Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире - Ручир Шарма

В результате в одной стране возникли две банковские системы. Частные банки мудро ограничивали выдачу новых кредитов и старались уменьшить урон от “просрочки”. А государственные банки спешно раздавали кредиты и при этом получали множество новых “безнадежных кредитов”. BNDES, крупнейший в мире государственный банк развития с активами в 200 млрд долларов, выдавал кредиты под небольшие проценты по заявке практически любой компании, включая вполне успешные организации, которые могли бы получать кредиты на рыночных условиях. В 2008–2014 годах кредитование через госбанки росло со скоростью 20–30 % в год, и доля госкредитов в общей сумме кредитов в Бразилии выросла с 34 до 58 % – вряд ли такой рост наблюдался в какой-либо другой развивающейся стране.

Результатом стало быстрое увеличение долговой нагрузки, что обычно предвещает еще большее замедление экономического роста в будущем, по мере того как “плохие” кредиты засоряют банковскую систему. К концу 2014 года Бразилия начала погружаться в рецессию – то есть произошло именно то, чего президент Русеф пыталась избежать путем увеличения объемов банковского кредитования.

В Индии тоже были серьезные проблемы из-за чрезмерной роли государственных банков. У местных политиков давно вошло в привычку звонить управляющим государственных банков с требованием выдать кредит их спонсорам или приятелям. В некоторых крупнейших государственных банках чрезвычайно часто меняются руководители, один политический назначенец сменяется другим, и каждый неизменно начинает с того, что объявляет о “плохих” кредитах, которые его предшественник скрывал. Таким образом, сумма безнадежных кредитов резко подскакивает, затем новый председатель объявляет об успешном процессе исправления ошибок предшественника, и этот процесс продолжается до тех пор, пока на смену этому председателю не приходит новый фаворит, который тоже обнаруживает скрытые запасы “плохих” кредитов. Все это заставляло сомневаться в реальном объеме просроченной задолженности, но к 2014 году стало ясно, что эта сумма чудовищно велика. В целом примерно 15 % кредитов, выданных государственными банками, оказались невозвратными. У банков кончались средства, необходимые для выдачи новых кредитов, и слабый рост кредитования был сильнейшим препятствием для экономического роста Индии, когда в том году в Дели к власти пришло новое правительство.

В противоположность этому частные банки Индии, как правило, не зависят не только от государства, но и от крупных магнатов и конгломератов, что довольно необычно для развивающегося мира. К 2014 году безнадежными оказалось менее 4 % кредитов, выданных частными банками. Финансовое состояние частных банков было прочным, и их программы кредитования росли на 20–30 % в год, по мере того как государственные банки были вынуждены сокращать свои кредитные портфели. Это критическое различие между государственными и частными банками ни для кого не было секретом и уж тем более было известно на фондовой бирже: с 2010-го по 2014-й год общая рыночная стоимость частных банков выросла примерно на 30 млрд долларов, а общая стоимость государственных банков снизилась примерно на 30 млрд долларов. Так рынок проголосовал за то, какие банки управляются хорошо, а какие – нет.

Проблема с государственным вмешательством в кредитную систему заключается не только в его масштабах, но и в выборе момента. Правительства слабо приспособлены к прогнозированию быстроизменяющихся рыночных условий, и случай Китая это ярко проиллюстрировал. Когда двое моих коллег полетели туда посмотреть, как работает экономика в 2014 году, они увидели, что в сверкающих новых торговых центрах Пекина в разгар рабочей недели почти нет покупателей. Там было настолько безлюдно, что им пришлось послать еще одного коллегу посмотреть, так ли там пусто в выходные. Оказалось, что да, в выходные там так же пусто. Поскольку, стремясь поощрить потребительский спрос, государственные банки раздавали кредиты направо и налево, строительные компании с головокружительной скоростью вводили в строй новые торговые центры. А китайские потребители как раз в это время переключались на онлайновые магазины. Именно там происходил рост объема продаж. Дополнительная неприятность заключалась в том, что, несмотря на потоки денег, направляемые китайским государством на строительство новых автомагистралей, одна из главных трудностей онлайновых продавцов была в том, что из-за плохого состояния местных дорог им было сложно доставлять товары до порога покупателя. А мораль такая: государственные траты на скорую руку сулят долгую муку.

Когда госкомпании становятся инструментом политики

Если государство готово использовать свои банки для достижения, по сути, политических целей, то, скорее всего, оно сходным образом обращается и с другими госкомпаниями. Один из стандартных приемов, на который стоит сразу обратить внимание, – неразумная попытка предотвратить высокую инфляцию за счет сдерживания цен с помощью государственных нефтяных, газовых или энергетических компаний. На самом деле это влечет за собой лишь снижение потока инвестиций в недооцененные сектора, что со временем усиливает дефицит и ведет к дальнейшему расточительному потреблению. В Бразилии правительство президента Русеф использовало государственную нефтяную компанию Petrobras для борьбы с инфляцией, опасность которой особенно болезненно воспринималась в стране, лишь недавно пострадавшей от гиперинфляции. С 2010-го по 2014-й темпы инфляции выросли с 4 % примерно до 7 %, при том что экономический рост замедлился. Правительство отвергло многочисленные запросы руководства компании о повышении щедро субсидируемых розничных цен на бензин в то время, когда глобальные цены на нефть оправдали бы такой резкий подъем. Это жестоко ударило по рентабельности Petrobras и стимулировало избыточное потребление топлива в Бразилии.

Некоторые политики рассматривают госкомпании в первую очередь как инструменты для создания рабочих мест. По грубой оценке, основанной на данных МОТ, в развитых и развивающихся странах госслужащие и работники госкомпаний вместе составляют около 20 % всех работающих по найму. Если доля нанятых государством работников значительно превышает этот показатель, значит, штаты госорганизаций раздуты. Интересно, что в странах Восточной Азии, таких как Япония, Корея и Тайвань, которые знамениты своими довольно эффективными госсекторами, доля нанятых государством в общем числе работающих по найму намного ниже 10 %. Южная Корея находится на краю диапазона – здесь госсектор дает менее 5 % рабочих мест. На противоположном конце списка МОТ находятся крупнейшие экспортеры нефти – Норвегия, Саудовская Аравия и Россия, – где на госсектор приходится 33 % рабочих мест. Появление в этом списке Норвегии может удивить, но в этой стране, как и у других экспортеров нефти, имеется тенденция к государственному капитализму, а государственные расходы составляют более половины ВВП.

После разразившегося в 2008 году глобального финансового кризиса Россия использовала госкомпании как надежные резервы для создания рабочих мест во времена экономического спада, расширяя и без того раздутый до четырехсот тысяч человек штат Газпрома, газового гиганта и одной из крупнейших госкомпаний России, пусть и не крупнейшего работодателя. А в штате национальной железнодорожной компании состоит более миллиона сотрудников. В Китае – там часто трудно понять, где кончается государственный и начинается частный сектор, – доля государства в общем числе наемных работников составляет около 30 %, что является относительно высоким показателем. С 2008 года эта доля медленно растет, хотя за последние тридцать лет она значительно снизилась. По мнению экономистов, специализирующихся на Китае, оптимизация огромного массива госпредприятий является одной из первоочередных задач администрации Си Цзиньпиня. У государственной табачной компании более полумиллиона сотрудников, и на ее долю приходится 43 % продаж сигарет в мире. В списке табачных компаний мира китайская превосходит пять следующих за ней производителей вместе взятых; ее вклад в доходы китайского бюджета составляет 7 %. Как указано в публикации Bloomberg News 2015 года, финансовая зависимость Китая от сигарет, вероятно, объясняет, почему государственной табачной компании разрешено спонсировать начальные школы и развешивать там лозунги: “Табак поможет тебе раскрыть свой талант”.