Мужчина из моего прошлого - Инна Инфинити

От такого ответа у меня ком в горле образовывается. Дима настолько честно описал нашу возможную жизнь, что даже нечего добавить. Да, именно такой бы она и была: без прикрас, без розовых очков и единорогов, к которым я привыкла. Смогла бы я справиться с теми испытаниями, что нас ждали? Не знаю… И уже никогда не узнаю. А сейчас я стою перед новым выбором., от которого зависит дальнейшее будущее.

Глаза начинает щипать, я отвожу взор от Димы к крыше салона авто. Сжимаю дрожащие пальцы в кулаки, чувствуя, как вспотели ладони.

Как же это трудно…

— Знаешь… — произношу с дрожью и испуганно замолкаю. Но уже через секунду заставляю себя продолжить: — Владик… он к компьютерам очень тянется. Это ему от тебя досталось, — нервно улыбаюсь, продолжая глядеть в бежевую обивку. — Может, ты бы мог с ним компьютерами заниматься? Ну, как репетитор. Учить его там чему-нибудь… Не знаю, чему, тебе виднее. И так бы вы с ним стали общаться? А потом… — глубоко вдыхаю. — А потом видно будет, как сказать ему правду.

Замолкаю и испуганно зажмуриваюсь. Сердце больно о рёбра колотится. Так громко, что, наверное, Дима тоже его слышит. Тёплая ладонь накрывает мой холодный дрожащий кулак. Дергаюсь и распахиваю глаза, в ужасе поворачивая к Диме лицо.

— Спасибо, Соня, — шепчет.

Сегодня день важных решений и тяжелых разговоров.

Дима отвозит меня обратно домой, и мы договариваемся, что я сама с ним свяжусь, когда будет удобный момент для его встречи с Владиком в качестве «репетитора». Соболеву явно не очень нравится, что нужно ждать для такой встречи некоего «удобного» момента, и он даёт понять, чтобы я не затягивала слишком долго.

Но прежде, чем Дима начнет общаться с нашим сыном, мне предстоит решить еще несколько важных дел. Встречи Димы и Влада должны где-то проходить, и это точно не может быть квартира Игоря.

Я больше не хочу думать, правильно ли я поступаю, не хочу сомневаться в своем решении. Я правда намеревалась сохранить свою семью и уехать с мужем в Израиль, пока не наступила точка невозврата: моя измена. Можно, конечно, молчать о ней дальше, скрывать от Игоря эту гнусную правду, но я только сама себя уважать перестану.

В пять часов иду за сыном в садик, потом готовлю ужин к возвращению Игоря. Делаю все, будто робот. Запрещаю себе сомневаться в принятом решении. Запрещаю себе передумывать.

Но когда хлопает входная дверь, и Влад с криком «Папа пришел!» несётся в прихожую, я дергаюсь, будто кипятком ошпарили. И вот моя непоколебимость стирается в пыль. Страхи окутывают с головой, затапливают, засасывают.

Не сомневайся, повторяю сама себе.

— Привет, — Игорь проходит на кухню.

— Привет, — выдавливаю из себя улыбку.

Приобнимает меня за плечи и целует в макушку. В голове вдруг проскальзывает, что это в последний раз. В последний раз мы вот так встречаемся на кухне, где я готовлю ужин, а Игорь раскладывает в холодильник продукты из пакета. Сердце ноет тупой болью, душа терзается. Но нельзя отступать.

Не сомневайся.

Мы ужинаем за непринуждённой беседой, слушая рассказы Влада о садике. Ему осталось туда ходить считанные дни. Совсем скоро у сына выпускной, чему он безмерно рад.

Потом Влад уходит играть в детскую, а Игорь ложится на диван в гостиной с медицинским журналом, в свежем выпуске которого была опубликована его научная статья. Я остаюсь на кухне убирать посуду. Делаю это нарочито медленно, оттягивая неизбежный разговор.

Но вот час Х наступает. Отбросив страхи и сомнения иду к Игорю.

— Можем поговорить? — тихо спрашиваю, проходя в комнату и закрывая за собой дверь. Из детской громко работает телевизор с мультиками, шумит железная дорога. Ребенок не может нас слышать.

— Да, конечно, — Игорь откладывает журнал в сторону и садится.

Я прохожу к креслу, цепляясь взглядом за нашу совместную фотографию в рамке на мебельной стенке. Мы с Игорем стоим в обнимку на набережной в Италии. В тот отпуск три года назад я почувствовала себя счастливой впервые с того момента, как узнала, что Соболев «умер». Именно тогда я «отпустила» Диму и приняла свою жизнь с Игорем.

Мне даже казалось, что в какой-то мере я полюбила мужа. Конечно, не такой любовью, какой я любила Диму, когда коленки подкашивались и сердце выпрыгивало из груди от одного взгляда на Соболева. Игоря я полюбила тихой, спокойной любовью, когда знаешь, что рядом есть надежное плечо и уверенность в завтрашнем дне.

— Что-то произошло? — муж сканирует меня внимательным взором.

Я натянута, как струна. Заготовленные слова мигом вылетают из головы, но я силой заставляю их вернуться обратно.

Не сомневайся.

— И да, и нет, — издаю нервный смешок. — Все то же самое.

— Снова объявился биологический отец Влада?

— Он и не исчезал с тех пор, как я с ним встретилась.

— Я догадывался.

Возникает тяжелая гнетущая пауза. Я нервно облизываю сухие губы и заправляю прядь волос за ухо. Игорь устало откидывается на спинку дивана и трет красные от недосыпа глаза.

— Ну? — торопит меня.

— Я приняла решение разрешить ему встречи с Владом.

Первые страшные слова слетают с губ. У меня ощущение, что я стою над обрывом и готовлюсь прыгнуть. Вот уже занесла одну ногу над пропастью, осталось вторую. Что там внизу — неизвестно. Может, чёрная бездна, которая меня убьёт. А может, прозрачный тёплый океан, в который я сначала погружусь с головой, а потом всплыву на поверхность.

— Ты не имела права принимать это решение одна, — голос Игоря звучит хоть и тихо, но с железными нотками. — Я против их общения и встреч.

— Он настоящий отец Влада, — вкрадчиво напоминаю.

— Его сперматозоид оплодотворил твою яйцеклетку. Делает ли это его отцом? Нет. Он лишь донор спермы. Знаешь, сколько одиноких возрастных женщин приходят ко мне каждый день с целью оплодотворить свою яйцеклетку донорской спермой?

Я шумно вздыхаю и так же шумно выдыхаю.

— Игорь, — начинаю с дрожью. — Я понимаю твоё отношение к этому. И мое отношение было таким же. Я поэтому не говорила тебе о том, что Дима на самом деле жив. Не видела смысла поднимать эту тему. Ну жив и жив. У нас своя семья и своя жизнь. Но он каким-то образом узнал про Влада и с тех пор требует общения с ним.

— По-моему, мы это уже обсуждали. У него нет никаких прав что-либо требовать.

— Игорь, я так не могу, — на глаза наворачиваются слезы. — Я правда не хотела всего этого, но…

— Что «но»? — перебивает. — Где его семь лет носило? Где он был, когда тебя машина сбила? Где он был, когда ты с кровати не вставала? А теперь он объявился и, видите ли, требует общения с сыном. Нет у него никакого сына.