Мужчина из моего прошлого - Инна Инфинити

А еще моя измена Игорю.

Мне становится дурно, кухня плывет перед глазами. Встаю из-за стола и тихо ухожу в спальню, где открываю окно и ложусь на кровать. Через минуту телефон в кармане вибрирует. Вот только это уже не сообщение, а звонок.

Дрожащей рукой достаю смартфон и вижу цифры, которые помню наизусть. Не беру трубку, а просто смотрю на экран с входящим вызовом. Звонок обрывается, а через пару десятков секунд возобновляется. Дима звонит снова и снова, а я снова и снова не отвечаю, глядя на мобильный сквозь пелену слез.

Наверное, на десятом вызове у меня сдают нервы. Я провожу пальцем по экрану и прикладываю динамик к уху.

— Алло, — глухо говорю.

Дима шумно выдыхает в трубку.

— Привет, Белоснежка. С днем рождения.

Его голос не злой и не агрессивный. Хотя наверняка Дима держит в себе целую бурю чувств.

— Спасибо, — едва слышно отвечаю.

— Плачешь? — считывает мое настроение по голосу.

Молчу.

— Ну что ты, у тебя же сегодня день рождения, ты должна праздновать.

— Не получается.

— Не плачь, — просит.

— Чего ты хочешь?

— Ты знаешь, чего я хочу.

— Ты хочешь разрушить жизнь ребенка, — обвинительно бросаю.

— Нет. Я хочу найти оптимальный для всех вариант.

— Нет оптимального варианта, Дим.

— Ты даже не попыталась его найти, — ухмыляется. — Давай просто встретимся и поговорим?

Я боюсь встречаться с Соболевым. Я боюсь, что снова поддамся минутной слабости и окажусь в его руках, в его объятиях. Снова изменю Игорю. Потому что когда Дима рядом, мозг отключается.

А еще я обещала Игорю, что не буду общаться и тем более встречаться с Соболевым.

— Соня, пожалуйста, — просит.

— Хорошо, — обреченно соглашаюсь. — Давай встретимся.

Мы с Димой встречаемся в ближайший понедельник после моего дня рождения. Я не говорю об этом Игорю, прекрасно осознавая, что снова предаю доверие мужа и разрушаю свою семью. Как я себя чувствую? Ужасно. Что я планирую делать дальше? Ни идеи.

Но мне понятно одно — жизнь больше никогда не будет прежней.

Дима присылает смс, что стоит у моего подъезда. Спускаюсь и сразу вижу его серебристый автомобиль. Сердцебиение учащается, появляется желание трусливо сбежать. Но я все равно ступаю к машине и залезаю на переднее сиденье.

— Привет, — здоровается первым.

— Привет, — отвечаю без особого энтузиазма.

Дима трогается с места. Я не знаю, куда мы едем, мы не договаривались о каком-то специальном месте для разговора.

Скашиваю на Соболева взгляд. На нем синие джинсы и белая футболка, обтягивающая бицепсы. Татуировки у Димы те же, что и семь лет назад. На одной руке программный код, на второй Фемида. Теперь я в полной мере понимаю их смысл.

Находиться рядом с Соболевым некомфортно. Совсем недавно мы занимались сексом, потом я кричала, что лучше бы он умер, затем игнорировала его звонки и сообщения, а теперь вот сижу в полуметре от него. При этом у нас есть общий сын, и в первую очередь нужно защищать его интересы.

— Куда мы едем? — прерываю молчание.

— А куда ты хочешь?

— Никуда.

Дима ничего не отвечает, ведет автомобиль по дороге дальше. Украдкой бросает на меня взгляды, отчего по коже разгоняется табун мурашек. Я не одевалась как-то особенно. На мне, как и на нем, обычные джинсы и футболка, косметики нет, волосы завязаны в хвост.

Вообще, через пару дней у меня ЕГЭ по литературе, и мне нужно готовиться, как бы смешно это ни звучало. В этом году я совершенно точно намерена пойти учиться. Можно даже на очное отделение. Надо смотреть правде в глаза: в Израиль я теперь вряд ли поеду.

Минут через пятнадцать Дима паркует автомобиль у какого-то парка и глушит мотор. Все это время мы ехали молча.

— Прогуляемся? — спрашивает, указывая головой на вход в парк.

— Не хочу.

Его тяжёлый вздох рассекает пространство. Атмосфера в салоне накаляется.

— Ладно, давай тогда в машине поговорим.

Ремень безопасности давит на грудь и не даёт нормально дышать, поэтому я расстегиваю его. Или я не могу дышать не из-за ремня, а из-за близости Соболева? Скорее, второе.

— Я слушаю тебя, Дима, — поворачиваюсь к нему корпусом.

— У меня есть сын, и я хочу с ним общаться, — приступает сразу к делу.

Ожидаемо.

— Как ты себе это представляешь, Дим? — спрашиваю. Сейчас нет эмоций, истерик. И я, и Соболев абсолютно спокойны. Надеюсь, так останется до конца разговора. Не хочу больше криков, упреков, взаимных обвинений и слез. — Мой муж вырастил Владика. Ребенок считает его своим отцом, любит его. Ты хочешь, чтобы я сказала ребенку, что его папа — это не его папа, а на самом деле его папа — этой чужой незнакомый дядя? Как, по-твоему, такая информация отразится на психике ребенка?

Дима трет уставшее лицо, и только сейчас я замечаю, насколько Соболев измождён. Серый цвет кожи, круги под глазами, как будто ночами не спит. Проблемы на работе? Нервы? Какие-то другие сложности? Хоть и интересно, а я не буду задавать эти вопросы. Мне нет никакого дела до того, что происходит в жизни Дмитрия Соболева.

— Я тоже не знаю, как сказать об этом ребенку. И я ни в коем случае не хочу как-то негативно влиять на психику Влада. Я не враг своему сыну, что бы ты там ни думала про меня.

— Но мы оказались в ситуации, когда привычный мир Влада рухнет. В шесть лет он узнает, что на самом деле у него другой папа. А тот папа, которого он знает и любит, ему не папа.

Соболев задумчиво барабанит пальцами по рулю.

— Лучше всего было бы оставить все, как есть, — добавляю.

Отрицательно качает головой.

— Я хочу общаться со своим ребёнком. Я и так пропустил шесть лет его жизни.

— В тебе говорит эгоизм, - в мой тон просачиваются нотки укора.

— Называй это, как хочешь. Но Влад такой же мой ребенок, как и твой.

Соболев от своего не отступится, даже нет смысла надеяться, что получится донести до него всю сложность ситуации. Так что остается работать с тем, что есть.

— Влад вообще не помнит времени без твоего мужа? — интересуется, снова повернувшись от лобового стекла ко мне. — Он его с самого рождения растит, что ли?

— Да.

— Как так получилось? Ты вышла замуж, будучи беременной?

— Нет, Влад был грудным, когда я вышла замуж.

— Ты беременная ходила на свидания? — Соболев сейчас еще напряженнее, чем в начале разговора. Впился в меня чёрными, как ночь, глазами и будто пытается прочитать мои мысли.