде чем кивнуть, чтобы старик продолжал.

– В обмен на то, что я предложил, ты будешь сопровождать девушку во время ее поисков. В ней слишком много от матери. В какой-то момент она попытается скрыться с астролябией. Ты должен проследить, чтобы она не выдала себя как путешественницу, не вмешалась во временную шкалу, и гарантировать, что астролябия вернется ко мне, не раскрывая моих условий самой девушке. Если она узнает о нашем соглашении, оно будет расторгнуто, и гарантирую: ты больше никогда не ступишь на причал. Ни в Америке, ни в Европе, ни в Индии.

Николас почувствовал, как вдоль позвоночника собирается холодный пот, и попытался приглушить всплеск отчаянного желания. Он ясно представлял, каково это – получить власть освободить всех рабов семьи, наконец-то забрать компенсацию. Предложение Айронвуда открыло бы дверь почти ко всему, чего он желал. Деньги – сила; он может требовать уважение назло тем, кто не выказывал его добровольно.

Но он не мог не видеть лицо Джулиана. Не мог изгнать жгучую боль той минуты, которая снова и снова разворачивалась у него перед глазами. В очередной раз ему уготовили роль слуги, поставили в проигрышную позицию. В очередной раз он был должен кому-то, кто…

Лицо Джулиана померкло, уступая Эттиному, бледному от ужаса. Видение опалило сердце.

Только не снова. Он этого не переживет.

– Я понимаю, конечно, что ты не чистая доска, – продолжил старик. – Придется расположить ее к себе, заслужить доверие, чтобы она открыла тебе местоположение астролябии, когда сама установит его. Если отделишься от нее, немедленно возвращайся ко мне, и мы будем действовать соответствующим образом.

И бросить ее одну, чтобы она заблудилась, поранилась или попала в плен, оставшись без него? Мысль кольнула его гордость, разжигая страх.

Николас обещал ей защиту, поклялся увести от Айронвудов, если возникнет необходимость; теперь не было никаких сомнений, что ее жизнь оказалась в опасности. Но… возможно, он мог примирить свои надежды с этим обещанием.

Беречь Этту означало не только защищать ее от неприятностей, но и удерживать от встреч с Айронвудом. Когда они найдут эту проклятую штуку, он должен проследить, чтобы старик выполнил свое обещание. Николас мог доставить ее к проходу в Нассау, где бы тот ни находился.

А что еще было делать? Отказаться от будущего, маячащего на расстоянии вытянутой руки, ради человека, от которого со временем останется одно воспоминание? Почти всю свою жизнь он жил для других – не пора ли пожить для себя, обеспечить свое будущее?